Страница 38 из 52
У меня нет выбора. Я начинаю спускаться по лестнице. Эта неудобная ситуация. Вдвойне неприятная из-за того, что ее создал симпатичный мальчик в углу. Красивые мальчики всегда преследовали меня. Я был таким же красивым, заметьте, просто не был оснащен необходимыми вещами. Они, казалось, знали, что у меня нет подходящих штанов, чтобы ходить в танцевальный клуб в шестом классе, или денег на лучшее оборудование для футбола в седьмом. Моя мама отличалась от других мам-добровольцев, была менее собранной, всегда нервной, второсортной. Моя семья всегда находилась на ступень ниже остальных семей в моей группе друзей. Я был бедным мальчиком. Несмотря на то, что мои родители хвастались тем, что переехали в Грандвилл, купив свой первый дом в том, что они считали лучшим пригородом в городе, когда он еще им не был, я остро осознавал, что мы жили в самом дешевом доме из всех по соседству. Я знал, что мы едва сводим концы с концами. С каждым ударом я повторял себе: я никогда больше не буду бедным мальчиком. Никогда.
Я чувствую, как мои руки сжимаются по бокам. Я работаю над тем, чтобы открыть их к тому времени, когда достигну нижней ступеньки лестницы. Растягиваю улыбку, сверкая своими идеально белыми винирами.
Глава 23
00-15.
Бак смотрит на меня с позиции силы, прихорашиваясь, как петух, выигравший петушиный бой. Он дурак. Разве он не знает, что все животные умирают в этих играх? Он снова занял свое место, стоя между мной и моей женой. Я не могу поверить, что они оба одеты в свои дурацкие одинаковые толстовки с надписью: «Лейксайд». Они это тоже спланировали?
— Пол, сядь, — он указывает на место на диване. Я бросаю ему вызов, маленькая победа, и сажусь в ближайшее синее кресло. Я устал. И скучно с ними. Я зеваю.
— Мы тебе не надоели, Пол? — спрашивает Бак.
— Самоуверенный засранец, да, это про тебя, — говорю я.
Миа делает шаг вперед, ближе ко мне. Она вернулась. Я думаю, что вернул ее. Улыбаюсь своей самой обаятельной улыбкой и чувствую, как ее тянет ко мне. Я — магнит. Почти могу протянуть руку и коснуться ее руки, когда она указывает на документы на столе. Ее красное, покрытое пятнами, залитое слезами лицо выглядит отвратительно в свете свечей. Но я все еще люблю ее, бедняжку.
— Пол. Вот соглашение о раздельном проживании. Мне нужно, чтобы ты подписал его, а затем ушел и отправился в гостиничный номер, который я забронировала для тебя в гостинице «Лейксайд». Все твои вещи уже доставлены туда, — сообщает Миа. Ее голос тихий, дрожащий. Я думаю, может быть, Бак уговорил ее на все это нелепое действо. Когда мы снова останемся наедине, я все улажу. Она встает и пятится, останавливаясь рядом с Баком. Оттуда она добавляет:
— За исключением пары вещей, которые тебе не понадобятся.
Как она смеет рыться в моих вещах? Когда у нее вообще было время? Когда я ездил в магазин, покупая для нее товары из ее списка покупок, просто чтобы сделать ее счастливой? Сука. Но все равно, я уверен, что в моих вещах нет ничего примечательного. Небольшая папка о техасской земле, вот и все. Я снова задаюсь вопросом, что еще она знает, что заставляет ее пойти на этот шаг.
— Миа, ты меня удивляешь. Ты стала хитрой. Коварной. Планирующей. Все, что ты ненавидишь в этом мире. Браво, — говорю, поднимая невидимый бокал в шутливом салюте. — Я хорошо тебя научил.
Миа качает головой. Я не знаю, что делать дальше. Она рылась в моем портфеле? Что у нее есть? На мгновение мое сердце колотится в груди, когда думаю об особом конверте. Я с облегчением вспоминаю огонь в раковине.
Миа возвращается к столу, подходит ближе ко мне, держа ручку.
— У тебя останется дом в Колумбусе в качестве основного места жительства, так как он был твоим, когда мы поженились. Коттедж будет моим. Ты увидишь, что я более чем справедлива во всем.
Интересно, сколько дорогих нью-йоркских адвокатов ее папочки занимались этими документами. На самом деле это не имеет значения. Знаю, что их будет трудно обойти или оспорить. Я подпишу конец моей денежной кормушке.
Если подпишу.
Я притворяюсь, что Бака нет в комнате, и обращаюсь только к Мии.
— Послушай, дорогая, уже поздно. Мы все устали, немного взвинчены. Почему бы мне не пойти в гостиницу, и мы сможем все это изучить утром? Как тебе такой план?
Миа смотрит на Бака, Бак уставился на меня.
Он говорит:
— Нет. Так не пойдет. Нам нужно, чтобы документы были подписаны сегодня вечером. Я не верю, что ты вернешься. Я не верю ничему, что ты говоришь.
— В любом случае, кто ты такой и почему ты здесь? — Я спрашиваю в сотый раз за сегодняшний вечер, снова вставая. Миа отскакивает назад и прячется за Баком. Огонь в моей душе начинает разгораться. — Я хочу, чтобы ты немедленно убрался из моего дома. Это касается только меня и моей жены.
— Пол, успокойся. — Она снова шагнула ко мне. Бак останавливает ее, кладя руку ей на плечо. Она поворачивается и смотрит на него снизу-вверх. Предательница.
— Можно я? — спрашивает он у нее.
Миа взирает на него, как потерявшийся щенок, и молча кивает в знак согласия. Очевидно, что моя дворняжка нуждается в небольшой дрессуре.
Теперь очередь Бака сделать шаг ко мне, встав между Мией и мной, его любимая поза сегодня вечером.
— Сядь обратно, и я тебе все расскажу. А потом ты подпишешь и уйдешь. Ты даже можешь вернуться в Колумбус сегодня вечером, если тебе так больше нравится.
Это интересная идея. Может быть, я так и поступлю. Вернусь домой, наслаждаясь поездкой без глупостей Мии на пассажирском сиденье. Она может застрять здесь с Баком и ее клубничными малышками. Я буду дома к трем, заберусь в постель и проснусь утром с мальчиками. После того, как Клаудия уйдет, я начну объяснять, почему они никогда больше не увидят свою маму. У них будет новая молодая мамочка — брюнетка по имени Гретхен. Или, если по какой-то причине я ничего не смогу вытянуть из Мии, возможно, найду другую женщину с деньгами. Все уладится. Я знаю женщин. Это мой любимый предмет.
Я думаю об этом варианте. Новая, богатая любовница. Заманчиво. Особенно если я соглашусь уйти, и Миа заберет большую часть активов. Я уверен, что это есть в документе. Она не знает о второй закладной на дом в Колумбусе — некоторое время назад мне понадобились экстренные средства. Без рождественских подарков Дональда или, казалось бы, бесконечного потока денег Мии от ее родителей, с наличными у нас с мальчиками будет туго. Кроме того, я помню, что у них есть трастовый фонд. Я улыбаюсь и сажусь в свое любимое кресло, а Бак садится в другое синее кресло. Гретхен могла бы работать, пока у меня есть трастовый фонд для мальчиков. У меня есть выбор, много вариантов, гораздо лучших, чем этот.
Миа, кажется, прячется в углу, пойманное в ловушку серое существо. Она похожа на крысу, подлую крысу с блестящими глазами-бусинками. В комнате жарко, я чувствую, как по спине стекают струйки пота, и я единственный, на ком нет нелепой толстовки с надписью: «Лейксайд». Почему Бак тоже не потеет? Он кажется спокойным, слишком спокойным. Он наклоняется ко мне, уперев локти в бедра, его точеный подбородок лежит поверх сцепленных рук. Я борюсь с желанием ударить его прямо здесь и сейчас.
Любопытство останавливает меня от того, чтобы ударить его в эту же секунду. Мне нужно услышать, что скажет старый добрый Бак.
Глава 24
00-20.
Бак говорит:
— Я знаю, что ты искал обо мне информацию в сети, пытаясь выяснить кто я, не так ли, Пол? Не нужно отвечать. Миа сказала мне, что вы делали это вместе. Что ты нашел?
— Не так уж много. Только то, что ты продал свою компанию. Твоя жена мертва. Кроме этого, боюсь, у тебя не очень примечательная жизнь, — говорю я ему. Если вы загуглите Пола Строма, то получите страницы с похвалами. Награды за рекламные кампании, которые я помогал проводить, гражданские награды за общественную деятельность, в которой участвовал, и, конечно же, ссылки на моего очень известного тестя. Я весь в Интернете, как и должно быть. Конечно, еще я появлялся в некрологах моих родителей, любимый сын, который жил по соседству. Такой преданный. Я не упоминал Тома. Он не заслуживал признания, призрак.