Страница 18 из 52
Миа со мной не разговаривает. Это совершенно очевидно. Она вышла из белоснежного облака нашей спальни, не сказав ни слова. Но опять же, я тоже с ней не разговариваю. Мы находимся в каком-то толи странном перемирии толи в своего рода безмолвном споре. Я надеюсь, что она размышляет о своем отношении и о том, как портит наш лучший день вместе.
После всего, что я сделал для нее и нашей семьи, можно было бы ожидать, что она будет более благодарна, более признательна и уважительна к моей позиции по таким вопросам, как, например, работа на моего бывшего босса. Это чистое безумие. Это приведет к драме, а я ненавижу драму. Дело в том, что все мои коллеги восхищаются мной, а мой бывший босс Джон — ну, он меня боялся. Конечно, не того, что я причиню ему физическую боль. Он просто боялся, что я отниму у него работу. Оказывается, он был прав.
Если бы он не начал поддерживать спортивную команду своего сына с помощью маркетинговых долларов компании, он, вероятно, смог бы продержаться вечно. Но он совершил критическую ошибку, и как только я раскрыл ее с помощью нескольких своевременных и конфиденциальных советов, отправленных на голосовую почту генерального директора с нелепым названием «поговори со мной», ну, конечно, его попросили уйти. Это все. Я просто не вижу никакой причины для Мии начинать с ним разговор, даже если они когда-то работали вместе в «Томпсон Пейн». Прошлое всегда должно оставаться в прошлом. Почти всегда.
Я скучаю по Кэролайн. Ну, вообще-то, я скучаю по работе, но по ней скучаю особенно. Если бы вы знали обстоятельства, вы, вероятно, сказали бы, что я сумасшедший, если все еще испытываю эти чувства, но я испытываю. Когда закрываю глаза, она — та женщина, которая всплывает в моем сознании. Это действительно постыдно.
Я закрываю ящик комода и медленно иду по коридору. Останавливаюсь перед фотографией мальчиков в рамке, оба сидят на коленях у Мии, с улыбками на своих маленьких мальчишеских лицах, солнце сверкает на озере позади них. Я сделал эту фотографию, может быть, пять лет назад, когда мы были гостями Бунов. Но теперь мы не гости. Мы — резиденты. Владельцы коттеджа. Люди со вторым домом. Жизнь, к которой привыкла моя жена, — вот что я воссоздал для нее здесь.
Рядом с фотографией мальчиков и Мии в рамке фотография родителей Мии, Филлис и Дональда Пилмера-младшего из Хэмптона, штат Нью-Йорк. Это та же фотография, что стояла на столе Мии в «Томпсон Пэйн».
Я беру ее в руки, чтобы изучить. Филлис — более взрослая версия моей жены, с более короткими волосами и более круглым лицом. У Дональда большой нос, который Миа, к счастью, не унаследовала, и круглые темные очки, из-за которых кажется, что он пристально разглядывает вас при каждой встрече, как и меня при нашей первой встрече более десяти лет назад. Он лысый, без сомнения, причина некоторого его презрения ко мне: моя пышная шевелюра, должно быть вызывает у него раздражение.
Она их единственный ребенок, моя жена. Я знаю, они считают, что она вышла замуж слишком рано, слишком быстро и ниже своего статуса. Конечно, я много работал, чтобы попытаться завоевать их расположение. Они — семья. Наша первая встреча, когда я сопровождал рыдающую Мию через всю страну на похороны, прошла нормально. Ее родители горевали и в основном игнорировали меня. Они недооценили мою стойкость, и отец Мии, в частности, вероятно, пинает себя по сей день.
Он должен был заметить мое приближение, но не заметил. После похорон в Нью-Йорке наша следующая встреча состоялась в Колумбусе. Миа пригласила своих родителей прилететь на ужин, чтобы по-настоящему познакомить со своим новым парнем, вашим покорным слугой.
Конечно, я включил все свое обаяние. Надел свой лучший костюм и пригласил их в частный городской клуб на Брод-стрит, клуб «Колумбус». Когда-то это был особняк губернатора, и еще не так давно женщины могли входить в него только через боковую дверь. Мне нравилась эта традиция. Отец Мии, казалось, был впечатлен историей этого места, когда я показал ему окрестности, пока Миа и ее мама сидели и сплетничали в одной из передних комнат.
— Эта фотография сделана в 1930-х годах, в очень старом лагере для мальчиков в штате Мэн. Эксклюзивном. Мне так повезло, что я поехал туда, — сказал я, указывая на фотографию долговязых белых мальчиков в рамке, сидящих на причале на первозданном озере. — Пошел по стопам моего старика.
— Вот как, — заметил Дональд. — Я ездил в лагерь для мальчиков в штате Мэн. Именно его посещение сделало меня тем, кто я есть сегодня. — Он хлопнул меня по спине, и я подумал, что все в порядке. — Сколько раз ты там бывал?
Вот в чем проблема со всеми этими летними лагерями, школами-пансионатами, вступлением в братство, привилегированностью. Это трудно подделать. Что бы он ни спрашивал, это был код для чего-то другого. Я повернулся.
— Дональд, а в каком братстве ты состоял? — К тому времени, когда он должен был ответить, мы вернулись к дамам.
— У нас были «финальные клубы»[4], гм, ты не поймешь. Миа, ты прекрасно выглядишь, — похвалил Дональд. Напыщенный придурок.
Хозяин показал нам наш отдельный кабинет, стол на четверых перед ревущим камином. Я заказал композицию из белых роз в центр стола.
— Посмотрите на это. Мои любимые цветы, — проворковала Филлис, наклоняясь вперед и вдыхая аромат роз. Я поднял глаза и увидел, что Миа улыбается мне.
— Как заботливо, Пол, — сказала Миа и сжала мою руку, когда я отодвинул для нее стул.
— Пол, это для меня? — Филлис держала инкрустированную золотом антикварную коробочку для таблеток, которую я велел поставить на ее место. Я смиренно кивнул. — Изысканно. Спасибо тебе.
Я чувствовал, как Дональд смотрит на меня взглядом, противоположным тому, который посылали мне Миа и Филлис. Но было уже слишком поздно. Я сделал предложение несколько месяцев спустя, позвонив, чтобы попросить руки Мии у Дональда, оправдываясь тем, что не мог оторваться от работы, чтобы пролететь через всю страну и попросить лично.
Позже я узнал, что мать Мии позвонила ей в слезах, умоляя притормозить со свадьбой, хотя я уже подарил этой женщине первую из того, что должно было стать морем старинных коробок для таблеток, предназначенных для того, чтобы завоевать ее, предательницу. Но Филлис опоздала. Сочетание химии и обещаний зацепило за крючок. Миа вышла из-под родительского контроля.
Из плюсов, они относятся ко мне с уважением. Им приходится, если хотят видеть своих единственных внуков. Каким-то образом они понимают это, может быть, потому, что я, возможно, намекнул на это Дональду во время нашего второго телефонного разговора, вскоре после того, как мы объявили, что у нас будет ребенок.
— Поздравляю, Пол. Быстрая работа. — Слова Дональда были полны отвращения, как будто он съел тухлое яйцо и не знал, куда его выплюнуть.
— Большое тебе спасибо, Дональд, или лучше сказать, дедушка.
Я стоял в своем офисе, в своем угловом офисе в рекламном агентстве, чувствуя, что весь мир у моих ног. И это было так.
— Сейчас, возможно, самое подходящее время, чтобы наладить наши отношения, знаете ли, ради внуков. Я только что прочитал статью об этом.
— Неужели? Как интересно. Позволь мне дать тебе небольшой совет, Пол. Не берите на себя смелость указывать мне, как инвестировать мои деньги. Я позабочусь о своей дочери и ее детях. Но не жди от меня ничего, Пол. Ни цента. Я вижу тебя насквозь. — Его слова прозвучали как гравий. Жаль, что он не проникся симпатией к своему единственному зятю. Его потеря. Мы могли бы вместе отправиться на рыбалку или, возможно, вместе вступить в инвестиционный клуб. Из своих исследований я знал, что он любит совершать дорогие поездки. Поиграть в гольф в Шотландии со своим единственным зятем было бы здорово.
— Послушай, Дональд. Могу я говорить открыто? Я хорошо забочусь о твоей дочери и буду хорошо заботиться о твоих единственных внуках. Я не знаю, почему тебе не нравлюсь, но хотел бы, чтобы мы с тобой смогли подружиться. Как мне кажется, это может принести пользу нам обоим. Я помогу тебе сохранить твои отношения с Мией и твоими внуками — отношения, которые, как ты знаешь, не закончатся хорошо, если ты заставишь ее выбирать между нами, — а ты получишь сына, которого у тебя никогда не было. Давай вместе отправимся в путешествие, в Шотландию или еще куда-нибудь. Что скажешь? Ты легко изменишь свое мнение обо мне. — Я прокрался в угол своего кабинета, стер немного пыли с листа фикуса. Клининговую компанию явно придется снова сменить.
4
Финальные клубы — это эксклюзивные мужские общественные клубы Гарварда. В 1984 году клубы лишились официального признания университетов, из-за того, что не принимали студенток. Каждый из клубов владеет элитной недвижимостью на Гарвардской площади и может похвастаться как минимум столетием (в одном случае более 220 лет) выдающимися выпускниками.