За рамками статистики

- М-да, звучит абсурдно, - признала Маша. - Хорошо, я тебя поняла... Да-да, постараюсь. Тебе тоже. До связи!

- Намекаешь, что пора сворачиваться? Хочешь подумать? Окей, не буду мешать. Только на рожон не лезь. Захочешь чего узнать, сама их не расспрашивай, напиши мне.

*

Свет в палате давно погасили, а Маша всё крутила в голове известные ей данные, тщетно пытаясь слепить из них более-менее правдоподобную версию.

Если верить статистике, женщины не склонны к насилию. Девяносто три процента осуждённых за убийство и покушение на убийство - мужчины. Из оставшихся семи процентов две трети - безработные алкоголички и наркоманки. Среди трезвых женщин-убийц около половины - доведённые до крайности жертвы домашнего насилия. И убивают они, как правило, насильников. Сколько-то процентов - моральные уродки, избавляющиеся от собственных детей-младенцев или престарелых родителей, за которыми требуется уход.

На долю женщин, убивших или попытавшихся убить другую женщину - не родственницу, не в пылу ссоры, в здравом уме - остаются сущие крохи. А уж случаи, когда будущая мать пытается убить другую будущую мать, должно быть, вообще за рамками статистики. Особенно, если учесть, что мамочки меж собой незнакомы и не имеют явных психических отклонений. Ради чего беременной тётке рисковать своей свободой и благополучием будущего ребёнка? Что может заставить женщину, которая носит в себе новую жизнь, посягнуть на две чужие жизни?

Паника. Смертельный страх. Иного мотива Маша, примерившая ситуацию к себе, придумать не могла. Но среди куцых сведений о соседках по палате, о Вере и её муже не было ни намёка на существование какой-либо угрозы кому-либо. "Ладно, мотив пока оставим за скобками, - решила Маша. - Остаются психология и возможность. Психология без мотива мало что даёт. А что у нас с возможностью?"

Маша окинула взглядом палату. Квадратное помещение размером где-то пять на пять. Напротив двери - два окна, по центру - проход между двумя рядами коек, стоящих перпендикулярно боковым стенам, изголовьем к стене. Если смотреть из прохода от окна то первую койку слева занимает Маша, справа - Алия. Средняя в левом ряду - койка Веры. Напротив лежит Римма, слева у двери - Кристина, справа - Зинка.

Зловещий тёмный силуэт, который успела заметить, но не разглядеть Маша, нависал над Верой со стороны двери, то есть злодейка стояла между койками Веры и Кристины. Сколько времени у неё было на то, чтобы, метнув в Машу подушку, нырнуть в свою постель? Если Алия и Римма проснулись от звука её падения, то счёт шёл на доли секунды. Успела бы, к примеру, Зинаида, сделать три-четыре шага до своей койки и лечь незамеченной? Мог ли её рывок и сопутствующее колыхание воздуха не разбудить Кристину? И почему, кстати, Кристина так подозрительно крепко спала?

Маша было оживилась, но, поразмыслив, поняла, что "улики" против Кристины эфемернее того дуновения ветерка, который должен был бы её разбудить. Тётка могла спать лицом к двери, накрывшись подушкой, или просто крепким сном - измаявшись после предыдущей бессонной ночи, которую обеспечила ей Маша своим бестактным замечанием о взглядах европейцев на угрозу ранних выкидышей. И насчёт доли секунды Маша погорячилась. Звук, послуживший сигналом к пробуждению, может обрабатываться сонным мозгом несколько минут: иной раз кажется, будто будильник прозвенел только что, а цифеблат показывает, что прошло четверть часа. И одновременное пробуждение Риммы и Алии - не факт. Если одна из них, проснувшись, таращилась в угол, откуда донёсся звук, у другой была пара секунд для манёвра.

"Короче, число вариантов всё то же - четыре. Не вышло из меня Шерлока Холмса, - думала Маша, бесцельно разглядывая пустую подушку, белевшую в изголовье соседней койки. - Интересно, как бы он выкрутился на моём месте? Да никак, наверное. Конан Дойл никогда бы не подсунул ему преступление без улик и свидетелей. Дедукция без исходных посылок - нонсенс. Ну вот, думать бесполезно, спать невозможно... Окно закрыли, шпингалет отобрали, эта гора под головой всю шею мне вывернула! - Маша выдернула из-под себя подушку и остервенело швырнула в ноги. Потом посмотрела на соседнюю койку... И тут её озарило. - Ёкэлэмэнэ! Подушка! А вариант-то, похоже, единственный!.."

*

Возбуждение, охватившее Машу в результате её открытия, исключало саму возможность уснуть. Какой там сон, если она спокойно лежать не в состоянии! Ей необходимо немедленно с кем-нибудь поделиться! Понимая, что звонить Галине в начале второго ночи - это чересчур, Маша нашарила рукой планшет, ногами - тапочки и отправилась в туалет писать письмо.

Ей оставалось подписаться и щелкнуть по кнопке "отправить", когда дверь туалета скрипнула. Подняв голову, Маша увидела её. Римму.

Их взгляды встретились, и обеим сразу стало понятно, что притворяться нет смысла.

- Со мной тебе так легко, как с Верой, не управиться, - севшим голосом предупредила Маша.

- Я не сумасшедшая, чтобы садиться за убийство, - прошипела злодейка. - Дважды бог миловал, испытывать его терпение в третий раз что-то не хочется.

- Зачем ты... Почему?

- Давай баш на баш, - предложила Римма. - Я рассказываю тебе, почему, а ты мне - как догадалась, что это я, идёт?

Маша молча кивнула.

- В общем-то, по глупости. Очень испугалась. Мне как раз перед водворением Веры в палату принесли передачу с запиской. Не важно, от кого. Важно, что мне сообщили: этот чёртов крот Трофимов подозревает, что с болезнью Козырева, леспромовского главбуха, дело нечисто. Уж очень вовремя мужика хватил кондратий. Крот начал задавать неприятные вопросы: как болезный провёл тот день, что делал, с кем встречался. Я струхнула, как бы он не докопался до нашего свидания.

- Ты имеешь какое-то отношение к заводским кражам?

- Чего нет, того нет. Меня просто убедительно попросили развести старого козла на обед в ресторане и накапать ему в вино какую-то дрянь. Он в своё время преподавал у нас на курсах и не давал мне проходу, так что раскрутить его на свидание труда не составило: пузо у меня тогда ещё не вылезло. Я, конечно, поняла, что в том пузырьке не витамины, но меня заверили, что особого вреда козлику эта дрянь не причинит. Поболеет и выздоровеет. И деньги заплатили очень приличные. Короче, соблазнилась я. Потом, когда услыхала про инсульт и паралич, ясное дело, пожалела. А уж когда узнала, что Трофимов вынюхивает, кто около Козырева в тот день крутился, перепугалась до колик. Мне бы сообразить, что никто ничего не докажет: Козлик-то жив, и та дрянь из него давным-давно вышла. И Трофимов ищет не отравителя, а выход на воров. Но на меня от страха затмение нашло. А тут Вера, оклемавшись, рассказала, чья она жена. Меня и заклинило на мысли: а ведь если с ней что случится, Трофимову будет не до рытья. Правду говорят: паршиво беременность влияет на мозги. Ну, я тебе ответила? Теперь твоя очередь. Ты ведь меня ночью не разглядела, да? Как догадалась?