Страница 20 из 28
Не в силах совладать с возбуждением, Ника выбралась из-под одеяла и завернулась в халат. За работой Игнат часто засиживается допоздна, может быть, он и сейчас еще не спит? Но, к ее разочарованию, полоски света под дверью его кабинета не было. Значит, лег. Вот некстати! Как же ей дотерпеть со своим открытием утра?
Расстроенная, она побрела на кухню. Включила свет и сразу же увидела записку, пришпиленную магнитом к холодильнику. "Ника, у меня появилось предположение, которое я срочно хочу проверить. Полагаю, это не займет много времени. Игнат".
Ника метнулась в комнату за мобильником, позвонила боссу, обрадовалась, услышав длинные гудки. "Как хорошо, что он не отключил телефон!"
Но ее радость увяла, едва появившись - как только ее слуха достигли такты "O, girl", донесшиеся из холла. По забывчивости или намеренно, Игнат оставил мобильник дома.
***
Версия с посторонним наемником Игнату не нравилась. Против нее множество аргументов, каждый из которых по отдельности еще можно было бы как-то обойти, но если брать все в совокупности, то "обходной путь" неизбежно заводит в тупик. Непрофессиональный способ убийства, непоколебимая убежденность Подольского в том, что в тот вечер никто, кроме его секретарши и вологодца, к нему не приближался, беззаботность Терещенко, впустившей в дом чужого человека, доберманы...
Поняв, что мысли в очередной раз побежали все по тому же замкнутому кругу, Игнат сказал себе: "Стоп! Нужно искать нехоженую тропу. Помнится, была какая-то мысль, которую я бросил, не додумав до конца". Он открыл блокнот с рабочими записями, просмотрел пометки, которые оставлял на полях. Вот два вопросительных знака напротив слов "букет, пир-е". Один - зачеркнутый, означает, что нужно узнать у адвоката, нашла ли следственная группа букет и коробку с пирожными, которые Подольский, судя по видеозаписи, привез Терещенко. Ответ - да. Букет стоял в вазе на кухне, коробка с оставшимися пирожными - на столе в гостиной. С отпечатками все в порядке. На вазе "пальчики" Терещенко, на коробке - и Терещенко, и Подольского. Частично переваренное пирожное в желудке покойной патологоанатом обнаружил.
Незачеркнутый вопросительный знак, насколько помнил Игнат, касался способа, которым убийца (если это не Подольский) мог получить информацию о гостинцах, которые архитектор вручил любовнице двумя неделями раньше. (По словам Подольского, именно такие пирожные и цветы он привозил Анне в среду 18-го февраля). Предположительных ответов было несколько. Убийца мог следить за архитектором, мог получить информацию от него же, от Терещенко или от ее домработницы, мог наведаться в коттедж тайком и заранее просмотреть архивные записи с видеокамеры. Но ни один из вариантов не давал ответа на вопрос: каким образом пирожное оказалось в желудке Терещенко 3-го марта?
Если Игнат еще мог поверить, что актриса на ночь глядя впустила в дом незнакомого человека - в конце концов, женщина имеет право потерять голову при виде любимого в бессознательном состоянии, - то предположение, что она в таких обстоятельствах угощалась в компании незнакомца пирожными, выглядело абсурдным. Сыщик хорошо понимал, почему в свое время не раскрутил эту мысль до конца: ему казалось, что этот путь ведет прямиком к убеждению в виновности Подольского. А теперь, когда он почти не сомневается, что за убийством стоит Оксана?
Воображение было не самой сильной его стороной, но по размышлении Игнату удалось придумать более или менее складное объяснение съеденному пирожному. Убийца позвонил Терещенко с мобильника Подольского, представился его приятелем и сказал примерно следующее: "Ради заключения выгодной сделки Леониду пришлось крепко выпить. С непривычки ему стало плохо, и он попросил меня отвезти его к вам, потому что видеть сейчас жену просто не в состоянии". Покупку пирожных и букета он тоже мог объяснить просьбой архитектора, которому было неловко являться к любимой с пустыми руками. В этом случае Анна не стала бы особенно переживать за здоровье Подольского и вполне могла из вежливости предложить его "приятелю" чашку чая.
Ну хорошо, допустим, убийце удалось попасть в дом, сделать свое черное дело и каким-то образом сбежать от доберманов. Куда он девался потом? Если верить охране и камерам на въезде в коттеджный поселок, через общие ворота в ту ночь никто не выходил и не выезжал. Остается калитка, через которую с участка можно попасть непосредственно в лес. Но на машине в это время года по лесу не проедешь, а до шоссе почти десять километров. Конечно, если у киллера все в порядке с навыками выживания, десятикилометровая прогулка по ночному зимнему лесу для него не препятствие, но что дальше? Голосовать? Несерьезно. Звонить сообщнику, чтобы подобрал? Киллеры с репутацией работают без сообщников, а невесть кого Подольская бы не наняла. Оставить машину заранее где-нибудь на обочине? Опасно.
Игнат щелкнул мышью, меняя масштаб спутниковой карты на экране, и уперся взглядом в группку мелких прямоугольничков, отделенных от коттеджного поселка узкой полосой леса. Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? Обращение к базе данных внесло ясность: деревня Пеньки и молочная ферма. Если по прямой, то расстояние от коттеджного поселка около трех километров. Пройти три километра через лес гораздо проще, чем десять. И оставить машину где-нибудь при въезде в деревню не так опасно, как на обочине автотрассы: меньше шансов, что она попадется на глаза дорожной полиции, угонщикам или хулиганам. Зато есть шанс, что ее видел кто-нибудь из деревенских...
Он посмотрел на часы. Без четверти четыре. По пустым дорогам можно доехать за час с небольшим, как раз к утренней дойке на ферме. Игнат написал записку, на цыпочках прошел на кухню, прикрепил листок к холодильнику и так же осторожно прокрался в холл. И, уже взявшись за ручку входной двери, вдруг остановился, подумал, быстро вернулся в кабинет и прихватил с собой папку, где лежали распечатки с фото всех фигурантов в деле Подольского.
Игната сорвало с места и погнало в дорогу невесть откуда взявшееся предчувствие, что ему повезет. Дороги, как и ожидалось, были пусты, поэтому до поворота на Пеньки он домчался даже раньше, чем рассчитывал. И только прыгая на ухабах раздолбанной колеи местного назначения сообразил, что выбрал не самый удачный час для сбора сведений. Деревенские еще спят, а дояркам наверняка будет не до разговоров. И вообще, с чего он взял, что дойка начинается в пять? Ведь по астрономическому времени нет еще и половины четвертого, а на декреты коровам глубоко наплевать.
Но эти безрадостные размышления были прерваны чудесным явлением: сноп света от фар выхватил из тьмы местного аборигена в ватной телогрейке и кирзовых сапогах. Одной рукой абориген придерживал взваленный на плечо мешок, а другой молотил снизу вверх, отчаянно призывая водителя остановить машину.