Эльд

2004

Point Blank

Спит удивительный мир под сосновыми лапамиАмбициозно-печальных лоскутных огнейАльтернативно, как будто фантомные атомы,Мы погружаемся в наше отсутствие днейВ том погружении взломщик простится с СезамамиГавань забудет о том, кто таков МагелланМногим придётся расстаться с своими СюзаннамиМало кто выберет нужную из СюзаннЛюди теряют друг друга. И ладно. И нахер их…Город как город – дешёвый прикол Сатаны…Всё будет съедено солнечною росомахоюИ субмарины достигнут своей глубиныАдреналиновый ливень пробьёт наши зонтикиВдребезги рухнет на землю сердечный витражИ из осколков я сделаю острые кортикиС ними возможно подняться ещё на этажЛифт принесётся к тебе. Улетающий вексель мойЭтой «испано-сюите» не нужен маршрутВ вихре слезинок и в танго нежнейшей аннексииНас оккупирует солнце коротких минут.

Коготки (Теракт нежности)

Сегодня, как и каждый день, ради тебя я буду                                              вновь смертельно пьянымПрольётся водка. Оросит руины храмов моих Внутренних ПхеньяновА за окошком Карфаген. Он бьётся пульсом и сверкает бирюзоюАля-улю, мой странный зверь, ты сбился с курса,                                              не дошёл до мезозояИ с каждой каплей крови, спирта ли, теплеет золотистый край лагуныНо слышен хохот, топот ног. По берегам моим менты идут, как гунныИ вовсе не менты, а просто… Все друзья, все мои бывшие подругиИ даже Данте бы запарился определить, в каком им место кругеТерактом нежности мне в вену коготки свои вонзила ЭнаЯ долго прожил на земле. Земля – не я. Она теряет свою цену.Земля страшна. Земля больна дезориентацией отсутствия покояЯ помашу ей на прощанье коготками поцарапанной рукоюКоторый год меридиан крест-накрест падает на плечи параллелиЗдесь жили люди иногда. Прошли года и эти люди охуелиНад ними ангел пролетал. Заплакал:                                              вот дисциплинарный санаторий,Где, чтоб никто не отдыхал, они придумали отъезд и мораторийМой друг однажды поместил свой дом                                              в большой полиэтиленовый скафандрИ ограничил круг общения Марикой Рёкк и Царою ЛеандерНе прав он. Лучше жить, как я,                                              и лучше пить среди бутылочного звонаПод тост: да сгинут Лена, Рейн и Енисей – все эти реки ВавилонаКонечно, эти темы лучше обсуждать в кафе за чашкой кофэ́«Я не люблю людей». Откуда в этой песне голосок безумной Офы?Скажу одно: рождён свободным каждый лев                                              и рождена свободной львица,Но дай свободу человеку и начнётся – не остановиться…И эти двое на скамейке уничтожены огнём своих же планов,Им спьяну кажется: жирафы,                                              но над ними лишь каркас подъёмных крановТак создаются города. Так разрушается тоннель в эпоху Эдо,Где самурайский кодекс запрещает говорить слова: уеду…Эффектом бабочки мне в вену коготки свои вонзила ЭнаЯ долго прожил на земле. Земля – не я.                                              Она теряет свою цену.Земля страшна. Земля больна дезориентацией отсутствия покояЯ помашу ей на прощанье коготками поцарапанной рукоюСегодня, как и каждый день, ради тебя я буду                                              вновь смертельно пьяным.

Ленивец-ревнивец

Ленивец-ревнивец у вечнозелёной лагуныРевнует любимую к скалам, ветвям и деревьямРевнует к мечу Немезиды и смеху ФортуныИ райские птицы – в слезах – отдают ему перьяИ он заплетает венок, означающий траурПо всем многоточиям, так и не ставшим чертоюИ, лапу впечатав (как там – в Калифорнии) в мрамор,Сидит над разбитою раковиною морскоюОн знает, ему не узнать, что случится с тобою,И только лишь сон принесёт ему успокоеньеИ он засыпает под аплодисменты прибоя,Но он знает точно, что сон этот будет последним.А где-то она зажигает в бенгальском неонеИ рядом, в таком же неоне, виднеется… Кто ОН?Всегда не одна, как луна на чужом небосклоне,Где их 27, над планетою NeverAloneА если одна – значит, тоже не с ним. Яркий парусПрошёл по кривому пунктиру в какие-то АндыЛенивец-ревнивец, слеза первобытна, как яростьРевнует её к парусам, кораблям и командамОн знает: потеряно всё, что могло быть иначеИ только лишь сон принесёт ему успокоеньеИ он засыпает в спокойном тропическом плаче,Но он знает чётко, что сон этот будет последним.Ревнивец-ленивец и сам для себя как загадка…И повод для ревности – всё, что не он, всё, что кромеПрибрежные рыбы – и те, чтобы им было сладко,Давно утонули в его крепком пальмовом ромеПотерянный свет пробивается через лианыПотерянный райх ближе к лету сжигает знамёнаОткрытые раны плывут в неоткрытые страныИ песню об этом полезно послушать влюблённымЭтап за этапом идёт поражение верыИ только лишь сон принесёт ему успокоеньеВо сне будут добрый Инкогнито с маленькой ТерройНо он знает точно, что сон этот будет последним.