Страница 3 из 7
Больница очень похожа на автомастерскую. И там и здесь работает штат специалистов, которые проводят диагностику, починку и замену тех частей физического тела (человека или автомобиля), которые еще можно заменить, чтобы тело продолжало выполнять свои функции. Врач ожидает, что пациент и все, кто сопровождают его в этом кризисе, будут покорными его воле и не станут мешать намеченным им мероприятиям в отношении больного тела. Беспокойные пациенты (или беспокоящиеся о них близкие люди) задают вопросы, хотят понять, что с ними происходит и почему врач назначил именно такое, а не какое-то другое лечение. Они досаждают врачу просьбами и не реагируют должным образом на его указания. Медицинское учреждение – это пространство, где взаимодействие протекает в рамках определенной иерархии, согласно которой врач – лицо авторитетное. Из этого следует, что он и его команда берут на себя всю ответственность за выбранные ими меры лечения. Хороший пациент, как хороший солдат, – тот, кто не задает вопросов, не спорит и просто подчиняется приказам. Все это особенно относится к тем случаям, когда диагнозом является рак, хотя это тоже типично и для многих других ситуаций, ведь мероприятия и процедуры, назначенные врачом, по стилю напоминают стратегию военного генерала: болезнь – это враг, с которым нужно бороться, а тело человека – это поле битвы.
Когда с телом что-то не так, мы хотим, чтобы все неполадки были как можно скорее устранены. Когда в теле развиваются разрушительные процессы, мы хотим, чтобы болезнь поскорее закончилась. Мы обращаемся к врачам, идем в больницу в надежде, что там о нашем теле позаботятся. Однако болезнь, которая несет в себе угрозу жизни, взывает именно к душе, подключая нас к духовным ресурсам, и она может стать инициацией как для самого пациента, так и для любого другого, причастного к тайне, скрывающей в себе вероятность смертельного исхода. Когда мы живем на грани – между жизнью и смертью – мы попадаем в область лиминального пространства и времени. Слово «лиминальный» в латинском языке означает «пороговый». Это не совсем обычное слово. Его смысл можно понять, если обратиться к личному опыту читателя и к коллективной памяти человечества, доступ к которой есть у каждого из нас. Всякий раз, когда с нами происходит то, что изменит нас навсегда, что повлияет на отношение к нам других людей, например, женитьба или замужество, призыв в армию или предопределение судьбы выбором врача, когда мы переживаем трудный период жизни, мы обретаем опыт, который называется лиминальным. Всякий раз, когда мы проходим инициацию и обретаем знание того, чего мы еще не знали на телесном уровне, например, получаем первый сексуальный опыт или опыт беременности, мы переступаем некий порог. Здесь мистическое, духовное или психическое осознание того, что происходит с нами, так или иначе определяет важность данного переживания как опыта души. То же происходит и в случае угрожающей жизни болезни, которая коренится и развивается в теле, но тем не менее сильнейшим образом воздействует и на нашу душу.
Болезнь, особенно та, которая допускает вероятность смерти, заставляет нас остро воспринимать, насколько ценна жизнь вообще и наша жизнь в частности. Она меняет наши приоритеты. Мы можем теперь правдиво воспринимать, что значимо, кто значим, и как мы обращались со своими жизнями, равно как и то, на что нам нужно решиться теперь, когда мы знаем, что с нами не все в порядке. Значимые отношения тоже подвергаются проверке, и, проходя через испытание, они или укрепляются, или утрачиваются. Боль и страх пробуждают желание преклонить колени и молиться. Проверке подвергаются наши духовные и религиозные убеждения, равно как и отсутствие таковых. Болезнь – суровое испытание и для тела, и для души, а также время для возможного исцеления того и/или другого.
Когда-то давно, или так мне только кажется, угрожающие жизни болезни, которыми заболевали молодые люди, считались трагической неожиданностью. В ту пору терминальные болезни, как правило, ассоциировались с хроническими заболеваниями преклонного возраста. Сегодня возможности диагностики и биопсии позволяют выявлять смертельно опасные болезни еще на ранней стадии, однако их лечение проводится крайне агрессивными методами. Современное инвазивное лечение само по себе – это уже угроза здоровью и жизни человека. В нынешнем мире для многих людей середина жизни таит в себе вероятность смерти или инвалидности. Это касается не только рака, но и других болезней, поражающих тело и психику людей, находящихся в самом расцвете сил. Бывают периоды в середине жизни, которые напоминают поле военных действий, когда вокруг нас, как подкошенные, умирают люди. Тем из нас, чья профессия связана с помощью людям, известны точные данные этих внушительных потерь. Болезнь, способная подвести черту под нашей жизнью, кардинально изменить ее, находится очень близко от нас. Она может угрожать нашим мужьям, возлюбленным, нашим сыновьям или дочерям, родителям, друзьям и нам самим.
Быть пассивным, послушным пациентом, предоставлять себя в качестве арены, на которой силами профессиональных медиков развернется сражение, сегодня просто нельзя. Этот подход вообще неприемлем для той небольшой группы людей, которые привыкли задавать вопросы авторитетным фигурам, которые признают ценность альтернативных подходов и понимают, что наше тело и психика взаимосвязаны. И вовсе не важно, являемся ли мы сами пациентами или теми, кто их любит и чувствует за них ответственность; мы не можем не понимать, что от нашего выбора, от нашего доверия или недоверия зависит чья-то жизнь или смерть. Действовать из страха или в соответствии с личными убеждениями, поступать в согласии с интуицией или пренебрегать ею, исходить из собственных представлений о правильном, даже если наше мнение способно огорчить других, – все это жизненно важные вопросы, которые становятся еще более значимыми перед лицом смертельной опасности. Исцеление зависит от того, какое решение мы с вами примем. Более того, если сражение за медицинский путь исцеления проиграно, врачи обыкновенно покидают поле битвы, избегая контактов с пациентом, который напоминает им об их поражении.
Все те страдания, которые связаны как с осознанием себя пациентом, так и с самой физической болезнью, – труднейшее испытание, способное трансформировать душу человека. Бо́льшая часть душевных терзаний обычно связана с психологическим стрессом. Когда после рядового обследования неожиданно возникает реальность тяжелой болезни или же вдруг появляются симптомы, требующие неотложной госпитализации, на нас наваливаются различные страхи и мы чувствуем себя незащищенными. Мы опасаемся, напрасно или справедливо, что больше никогда уже не будем теми здоровыми людьми, какими были раньше. Близкий круг пациента тоже может попасть под влияние этих страхов, или же страх может захватить родных и близких больного, но не самого пациента.
Мысли гораздо сильнее зависят от того, как мы воспринимаем происходящее с нами или с кем-то из близких и бесконечно дорогих нам людей, чем от объективной информации. При внешне одинаковых обстоятельствах люди, в зависимости от их индивидуальной психологической структуры, стремятся жить либо в настоящем, либо в будущем, каким они его себе представляют. Когда предварительно поставленный диагноз, о подтверждении которого мы узнаем лишь после биопсии или ряда других исследований, несет в себе значительные перемены, то человек, живущий в настоящем, с легкостью избавляется от вероятной и пугающей реальности: на помощь приходит привычное отношение «не буди лиха». С другой стороны, человек, ориентированный на будущее, может заранее представить себе, что он уже умер и похоронен, прежде чем что-то из этих вероятных событий произойдет на самом деле, особенно если он чувствует сильную тревогу или осознает опасность болезни и масштаб проблемы. Стресс может быть чем-то виртуальным для одного и «зашкаливать» для другого. Мучительная боль, ограничения, слабость или рвота, многочисленные трудности, которые несет в себе болезнь, для одних могут стать не только всем, что составляет его настоящее, но и заполонить собой будущее, в то время как другими пациентами со сходной симптоматикой будут восприниматься как трудный, но преходящий период. Когда боль не отпускает или навязчивые негативные мысли переполняют сознание, остается крошечное пространство, отведенное под заботы о душе.