Дорога домой

Стартовали штатно, вышли на орбиту. С Игроком стыковаться не стали, он к нам сам прыгнул, с грузом. Передал контейнеры и режим выхода в гипер. Вот реально отморозок.

План был прост как дважды два. Мы выходим в гипер так, чтобы выйти и стабилизироваться немного позже Игрока. Он к тому времени оттормозится и начнёт имитацию разгона. Если мы правы насчёт крысы, то его будут ждать. А мы быренько скорость скидываем, переориентируемся и снова в прыжок. Там нас уже ребята с Марса встретят. Ну, должны. Игорь сказал, что рой будет на разгонной скорости висеть с того момента, как мы с Теллура выйдем. Надеюсь, что так.

Всё, погнали. Прыжок и время бездействия… в обычных обстоятельствах. А у нас – дела. Я проверяю консоли, провожу учебные бои, Инге настраивает подключённую к амортизаторам медицинскую автоматику. Это конечно, не колба, но хоть что-то. Сможет продлить сознательное существование на два-три «же», а это уже немало, я вам скажу. За час до выхода занимаем места на мостике.

– Я стреляю, ты улепётываешь. Арк знает, что делает. Раз он сказал, что мы не вмешиваемся, значит, так и делаем. Наша задача – быстро свалить, пока все им заняты. Перегрузки… смотри по себе, дублёра у тебя нет, я летать особо не умею. Так что всё сама.

– Приняла.

– Том, подключись к торпедным аппаратам. Чую, пострелять нам придётся. В любом случае.

– Сделал. За «сосиски» не волнуйся, Командир, треть отстреляю, не больше.

– Какие сосиски? – не поняла Инге.

– Торпеды, сударыня. Они вылитые сосиски. Вы их не ели? Увы, я тоже.

– Ела я сосиски! Но торпед таких не видела.

– Так вон они, в трюме. Полтора десятка плюс три ракеты, но их я на потом оставлю.

– Не похожи они!

– Так вы, сударыня, их при погрузке видели, они тогда в упаковках были. А сейчас в пусковых уже лежат. Вот голые они – форменные сосиски…

Перед выходом Инге начинает трясти, как и в прошлый раз. Дело знакомое, это не трусость, скорее нервозность, ожидание боя. Организм переходит в другой режим заранее, выплёскивает адреналин, а потратить энергию пока некуда. Всё, нейрошлем на голове, система регенерации подключена, Том Том на посту. Понеслось!

Как только вышли, Инге стала тормозить, и глаза у меня не то чтобы на лоб полезли, а наоборот, проваливаться начали. Нам изменили конфигурацию силовых полей на мостике – поставили систему компенсации, и перегрузка теперь всё время давит, а не от кресла отрывает. Это штука энергии жрёт, конечно, но оно того стоит. Потому что одно дело, когда тебя всей тушкой о плоскость амортизатора плющит, и совсем другое, когда твои сто пятьдесят – а в лётном скафе и больше – кило, да на десяточку помноженные, на узенький ремешок приходятся…

– Стабилизация!

– Принял. Готов к бою.

Всё-таки лучшие нейрики на Теллуре делают. Уж не помню, когда к такой чувствительной нейросети подключался. Пошарил радарами. Нет, «мерцающих клоунов» не видать, это хорошо. Уж не знаю, почему их так назвали, я бы назвал «хитрожопый ублюдок». Короче говоря, «клоун» – это корабль, который, зная твой вектор выхода, разгоняется на параллельном курсе и скорости выравнивает. В этот момент стрелять друг в друга можно, он и начинает палить в тебя, когда ты этого не ждёшь: в норме-то тебя пока ещё нет как бы. А «мерцающий» он потому, что то появляется, то пропадает. Ему что, прибавил скорости – пропал, тормознул – появился. Ушёл вперёд тебя, тормознул, и ты сам к его спаркам бортом нарисовался. Только вот сделать такое далеко не каждый может. Тут и навигатор отменный нужен, и пилот. А здесь таких не нашлось.

– Que carajo! Mierda!!!

Ну кто бы сомневался. Мы выскочили под самую раздачу. Здесь уже каша. «Джокер» со штурмовиком, тем самым, который мы взяли призом, Игорь на своём «драконе», две стремительные молнии амазонок Арка и ещё несколько его несомых. И вот что плохо, среди негодяев тоже амазонки и что ещё хуже – волки! Хреново. И, как будто этого мало, вектор торможения ведёт прямо в это месиво. А сманеврировать мы не успеваем.

– Том, план Б!

– Есть, Капитан.

Ненормальная! Но других вариантов я действительно не вижу.

План Б – притвориться, что нас подстрелили. Причём хорошо так. Отключить поля – в бою! Это же додуматься надо! – случайным вращением выйти из сектора, и уже оттуда начать разгон. Якобы случайным. Что-то Инге на пару с Томом мудрили-считали, и вроде решили, что получится. А самое поганое – тут от меня ничего не зависит. «А мне что делать?» – спросил я Инге, когда она излагала свою идею. «Быть готовым стрелять. Ну, и молиться», – не моргнув глазом, ответила моя ненаглядная. Отличный план, ничего не скажешь.

Как только Том решил, что по нам мазнул чей-то подходящий залп, он отключил дефлекторы, позиционные огни, и дал импульс на манёвровые движки, закрутив «Аладу» вокруг всех возможных осей. Вот это было, я вам скажу… Система компенсации мостика не справлялась, меня рвануло в одну сторону, потом в другую, пару раз «подвесило» вниз головой, аж ремни хрустнули, но, кажется, у нас получилось. Правда, реализовать второй пункт Ингиной инструкции – молиться – у меня не получилось. По крайней мере, пока нас болтало и мотало туда-сюда. Но главное – по нам не стреляли.

И ведь верно, какой смысл стрелять по потерявшему управление кораблю, который мало того, что остался без полей и свалился в брочинг, так ещё и па́рить начал – струйки вытекающего из пробоин воздуха заметны хорошо и издалека. И никому в голову не придёт, что брочинг на деле управляемый, а воздух выходит не из пробоин, а из закреплённых на броне баллонов. Да ещё Инге пытается ими наше положение корректировать. Понятно, воздушными движками махину «Алады» полноценно не развернёшь, но если во вращении дать нужный импульс в нужный момент…

Я глянул на Инге. Не знаю, как у неё получилось, меня-то изрядно болтало, а она словно приклеилась к креслу, лицо – это даже под шлемом видно, – как череп оскаленный, указательный палец правой руки еле заметно подрагивает на джойстике, который управляет выбросами воздуха. На эту штуку нейрик поставить мы не успели… А вообще в бою – только нейроуправление, виртуальные пульты и рычаги. Здесь каждая секунда – на вес золота, каждая миллисекундная задержка – пока импульс по нервам идёт от мозга пилота к пальцам руки – вопрос жизни и смерти. В прямом смысле слова.

– То-ом…

Включения маршевых движков сразу на форсаж – дело рискованное, насколько я знаю, но Том именно это и сделал. Нас снова рывком вдавило в кресла, Инге придушенно пискнула…

– Двадцать шесть секунд, Капитан.

Когда корабль идёт на прыжок, сбить его так же сложно, как и при торможении. Так что наша задача – дотянуть до момента, когда скорость «Алады» поднимется до разгонной. Даже при половине разгонного ускорения достать нас будет почти невозможно, если только кто-то плотно на хвост упадёт, а вот сейчас мы открыты. И весь минус в том, что маневрировать мы не можем. Любой манёвр – это смена курса, значит, переориентация корабля и новый расчёт. Да, автоматика делает всё быстро, но это на земле доля секунды – миг, а здесь зачастую – вечность.

А вот нас и заметили, теперь поиграем всерьёз! Ребятки, не на тех напали, у нас стандартный энергокуб только на дефлекторы и вооружение установлен, и всё это не из Темных миров, не с Тираны и даже не с Теллура. Всё это мы на Замке́ и Сангусе заказывали… Нас тряхнуло. Кто это? Ага, вон голуба, ну-ну! На́ тебе! У меня сейчас трио долбят так, что с любого несомого или даже штурмовика не только дефлекторы сшибают, но и по броне проходят. Нет, не взрывают, конечно, но слепят системы, и тут прилетает дуплет. Это когда с небольшой задержкой работают сразу трио и спарка. Трио – чтобы проломить поле, а спарка – добить. Задержка даже не микросекунды, на мгновения. Поле ещё мерцает невидимым светом, но оно уже не держит, от залпа излучателей предохранитель плавится, испаряется, всего чуть-чуть затормаживая автоматику, и в этот момент в ячейку входит залп спарки… Есть!