Сломанный ангел

— Едешь в Европу?

Сунан вздрогнула, выныривая из похоронных мыслей.

— В Европу?

— Не в курсе? Ваш класс премировали поездкой в Европу на праздники. Уточни у старосты. Твое имя наверняка в списке.

Ее имя действительно было в списке. Их класс отправлялся на Чхусок[1] в Европу, и Сунан была единственной, кто не прыгал от счастья. Она собиралась навестить семью в Гонконге на длинных выходных. Работодатель был не против отпустить ее на праздники, если она проявит должную осторожность и воспользуется настоящими документами для перелета. Но услышав о спонсируемой школой поездке в Европу, председатель Юн резко передумал. Даже организовал замену паспорта внучки, внеся туда биометрические данные поддельной Сунан.

Для него каждый шаг сближения с одноклассниками был маленьким камушком в основание пирамиды успеха внучки. Не смущало то, что камни укладывались чужими руками и легко рассыплются, если настоящая Сунан Чи продолжит дурить. Председатель верил, что сможет контролировать все, в том числе и жизнь внучки. Порой, он напоминал Сунан слепого котенка, который каждый день обходит стенки своей коробки и думает, что это и есть целый мир. Но даже у маленького котенка присутствовали когти и зубы, о которых не стоило забывать.

Пришлось подчиниться и с кислой улыбкой благодарить за новый чемодан и пару модных вещей, дабы «внучка председателя Юн не позорила своим видом дедушку перед лицами европейцев».

СМС-ка о переносе рейса на два часа раньше пришла накануне. Девушка с досадой — два украденных часа сна — перенесла время приезда такси. Еще раз прошлась по вещам. Проверила билет и документы, и завалилась спать. Вылет в пять утра вместо семи — это, конечно, сурово. Выезжать из дома придется глубокой ночью.

Ранний подъем не способствовал хорошему настроению, как и моросящий дождь. Она ежилась, сидя в такси, безбожно зевала и поминала отнюдь не хорошими словами снобов. Все у этих богачей с ног на голову. В то время, когда нормальные корейцы будут сидеть за праздничным столом в окружении родственников, поминать духов предков и приносить им жертвы, богатые детишки станут шататься за экскурсоводом по Парижу, глазеть на сокровища Лувра. Пять дней заслуженного отдыха к демону под хвост!

Стеклянные двери распахнулись, пропуская ее в зал вылета. Красный чемодан, точно домашний питомец, ехал сбоку. Жутко хотелось кофе, который она не любила, но признавала его бодрящее действие.

Сунан остановилась у табло, пытаясь найти в длинном списке свой рейс.

— Юн Сунан Чи?

Сотрудник безопасности аэропорта выжидающе посмотрел на девушку. Сунан кивнула, облизывая пересохшие губы. Спокойствие. Он назвал ненастоящее имя. Скорее всего «дедушка» позаботился, чтобы ее сразу сопроводили в ВИП зону. Принял меры, дабы не сбежала по дороге.

— Позвольте ваш паспорт, телефон и банковскую карту, — попросил он.

Суровые меры. Но спорить не хотелось, хотелось кофе и посмотреть, что будет дальше. Она без сожаления — все равно ничего из этого ей не принадлежит — передала офицеру требуемое.

— Следуйте за мной, — махнул рукой мужчина, даже не проверив паспорт.

Сунан пристроилась следом, но офицер тут же сбавил шаг, поравнявшись с девушкой. Она отметила это, не став осложнять мужчине жизнь. Под надзором, так под надзором. Все равно через пару часов она покинет Сеул. Пять дней хоть какой-то свободы без присмотра своих и чужих.

От этой мысли настроение пошло вверх. Жаль, конечно, что не удастся повидать родителей, но через два месяца каникулы[2], на которые она вернется домой.

Сунан проводила взглядом лайнер, заходящий на посадку за панорамным стеклом. Первый отпуск в ее жизни. Лувр, Елисейские поля и Эйфелева башня.

— Прошу.

Мужчина придержал для нее стеклянную дверь с кодовым замком и надписью: «Посторонним вход воспрещен. Служебное помещение». На какой-то миг Сунан ощутила себя героиней романа, падающей в кроличью нору. Никаких глупых размышлений у нее в голове, конечно, не было, только голый анализ фактов и построение версий.

Через пару поворотов длинного коридора реальность доказала, что она круче любых логических доводов. Девушку вывели на летное поле, распахнули дверцу служебной машины.

— Вы уверены, мне туда? — немного нервно уточнила Сунан. Она не сдавала багаж, не проходила паспортный и таможенный контроль. Что это? Похищение? Но кто заказчик? И почему у нее стойкое чувство, что без сноба здесь не обошлось?

«Кролик», который ее привел, спокойно подтвердил:

— Не сомневайтесь. Вас ждут.

Она и не сомневалась. Вряд ли серьезный человек, каким выглядел офицер безопасности, станет прыгать вокруг нее шутки ради.

Можно было легко удрать, но что-то останавливало от побега. Как говорил учитель: «Некоторые двери стоит открыть, потому что страх сильнее того, что за ними прячется». И Сунан позволила любопытству взять верх осторожностью.

Пять минут петляния по полю привели их к белоснежному лайнеру. Среди соседей этот самолет смотрелся, как ролс ройс среди фиатов. Около трапа ее встречал бортпроводник, одетый в идеально выглаженную темно-синюю форму. Он сердечно, точно близкую родственницу, поприветствовал Сунан, перехватил чемодан и пригласил на борт.

Заинтригованная девушка шагнула в салон.

— Привет!

— Доброе утро!

— Как добралась?

— Давно не виделись!

За спиной уже отъезжал трап, бортпроводник закрывал дверь, а впереди лучились избытком энтузиазма снобы. Все четверо.

Сунан криво усмехнулась — и почему она не удивлена? Впрочем, энтузиазм снобов в полчетвертого утра раздражал даже больше, чем дурацкое похищение.

Четверка идеально учла уровень ее любопытства необходимый для успеха. Посмотрим, насколько они учли последствия.

Она вполне могла использовать бортпроводника и вынудить экипаж открыть дверь, тормознуть взлет, а затем ускользнуть. Или взять в заложники Мин Ена. Прижать осколок вон той, пока еще целой бутылки к горлу, обхватить за плечи… Сноб окажется так близко, что она будет слышать, как бьётся его сердце. Вдохнет аромат мужской туалетной воды и останется ли столь сильна, чтобы в случае неудачи перерезать ему горло?

— Прошу вас занять место, наш самолет готовится произвести взлет, — мягко попросил бортпроводник.

— Проходи или боишься?

Детский сад. Ее берут на слабо? И кто? Ши Вон! Зря она его пожалела и поддалась. Для прочищения мозгов пользительно получить щелчок по самолюбию.

Но если она не сядет в кресло и не пристегнется, бортпроводник окажется в неловком положении. Его задача — безопасность пассажиров. Сунан не любила мешать людям честно выполнять их работу.

Салон самолета идеально подходил снобам. Мягкие кожаные кресла — шесть пар, разделенные лакированными столиками, ковровая дорожка, дорогая отделка стен, картины и бар в конце салона. Не хватало только кровати с балдахином, чтобы путешествовать с полным комфортом.

Четверо кресел были заняты парнями. Две пары пустовали, к одной из них она и направилась, но на полпути ее остановили. Она рассеяно посмотрела на ладонь, с силой обхватившую запястье, перевела вскипающий злостью взгляд на Мин Ена. Сноб совсем потерял чувство меры.

— Надо поговорить, — парень спокойно встретил ее взгляд, кивнул на кресло напротив.

— О чем? — склонила голову набок, представляя, как выворачивает меч-ладонь из захвата, как ударяет по открытой шее сноба…

— А ты ничего не хочешь спросить? — Мин Ен вскинул брови, делая вид, что потрясен ее равнодушием.

— Мадмуазель….

В голосе бортпроводника проскальзывали уже панические нотки, еще немного, и он рухнет на колени, умоляя несговорчивую гостью занять место.

Пришлось подчиниться. Сунан освободила рукой и села напротив. Осчастливленный бортпроводник тут же забрал ее рюкзак, самолично пристегнул ремни, бормоча о завтраке для госпожи сразу после взлета.

1

В Южной Корее традиционный праздник Чусок или Чхусок приходится примерно на середину осени. Длится он три дня. В эти дни поминаются предки, родственники собираются вместе, проводятся церемонии жертвоприношения духам предков.

2

Второй семестр начинается в конце летних каникул (конец августа) и заканчивается в конце февраля. В Корее зимние каникулы начинается в декабре (до Рождества — до 25 числа) и заканчивается только в конце января, что намного дольше, чем наши российские «Новогодние каникулы».