Страница 27 из 31
Дома на их пути становились все беднее и все дальше стояли друг от друга. В этом квартале жили самые нищие турки и армяне. Армяне в больших каменных ступах толкли кофе на продажу. Турки работали грузчиками в порту или где придется.
Стайка ребят приближалась к цели. Возле садовой ограды они, замедлив ход, крадучись пошли друг за дружкой. Трасаки замер на месте, увидев толстую и уже несколько перезрелую девицу с красной лентой в волосах. Она стояла на пороге и жевала мастику.
– Тихо! Вот она! – сдавленно прошептал Трасаки. – Налетаем по моему свистку. Только по-быстрому, пока вокруг никого нет.
Мальчишки бесшумно подобрались прямо к толстухе. Первола их не заметила: она увлеченно смотрела, как неподалеку кошка любезничает с котом. Приготовившись к нападению, Трасаки напоследок оглядел улицу – ни души. Затем пронзительно засвистел и кинулся к девице. Приятели, улюлюкая, последовали за ним. Трасаки, Николас и Андрикос ухватили Перволу за ноги и за руки, а Манольос тем временем зажал ей рот, чтобы не визжала. Кряхтя от натуги, они подняли тяжелую тушу.
– Несем в сад! – скомандовал Трасаки. – Крепче держите, а то вырвется!
Они с трудом смогли втащить свою ношу в полуразрушенные ворота и тут же, задыхаясь, бросили ее на траву. Красный бант на голове у Перволы развязался, волосы растрепались, а юбка задралась, обнажив ляжки. В вырезе кофточки виднелись груди, как туго надутые мячи. Поначалу девушка испугалась, но затем, рассмотрев своих похитителей, игриво закатила глаза, захихикала.
– Что бы нам с ней такое сотворить? – произнес Николас.
Мальчишки долго готовились к этому похищению, а теперь, когда жертва лежала перед ними, растерялись.
– Давайте плевать в нее? – предложил Манольос.
Но этого им явно показалось мало.
– Лучше хорошенько ее отдубасим! – крикнул Андрикос и взмахнул прутом.
Все бросились бить Перволу, чем попало; несчастная вопила, извивалась на траве, но подняться под этим градом ударов не могла.
– Ногами, ногами ее топчите! – подзадоривал дружкой Трасаки.
Мучители устали, запыхались, но полного удовлетворения ни один не получил. Все лихорадочно думали, какому новому истязанию подвергнуть жертву, чтоб душа их наконец-то натешилась. Может, схватить ее да грохнуть оземь?.. Ненависть к Перволе становилась все острее, оттого что долго копившаяся энергия не находила желанной разрядки.
– Вот дурачье, нож с собой не взяли! – сокрушался Трасаки. – Сейчас бы пустили ей кровь, и дело с концом!
– Дайте я откушу ей кусок мяса! – разошелся Николас.
– Точно! – обрадовался Трасаки. – Каждый по куску отхватит.
Девица от ужаса завизжала, как корова на бойне.
– А ну-ка свяжем ее, а то, не ровен час, убежит! – сказал Андрикос.
Они дружно схватились за веревку, но их остановил громкий окрик, донесшийся со стороны ворот:
– Ах вы, паршивцы!
У входа в сад стоял цирюльник Параскевас с метлой в руке. Вчера, как и всякую субботу, у него был тяжелый день: он постриг и побрил чуть не полгорода и смертельно устал, поэтому сегодня целый день отсыпался. Нигде на свете нет таких тупых бритв и такой жесткой щетины, как на этом проклятом острове!.. Сквозь сон услыхал цирюльник крик дочери. Он спрыгнул с кровати, схватил метлу и в одних подштанниках бросился на улицу.
– Ах, паршивцы!
Он старался, чтобы голос звучал устрашающе, и грозно размахивал метлой, но вдруг язык будто присох к гортани. Среди этих сорванцов кир Параскевас узнал сына капитана Михалиса.
Тут поосторожней надо, мелькнула мысль, как бы не влипнуть в историю! Он все еще махал метлой, но уже тише и не двигался с места.
– За мной! – приказал Трасаки своей шайке, затем повернулся к Параскевасу. – Отойди, кир Параскевас, дай нам дорогу!
– Проходите, ребятки! – примирительно отозвался цирюльник и бросил метлу.
– Пошли! – крикнул Трасаки. – Да не бойтесь вы его, он же с Сироса!
Четверка маленьких разбойников гордо прошествовала мимо Параскеваса. Трасаки напоследок оглушительно свистнул.
– В другой раз прихватим с собой нож! – пригрозил он Перволе, которая встала с земли и, плача, отряхивала юбку.
Глава IV
Как мудро все устроено в этом мире! Шесть дней трудишься, приумножаешь свое добро, седьмой отдай Господу Богу, а он тебя за это накормит и напоит! Настал понедельник, и жизнь пошла своим чередом. Добрые и богобоязненные горожане забыли о землетрясении, о Боге и рьяно принялись за обычные дела мирские – кто кого перехитрит.
Взошло солнце. Низами большими ключами открыли ворота. Крича и толкаясь, двинулись в город крестьяне, таща навьюченных мулов и ослов за поводья. Закипела работа в порту. На площади шла бойкая торговля. В цыганских кузницах полыхали горны и стучали молоты. Глашатай зычно объявил на весь город, что мясник Исмаил только что зарезал теленка – спешите покупать! Мясо нежное, сочное, так во рту и тает, как лукум.
Сапожники на Широкой улице заняты своим делом, однако не упускают случая позубоскалить над проходящими возле их окон калеками и придурковатыми: со смехом да шутками работа спорится.
Опираясь на кривую палку, хромает вдоль по улице капитан Стефанис. Он прослышал, что вчера с Сироса прибыло торговое судно его приятеля, капитана Якумиса, и теперь торопился узнать, как дела в Греции, скоро ли король позаботится о присоединении Крита. К тому же на Сиросе действует критский повстанческий комитет: собирает деньги, закупает оружие. Рано или поздно вспыхнет опять на Крите восстание! Иначе быть не может! Капитану Стефанису не терпелось пригласить друга в таверну и разузнать о последних новостях.
Кто-то из сапожников свистнул, подавая сигнал остальным. Все разом подняли головы и скривились: поди сразись с таким бравым воякой – себе дороже выйдет. Недавно кто-то из подмастерьев осмелился отпустить шутку в адрес капитана Стефаниса, так тот отдубасил его палкой чуть не до смерти.
– Щенок! – кричал он. – Над старым солдатом вздумал насмехаться! Да знаешь ли ты, где получил я свои раны! Спроси всякого, тебе скажут – где! Бесстыжие твои глаза, теперь я надолго отучу тебя ухмыляться!
Даже хозяин не рискнул вступиться за своего парня, наоборот, еще подзадоривал старого капитана:
– Молодец, капитан Стефанис! Герой, критский Мяулис[38]. Поделом, всыпь ему хорошенько!
С тех пор сапожники побаивались капитана Стефаниса. Вот и теперь притихли, опустили головы, когда он проходил мимо.
– Да, крепкий орешек, – вымолвил один из них, как только Стефанис отошел на приличное расстояние. – Лучше с таким не связываться – поломаешь зубы!
Из-за угла появилось новое лицо – карлик Харилаос с тросточкой в руке, с черными закрученными усами, в башмаках на тройной подошве. Постукивая палкой, он ковылял по мостовой, а сапожники почтительно прикладывали руку к груди, приветствуя его.
Этот Харилаос хоть и убогий, а его люди тоже уважают и боятся. Матери пугают им непослушных детей, словно он не человек, а сам дьявол или чудовище, стерегущее под землей золото. Поговаривали, что Харилаос водится с нечистой силой, на кого взглянет, тот мгновенно желтеет и пухнет, точно от змеиного укуса. Как-то раз посмотрел на пышное лимонное дерево в саду Архондулы, и в тот же миг листы пожухли и свернулись. Вот почему сапожники, все как один, склонили перед карликом головы.
– Плохо, черт возьми, день начинается, ребята, неужто и не повеселимся сегодня! – вздохнул заводила подмастерье. – Где Эфендина, где Барбаяннис, сквозь землю они провалились что ли?
– Да вот он, Барбаяннис! – откликнулся другой. – Легок на помине!
Все обрадовались, повскакали с мест. И действительно, на горизонте замаячила блестящая лысина горемыки Барбаянниса. В одной руке он держал медный кувшин, в другой – блюдо со льдом и хриплым тягучим голосом расхваливал свой салеп.
Сапожники мгновенно приготовились исполнить спектакль, в котором заранее распределены роли. Вот уж над кем можно поиздеваться всласть. «Эй, жена, признайся, ради Христа, наши дети все от меня? – начнет один. – Ну скажи, не бойся, видишь, ведь я помираю!» А из мастерской напротив ему отзовется тоненький женский голосок: «А ну как не помрешь?» Вся Широкая улица задрожит от громового хохота, и в беднягу посыплются гнилые лимоны. Но главный насмешник, похоже, на этот раз выдумал что-то новенькое.
38
Мяулис, Андреас (1769–1835) – греческий адмирал, прославившийся своими подвигами в период национально-освободительной революции 1821 г.