Эльд

Больница

Вот человек, измазанный зелёнкойИ забинтованный, как мумия Египта.Готовый кадр для голливудской плёнкиВ кино его играл бы не Мел ГибсонНе Шварц, не губернатор ДиснейлендаНе Уиллис, твёрдый словно тот орешекНе прочие ребята из биг-бэнда,Сметающего в пыль орлов и решекЗелёный человек в бою израненВ бою под солнцем, не в огнях софитовОн выглядит, как будто марсианин,Наслушавшийся громкого биг-битаВ его глазах танцуют сурикаты,Спалившие дотла своё поместьеИ пусть он скромен, словно мирный атом,Но сердце бьётся в ожиданьи жестиУдарят жестяные барабаныКак гром и молния проснутся Нибелунги,Зелёнку слижут, будто бы сметануИ обновлённый вынырнет из лункиИ станет править бешеной упряжкойКоней, собак и скандинавских троллейИ вырвется из этой жизни тяжкойНакладывать свой грим для новой ролиПройдёт неделя. В новом макияжеОн выйдет бросить взоры на столицу.Визг тормозов он не услышит дажеИ снова попадёт в мою больницуВрачи лишь покачают головами:«Как зелена была его долинаДо травм, несовместимых со словами —Ну а теперь он словно прах и глина»Из этой глины вылепишь едва лиПолпотовца или простого кхмера,Безумца, что сражался в ТрансваалеИли студента золотого универаПолучится из этой дряхлой ряскиЛишь тот же самый старец и пропойца,Далёкий от идальго в чёрной маске,От образа индейца и ковбойца.Хирург устало топает ногоюИ ассистенты достают ланцетыКромсают тело нашего героя,Как будто рвут трамвайные билетыКак будто контролёры озверелиИ кто себе кусок отрежет больше —Окажется – причём на самом делеНе в Гамбурге, ну так хотя бы в ПольшеА чтобы злодеяний киноплёнкаНе выглядела слишком уж жестокоОни на эти раны льют зелёнку,Как пьяница в себя бутыль «Истока»Потом героя садят на каталку,Отвозят в направлении палаты,Где штабелями свалены вповалкуПознавшие такие же прихватыДрова, что ждут приказ воспламенитьсяОт здешней пищи низкокалорийной,Успевшие изрядно утомиться,Прожив свой сериал многосерийный.

Гранитные семена (Micecatcher town)

Город синих домов, гаражей и крышЛабиринт, будь он дважды проклятМышелов его строил, охотник на мышь,Чтоб не слышать мышиных воплейЕсли мышь, словно маленький паровозПрипыхтит в этот город летомТо забудет всё. И пойдёт вразносИ останется без билетаЕхать «зайцем» – это не для мышей.Беспонтово, хотя и клёвоУ них нет мозгов. И таких ушей,Чтобы слышать шаг контролёраПоступь стража порядка чеканно злаВыраженье лица угрюмоНи одна ещё крыса не удрала,Даже те, что бегут из трюма —Сбавят скорость, приостановят бег,Громогласный услышав окрик:«Ты, с хвостом, а ну предъяви билет!»Голос в сердце бьёт, словно кортикЕсли мышь, как заяц, в нашем стихеЛжёт, бежит, никому не веря —То для контролёра на языкеНе найдётся имени зверяГРАНИТНЫЕ СЕМЕНАМЫ ЕДЕМ НА СЕМИНАР,ГДЕ НОВОГО ФРОНТА РОСТКИВАС ВСЕХ РАЗОРВУТ НА КУСКИМышелов построил свой коридорЧтобы время текло сквозь пальцыТолько время. Время и прочий вздорОстальные – в капкан, как зайцыНо и заяц, если он крикнет: «БАНЗАЙ!»Называться «БАНЗАЙЦЕМ» будетУ животных смелости хоть отбавляй,Потому они и не люди«Ричард Львиное Сердце» – зовут короляСердце льва, не домохозяйкиИ никто этот титул не носит зря,Как сказали бы SHANGRI–LAIKIВспомним БЛЭК УХУРУ, свободу BLACKРаггамаффин слегка угрюмыйSandra Jones была там храбрее всехИ её не зря звали ПУМОЙМышелов был зол. Молчалив и золИ спокоен, как лунный кратерКогда молод был, он носил камзол,Когда вырос постарше – латыА на этих латах – гербы, гербыЗлые сфинксы на алом полеЭто значит – предки легли в гробы,Утопив рассудок в кагореЛеопарды, лоси и много дровЧтоб пылало всё ПодмосковьеЧтобы знало, там, где пройдёт мышеловБудет осень средневековьяПервобытный невероятный страхВитражей разноцветный холодМолот ведьм и площадь в алых кострахГрубой черни визгливый хохотТут колдун. Здесь нелюдь и людоедИ палач с мертвецом в обнимкуБой часов, утруска и мышеедПодчиняются фотоснимкуНа котором майскетчер, наш лютый царьУлыбается Кларком ГейбломИ никто не скажет, что он усталНаслаждаться кровавым лейбломНо…Счастье сильных, что мыши не знают словНо они по первому словуКак Годзилла выйдут из тайных норИ растопчут в прах мышелова.