Страница 1 из 7

Образ и сознание в арт-терапии

Никитин Владимир И.

Владимир Никитин, Петер Цанев

Рецензенты:

профессор, доктор искусствоведения Свилен Стефанов

профессор, доктор искусствоведения Румен Райчев

Первое издание книги (2017) подготовлено в Софии Болгарской национальной художественной академией

Предисловие ко второму изданию

В поисках знания о природе человека мы сталкиваемся с парадоксальными феноменами, которые могут быть воплощены в художественных образах, но не имеют научного обоснования своего происхождения. Как зарождается образ, какое значение имеет его содержание для самого созидающего субъекта – вопросы, остающиеся вне поля рационального объяснения.

Исследованию феноменального мира образа и отражения его в сознании человека посвящена представляемая коллективная монография. Настоящая книга включает в себя две части:

1. Структурно-антропологическая арт-терапия (Владимир Никитин);

2. Эктопластическая арт-терапия (Петер Цанев).

Объектом нашего исследования выступает арт-терапия как пространство трансформации образа и сознания. Арт-терапия рассматривается как феноменальное явление, не сводящееся только к терапии психического состояния человека, но обладающее универсальной способностью гармонизации и развития всех сфер физического, психического и эстетического.

Опираясь на многолетний опыт исследования, авторы рассматривают художественный образ как средство самопознания и саморегуляции, как феномен, определяющий развитие основных форм сознания, качественный переход от конвергентного к дивергентному типу мышления. При таком подходе арт-терапия представляет собой не столько метод регуляции психического состояния, сколько методологический принцип гармонизации и развития познающей себя личности.

Представляемая коллективная монография является второй дополненной публикацией на основе первого издания, осуществленного Болгарской национальной академией художеств в Софии в 2017 г. В данном издании в большей степени представлены результаты исследования феноменологической связи художественного образа и сознания созидающего субъекта.

Благодарности. «Посвящение и посвященные»[1]

Задумав написать книгу как откровение своих мыслей, мы отправились в путь, который, по мере продвижения к цели, обрастал, казалось бы, неожиданными событиями и непредсказуемыми встречами. Но по сути своей они вели нас к ответам на наши вопросы о сущности искусства и арт-терапии.

Задавшись написать одну книгу вместе, мы должны были вначале, согласно дзэн легенде, «оставить свои чаши пустыми», чтобы создать иной мир, в котором мы будем услышаны и поняты друг другом. Мы искренне надеемся, что многочисленные часы, проведенные вместе, «уплотнились» и создали поток научной мысли, дерзновенность и нестереотипность которой поддержали Николай Драчев, Дмитрий Мельников, Татьяна Кочемасова и Бойчо Автов.

Поразительно наблюдать, как невероятно быстро развиваются благоприятные условия для распространения арт-терапии в современном обществе, где структурно-антропологическая школа нашла свое плодотворное проявление. Нельзя не сказать о людях, которые могут служить для многих примером и которые занимают активную позицию в этом отношении: Галина Калачева, Наталья Матвеева, Эдит Балог, Румяна Панкова

Книга была и отправной точкой для наших друзей в понимании природы художественного образа, незаурядных художников-мыслителей, чьи работы представлены в монографии. Это Георгий Гигинейшвили, Миклош Шимон, Габор Рошко, Артем Лобанов, Алексей Аникин, Наталья Никитина, Алина Иноземцева.

Наша искренняя благодарность коллегам-единомышленникам:

Н. Драчеву, ректору, профессору Национальной академии художеств (София);

Д. А. Мельникову, ректору, академику Московского социально-педагогического института;

Т. А. Кочемасовой, академику Российской академии художеств (Москва);

Б. Автову, директору Восточно-европейской ассоциации арт-терапии (София);

Г. А. Калачевой, профессору Московского социально-педагогического института;

Н. Э. Матвеевой, профессору Московского социально-педагогического института;

Э. Балог, доценту Сегедского университета (Венгрия);

Р. Панковой, доценту Национальной академии художеств (София);

Г. Р. Гигинейшвили, профессору Российского научного центра медицинской реабилитации и курортологии Минздрава Российской Федерации (Москва);

С. Миклошу, венгерскому художнику-живописцу (Сегед, Венгрия);

Г. Рошко, заслуженному художнику Венгрии, доценту Сегедского университета (Венгрия);

А. И. Лобанову, художнику-графику, кандидату педагогических наук, (Сегедский университет, Венгрия);

А. Н. Аникину, аспиранту Московского государственного областного университета;

Н. Н. Никитиной, переводчику (Восточно-европейская ассоциация арт-терапии, София);

А. В. Иноземцевой, практическому психологу (Технологический колледж 21, Школа для детей с ограниченными возможностями здоровья «Благо»).

Введение

Вопрос о возможности познания человеком себя, понимания смыслов своего существования сталкивается с гносеологической проблемой определения того, что может выступать в качестве средства этого процесса рефлексии. По всей видимости, любой процесс познания невозможен без процесса его осознания. Сознание является тем инструментарием, благодаря которому человек способен осуществлять акт рефлексии, т. е. самоопределяться. Самоопределяя себя по отношению к другим объектам действительности, субъект научается определять характер воздействия на себя как материальных объектов, так и их виртуальных слепков – образов. Последние могут обладать большей силой воздействия, чем реально существующие объекты, которые они представляют в образах. И именно этот феномен является главным объектом внимания в теории арт-терапии.

Безусловно, арт-терапия сегодня – многоликое, не вписывающееся в единое категориальное пространство феноменальное явление, вбирающее в себя знания из научно-философской и социально-культурной сфер общественной жизни. Однако открытым остается вопрос о сущности воздействия искусства на человека, что обусловливает поверхностное описание механизма арт-терапевтического вмешательства в решение психологических проблем личности. Все это указывает на невозможность рассмотрения генезиса арт-терапии вне исследования антропологических аспектов проблематики, посвященных изучению онтологии духовного и телесного, аксиологии Красоты и психологии восприятия, нейропсихологических механизмов творчества и природы воздействия образа на сознание (Никитин, 2014; Цанев, 2008; Rubin, 2010; Schlette, Fuchs, Kirchner, 2017; Turner, 2006).

Ситуация выглядит достаточно парадоксальной: построение методических моделей арт-терапевтической работы основывается не на понимании онтологии художественного образа и механизмов его воздействия на психику человека в целом, а на следовании безликому процедурному алгоритму, разработанному когда-то и кем-то вне учета влияния пространственно-временных и субъективных факторов. И это касается как обоснования применения диагностических проективных методик, используемых для создания объективного психологического представления о субъекте терапии, так и определения алгоритма границ самой процедуры проведения собственно арт-терапевтических сессий.

И, как следствие этого факта, за увлеченностью «терапевтическими» технологиями скрывается поверхностное представление об истинных механизмах воздействия художественного образа на психику человека. Арт-терапия превращается в спонтанную игру отношений арт-терапевта и реципиента, результативность которой определяется уровнем интеллектуального развития и характером эмоционального состояния последнего, степенью его интереса к креативной деятельности. И все это рассматривается как краткосрочная терапия, позволяющая снять, а точнее сказать, завуалировать значимые для реципиента проблемы как в сфере социально-психологических отношений, так и в области коррекции его насущного психосоматического состояния.

Заимствовано у А. Д. Неэль «Посвящение и посвященные в Тибете».