Страница 6 из 10
Удивительна роль замечательного музыкального сопровождения фильма – каждый кадр "носит" своё настроение главным образом в зависимости от той мелодии, что звучит за кадром (а мелодии очень ярки и разнообразны). Музыка как бы дирижирует всей картиной. Такого решающего влияния фонограммы на атмосферу происходящего чрезвычайно редко встретишь в мировом кинематографе.
Как мало иногда надо человеку, чтобы по-настоящему узнать окружающий и не окружающий доселе его мир, людей и себя – например, отличнику – взять и прогулять все уроки, в том числе важную контрольную работу. И как мало нужно выразительных средств художнику, чтобы показать такую вот неоднозначную по знакам, но абсолютно выдающуюся картину нашей обыденной жизни, как сделал Виктор Соколов в своём фильме «День солнца и дождя» (1967 г.)…
Передать камерой искреннее чувство, изменяющееся состояние человека и вырастание в эфире чего-то невидимого для глаза, но явственно ощущаемое сердцем – дорогого стоит. Это умел, например, режиссёр Михаил Богин. У него был киноязык, который не требовал слов. Ни закадрового текста, ни лишних разговоров персонажей.
Его картина «Зося» (1967 г.) – совершенно свободный рассказ о трёх днях войны в освобождаемой от фашистов Польше. Начало бурное – страшный рукопашный бой с немцами, снятый необыкновенно реалистично и страстно. Потом описание пары дней отдыха солдат и офицеров в польской деревушке, также поданное раскрепощённо и правдиво. С подробностями, несвойственными, в общем, советскому кино – с чрезмерной выпивкой и «жратвой», с иронией над антирелигиозной пропагандой командира.
Но главное – достижение режиссёром щемящей боли зрителя за несостоявшееся счастье влюблённых – русского офицера и красивой польской крестьянки. Счастье, не пришедшее по прихоти судьбы.
Очень свободный рассказ получился и у Игоря Маслённикова с Ильёй Авербахом в фильме «Личная жизнь Кузяева Валентина» (1967 г.). В нём всего лишь пара-тройка эпизодов жизни обаятельного оболтуса, второгодника-старшеклассника, который волочится за каждой юбкой, курит, пьёт вино с неожиданно объявившемся папашей, даёт уличное интервью телевидению, которое пленившись непосредственностью парня приглашает того на передачу, а потом испугавшись предсказуемой откровенности найденного героя, в последний момент его бросает… Лента поразительно прозрачна, свежа и легка!
«Родина электричества» (1967 г.) – настоящий киношедевр от великой Шепитько. Поэзия по форме и содержанию (спасибо и гениальному первоисточнику – тексту от Андрея Платонова), гимн человеку, его разуму и душе.
А какие портреты крестьян! А смелое для того времени авангардное джазовое музыкальное сопровождение!
Гениальная мелодрама Татьяны Лиозновой «Три тополя на Плющихе» (1967 г.) – на самом деле отчасти ощущается как трагедия. Потому что подлинная сила трагедии не в смертях и жертвах, а в личностном, внутреннем ощущении конца света. Абсолютной оценке прожитой жизни, как оказалось освещённой фальшивым светом закостенелого быта и поражение светом истинным, но светом таким недостижимым. Поэтому одно только выражение лица главной героини фильма, в последнем кадре внезапно испытавшей шок прозрения, под убийственную по силе проникновения музыку Пахмутовой стоит конечной улыбки той же бедной Кабирии из одноимённого шедевра Феллини, а одна эта картина Лиозновой – всей современной ей и так превозносимой французской «новой волны» вместе взятой.
Ведь что, казалось, особенного происходит на экране? Простая деревенская женщина приезжает в Москву продать подороже свою домашнюю ветчину, встречает на своём пути таксиста, ведёт с ним разговоры, поёт песню, а затем, после приглашения её водителем в кино, не может выйти из квартиры родственницы и возвращается с богатой выручкой и подарками домой в деревню.
А мы в результате получаем чувство чего-то бесконечно светлого и высокого. Таково необыкновенное чудо нашего кино.
Третья картина Петра Тодоровского – «Фокусник» (1967 г.). Чудной, слегка эксцентричный, грустно-поэтичный, дарящий радость фильм-фокус про чудного, слегка эксцентричного, грустного, поэтичного фокусника, дарящего радость окружающим его людям. Игра формой, игра света и тени в свете свето-теневого характера главного героя.
Документальные зарисовки Москвы и москвичей 67-го года. Строящийся Новый Арбат прямо на наших глазах в течение фильма.
ЧуднО всё. И – чУдно.
Хорошо-о!
Как после французского шампанского хорошо испить кристально-прозрачную освящённую родниковую воду, так после просмотра игривого иностранного кино хорошо припасть к источнику вечных истин.
Фильм Михаила Калика «Любить» (1968 г.) – признание в любви… любви. Прекрасные портреты людей. Грустная, красивая музыка Микаэла Таривердиева. Родные, яркие артисты…
И – абсолютная, кажется – недостижимая сейчас непосредственность происходящего на чёрно-белом экране. Одновременно: поэтичная романтика и реалистичность – удивительно органичное сочетание, так характерное для советского кино того времени.
Знаменательна картина Ильи Авербаха «Степень риска» (1968 г.). Больной, но умственно очень здоровый и такой умственно развитый-развитый гомосапиенс поставлен судьбой перед пропастью смерти. Он стремится перепрыгнуть эту пропасть, логически и довольно цинично (как и полагается умнику-разумнику) уговаривая проводника жизни – хирурга – наконец помочь ему совершить смертельно рискованный прыжок. Хирург после долгих раздумий соглашается. И тогда человека разума одолевает панический страх. Оказывается, человеку мало одного интеллекта – без духовных сил он превращается в "тварь дрожащую".
Но главный герой – не этот больной, главный герой – хирург. Его одолевают сомнения – во многом в его руках жизнь человека. Но когда решение принято, его руки не дрожат. О нём, как о сильной личности, о его высоком достоинстве и благородстве, в основном, и идёт речь в фильме. Сила и величавость, сыгранные силой и величавостью Бориса Ливанова.
Атмосфера картины получилась абсолютно естественной, события в ней ощущаются предельно достоверными. Одновременно – она поэтична, несмотря на кажущуюся прозаичность происходящего и простоту формы. Фильм заставляет глубоко задумываться и философствовать вместе с его героями. А, главное, он облагораживает при соприкосновении с собой и своим главным героем.
Такой же философский, мудрый, просветлённый взгляд чувствуется и в другой замечательной картине Ильи Авербаха «Монолог» (1972 г.). Казалось, банальная жизненная история одной семьи потомственного интеллигента-учёного (прекрасно сыгранного Михаилом Глузским), но сколько в этом скромном по сюжету фильме психологической точности, понимания людей и жизни, насколько верная констатация бездны и одновременно высоты человеческого существования! Разорванность и гармония людского бытия исключительно точно выражена и в музыке непризнанного гения Олега Каравайчука.
Те же эпитеты применимы и к киноленте «Неподсуден». Здесь тоже история незамысловатая, но глубоко трогающая нас, зрителей за живое. Она о том, как один гадкий случай меняет судьбы людей, ломает им жизнь. И в нём звучит сакраментальный вопрос – правильно ли мы поступаем в ключевые моменты своей судьбы?
Фильм, без преувеличения очищает нас. То есть даёт нам то, что в общем-то, и требуется от настоящего искусства.
Кинокартина, конечно, как и всё наше лучшее кино – в основе своей – про совесть, про её действенность и бездейственность. Но, как тоже полагается в великом отечественном кинематографе – абсолютная нравственная оценка здесь сочетается с такими тонкими нюансами человеческих взаимоотношений, что даже такое популярное советское кино простым никак не назовёшь.