Страница 13 из 14
На рубеже IV–III вв. до н. э. среднедонская культура подверглась разгрому савроматами [84], а во II в. до н. э. в её ареал вторглись сарматы. Хотя дальше южной окраины лесостепи их не пустили (все ранние сарматские памятники локализуются только здесь, и несут они следы военных столкновений), многие обитатели Среднего Дона ушли в более отдалённые северные районы и поселились на реке Красивой Мече. Жизнь на Среднем Дону замерла на полтора века, а когда возобновилась опять, то имела уже черты новой сарматской культуры, носителями которой, если следовать Страбону, были роксоланы65.
Всё это как будто свидетельствует о смене населения и призывает усомниться в достоверности сообщения «Книги Велеса» о тысячелетнем пребывании русов на Дону. Однако веских оснований для сомнений в действительности нет, ибо сарматскими признаются на Среднем Дону всего два городища – Большое Сторожевое и Титчиха, да и то с оглядкой на скудный набор сарматских вещей (на Большом Сторожевом городище найдены только один горшок, два пряслица и около двух десятков керамических осколков, а на Титчихе – один наконечник стрелы и один керамический осколок [83]). Если учесть, что сарматские вещи имели у себя также потомки среднедонской культуры, обитавшие на реках Воронеже и Красивой Мече, то, скорее всего, этими же потомками были и «сарматы» Среднего Дона. Кроме того, количество отнесённых к сарматам памятников в лесостепи резко сокращается именно тогда, когда основная масса русского населения, согласно «Книге Велеса», покидает Подонье после войны с готами Германариха, то есть спустя тысячу лет после того, как они сюда пришли. В «Книге Велеса» донские русы называются русколанами, следовательно, «роксоланы» античных авторов – это не более чем греческая огласовка (Ροξολάνοι) нового имени русов. Так что никакой смены населения в ареале среднедонской культуры в сарматскую эпоху не было. Оно всего лишь испытало культурное воздействие со стороны сарматов.
Однако возникает вопрос: почему донские русы стали называться русколанами и что такое Русколань, чья столица, по сообщению «Книги Велеса», располагалась на Среднем Дону? Ответ на поставленный вопрос мы находим в дощечках 18б, 22, 23, где имеются очень близкие к интересующему нас словообразования: грецколаны и Грецколань, – которые относятся к крымским грекам и их территориальным владениям – Боспорскому царству и Херсонесу. Присутствие древних греков в Крыму бесспорно, и поэтому можно смело утверждать, что «грецколаны» – это этникон, образованный от Грецколани, а Грецколань означает «Страна греков» или «Греческая земля». В таком случае Русколань – это Русская земля, а русколаны – всё живущее на Русской земле население (буквально «русскоземельцы»). Слово «лан» в значении «страна» или «земля» в других, кроме «Книги Велеса», древнеславянских письменных источниках не известно, следовательно, оно имеет местное происхождение и было заимствовано донскими русами из языка сарматов.
В археологии сарматскими считаются племена, связанные с прохоровской культурой, которая была сформирована на рубеже V–IV вв. до н. э. в савроматской среде Южного Приуралья племенами, мигрировавшими из степного Зауралья [115]. Как и савроматы, эти мигранты принадлежали к европеоидной расе, но в отличие от них имели не долихокефальный, а брахикефальный краниологический тип [129]. Поскольку за Уралом кочевники этого типа с древнейших времён обитали на степной территории, прилегающей к Алтаю и Саянам, надо полагать, что они мигрировали отсюда66.
Во второй половине IV в. до н. э. «прохоровцы» двинулись в Поволжье и вытеснили отсюда часть местных савроматских племён на территорию приазовских савроматов, ушедших под их давлением в Подонье (эти приазовские савроматы и разгромили среднедонскую культуру), а в начале III в. до н. э. они переправились через Волгу и распространили своё господство вплоть до Восточного Приазовья, совершая отсюда набеги в бассейн Северского Донца, в степной Крым и Нижнее Поднепровье. Однако «прохоровцы» представляли собой лишь первую волну сарматской миграции, а в конце II в. до н. э. Волго – Донское междуречье захлестнула вторая, более мощная, волна, состоявшая из племён, которые резко отличались от «прохоровцев» как по краниологическому типу (они были мезокранными [9]), так и по культуре [81], то есть сюда из Заволжья пришёл новый этнос. Истоки его культуры археологи видят у народов, обитавших на территории Внутренней Монголии и Северо – Западного Китая [112], но здесь мезокранными были только кочевники, которых китайцы называли усунями, а те себя асами, следовательно, асы и составили вторую волну сарматской миграции67. В середине I в. н. э. асы вытеснили «прохоровцев» из Нижнего Подонья и надолго стали непосредственными соседями донских русов, территорию которых они, должно быть, называли Русланью или Русаланью. Это название, трансформированное русами в «Русколань», закрепилось в Подонье, а вместе с ним закрепилось и слово «лан» (указанное слово в значении «обширное поле» до сих пор находит употребление в Воронежской области).
Но теперь напрашивается другой вопрос: ведь если имя русколанов появилось у донских русов не раньше середины I в. н. э., то откуда взялись роксоланы, которые пришли в самом конце II в. до н. э. на помощь крымским скифам в войне с Херсонесом? Страбон пишет, что их было пятьдесят тысяч человек (География, VII, 3, 17), а это, для сравнения, почти в два раза больше всего населения среднедонской культуры в период её расцвета. Указанными роксоланами могли быть только обитавшие в Восточном Приазовье потомки русов из рода Кисека, потому что они первыми встретились с асами и, следовательно, первыми были названы роксоланами. Мы полагаем, что после вторжения в Восточное Приазовье многочисленных заволжских мигрантов потомки русов Кисека не удержали свою территорию и вслед за языгами ушли в степи Северного Причерноморья, где заняли Днепро – Донское междуречье. Во времена Страбона их кочевья достигали лесостепной полосы, что и позволило ему распространить имя роксоланов на всё лесостепное население, с которым русы Кисека состояли в близком родстве.
Из «Книги Велеса» известно, что в Русколани имелось триста городов и сёл, собравшихся вокруг большого, сильного и богатого города Голыни, и что патриархальное русское население долго сохраняло родоплеменные отношения. Каждый род управлялся старейшиной, а старейшины избирали князя, который должен был заботиться о племени в целом, получая за это от людей еду и всё необходимое для жизни. По окончании срока княжения или если князь чем – то не устраивал народ, его отстраняло от власти вече, и он становился простым землепашцем. Если же нападали враги, то князья избирали старшего князя, и этот князь являлся вождём на войне (дощечки 7а, 22, 23, 24в, 25, 34, 36а, 37б). Такой порядок управления существовал на Дону в течение пятнадцати веков (дощечка 3б).
Ещё известно, что к северу от Русколани лежала Борусская Русь. Её территорию населяли племена больших и малых борусов, которые были некогда единым народом, но после возникшей у них смуты разделились на две части и стали жить обособленно друг от друга (дощечки 6а, 6в, 6д). Кроме того, в земле борусов стоял на одноимённой реке небольшой, но славный город Воронженец (дощечки 4б, 4в, 24а, 29).
Эти сообщения «Книги Велеса» тоже соответствуют материалам среднедонской культуры. Она, как мы знаем, состоит из двух локальных вариантов, сформированных на Среднем Дону и в Подворонежье выходцами из Правобережного Днепра и Посемья соответственно. Подворонежские памятники отделены от среднедонских незаселённой полосой шириной около двадцати километров, а сами эти памятники имеют культурные отличия, указывающие на то, что их оставило население, принадлежавшее к родственному племени. Это племя, учитывая очевидную тождественность рек Воронеж и Воронженец, может быть отнесено к борусам, а так как изначально оно держалось особняком не только от жителей Среднего Дона, но и от своих более многочисленных родственников, обитавших в Посемье, надо думать, что именно его «Книга Велеса» называет малыми борусами. К большим же борусам относились тогда племена лесостепной скифоидной культуры68.