Римлянин

— Доброго дня, Ваше Светлейшее Высокородие, — поклонился ему Георг Брант.

Раздались нестройные приветствия от остальных учёных. «Химическая тусовка» собиралась медленно, многие отказались от работы из-за грифа секретности, накладываемого на некоторые заказные исследования, а кто-то отказывался от контракта из-за нежелания проживать в Эгиде, где пусть и комфортно, но нет некоей метафизической свободы. Все, кто находится в этом помещение уже подписали контракты и осознают, что та часть исследований, которая оплачивается отдельно, не подлежит раскрытию общественности. Остальные их исследования, которые щедро финансируются Таргусом из общего бюджета химического цеха, можно и нужно освещать в научных изданиях, представительства которых уже открыты в городе Киле. И это помимо «Шлезвигского научного обозревателя», издаваемого Таргусом за счёт казны.

— Есть успехи и даже рабочие образцы, — продолжил Брант.

— Я с нетерпением жду демонстрации, — улыбнулся Таргус с предвкушением.

Брант с улыбкой прошёл к столу с инструментарием, вытащил из коробочки маленький медный стакан, являющийся настоящим ударным капсюлем, разместил его в тисках, надел защитный шлем с толстым стеклом, толстые кожаные рукавицы, вооружился небольшими зубилом и молотком, пристроился поудобнее и легонько стукнул по приставленному к основанию капсюля зубилу молотком. Раздался хлопок.

— В требуемые размеры мы не уложились, но господин Маргграф предположил, что для поджига пороха нужно больше гремучей ртути, поэтому чуть большие размеры даже скорее плюс, нежели минус, — прокомментировал Георг Брант.

— Технологию поточного производства уже разработали? — глаза Таргуса смотрели на поднимающийся к потолку сизый дымок как на ангела, уходящего в небеса.

— Да, Ваше Светлейшее Высокородие, — самодовольно кивнул Гийом Франсуа Руэль. — Все капсюли в той коробке изготовлены на отдельной линии в нашем цехе, где трудятся обычные рабочие, мой брат Илер Марен только следит за процессом.

Решено было обойтись без бертолетовой соли. Мощность послабее, чем у классической рецептуры, но с задачей справляется, судя по всему.

— Великолепно! — обрадовался Таргус. — Сколько вы можете производить капсюлей в день?

— Пока что восемьсот единиц в одну смену, — ответил Георг Брант. — Для удовлетворения первичной потребности, заявленной вами в прошлом году, необходимо развернуть ещё около пятидесяти линий, но это требует возведения дополнительного производственного цеха, а также обучения компетентных работников…

— Цех — будет, рабочие — будут, — заявил Таргус, вытаскивая из деревянной коробки капсюль и поднимая его над головой. — Вы даже не понимаете, какой прорыв совершили! Это изменит абсолютно всё!

— При всём уважении, Ваше Светлейшее Высокородие, но настоящий прорыв — это динамо-машина, которую мы сейчас доводим до совершенства, — не согласился с ним Адам Фридрих Пецольд, занимавшийся вопросом электричества. — Мы создаём рукотворные молнии! Узнай об этом священники, нас точно сожгут на кострах!

— Какой есть прогресс? — посерьёзнел Таргус.

Чертёж динамо-машины он передавал им перед убытием на войну, поэтому сейчас не знал стадии прогресса по его заданию.

— Рабочий образец функционирует, но не без сбоев, Ваше Светлейшее Высокородие, — ответил Адам Пецольд. — Чего же мы стоим? Пройдёмте в рабочее поле!

Заинтригованный Таргус проследовал за учёным, громкие заявления которого вызвали кислые мины на лицах некоторых присутствующих коллег.

— Вот, только взгляните, Ваше Светлейшее Высокородие! — Пецольд ткнул пальцем на работающую динамо-машину.

Она была подключена к приводу, идущему от водяной мельницы, которая служила двигателем. Можно было бы заменить её паровой машиной, но фон Брюммер задерживается в Англии, где пытается купить патент и чертёж на паровую машину Ньюкомена, одновременно судясь с неким хитрожопым англичанином Эндрю Эдисоном, который пытается безапелляционно запатентовать пулю Несслера и бумажный патрон в королевском патентном бюро.

Таргус, когда узнал из письма фон Брюммера, что тот ввязался в полномасштабную патентную войну, лишь усмехнулся. Запретить производство пуль Несслера в Шлезвиге англичанин не сможет, потому что в «Промзону» никто не попадёт, следовательно, не докажет, что там происходит производство каких-либо пуль. Нет прямых доказательств — езжай в свою Англию несолоно хлебавши. А в том, что англичанин выиграет суд, Таргус не сомневался. Даже несмотря на то, что Таргус, заявленный как автор изобретения этой пули, является наследником курфюрста, англичане всегда будут на стороне земляка. К тому же, что за дело Таргусу до мнения какого-то островного королька? Провинция Британия всегда была захолустной задницей Римской республики, ценность которой заключалась только в богатых залежах меди.

— Уже подключали солевую ванну? — поинтересовался Таргус, увидев покрытый кожей деревянный бокс рядом с динамо-машиной.

— Естественно, Ваше Светлейшее Высокородие! — заулыбался Пецольд. — Вот в этой камере мы производим хлор! И отбеливаем ткани! За какие-то ЧАСЫ! Вы представляете?! ЧАСЫ!!!

Таргус знал о технологии изготовления хлора от Спарк, которая внедряла что-то подобное на своих производствах. Также он знал о том, что таким образом можно отбеливать ткань, причём максимально быстро и просто, за счёт кислорода, который выделяется при взаимодействии хлора с водой.

— А через каустический поташ пропускали? — поинтересовался Таргус.

— Разумеется, Ваше Светлейшее Высокородие! — ответил Пецольд. — Мы уже получили почти сто грамм новой соли, название которой ещё не придумали! Мы передаём эту честь вам.

— Тогда будем называть её хлоратом калия, — хмыкнул Таргус. — Нейтрально и точно соответствует содержанию.

— Всё в вашей воле, Ваше Светлейшее Высокородие, — поклонился Пецольд. — Вы говорили, что надо добавлять эту соль в состав капсюльного взрывателя, но она делает его нестабильным, мой ассистент Пауль лишился указательного пальца при испытаниях.

— Нужно подобрать оптимальный состав, то есть экспериментировать, — Таргус осмотрел камеру. — Никогда не забывайте, что хлор смертельно ядовит, поэтому от соблюдения техники безопасности зависит не только ваша жизнь, но и жизни сотрудников цеха.

— Обратите внимание, что Юрген Крамп, начальник ОТК, вывесил в каждом цеху большие плакаты, — Пецольд указал на висящий на стене бумажный плакат с большими буквами выведенным текстом, оглашающим правила техники безопасности для химического цеха. — Совершивших проступок рабочих мы заставляем многократно читать эти правила вслух.

— Это хорошая инициатива, — похвалил их Таргус. — Как обстоят дела с промышленным производством хлора и хлората калия?

— Проектную документацию мы разрабатываем, но водяных приводов для динамо-машин будет слишком мало, — ответил Пецольд.

— В ближайшее время мы разберёмся с патентами и чертежами, а после этого приступим к производству паровых машин, — пообещал Таргус.

Патент ему был не особо нужен, но необходимо было создать общественный интерес к паровым машинам. Это подстегнёт развитие в этом направлении и через десяток лет можно будет «собирать сливки», то есть переманивать к себе выучившихся за это время мастеров-механиков. Если курфюрст Шлезвига заинтересовался направлением и даже хочет купить патент — значит в этом что-то есть. Но англичане упёрлись, они ещё не понимают, зачем Таргусу патент и чертёж, то есть это-то они прекрасно понимают, но не понимают, что он в этом нашёл. И боязнь упустить какое-то неожиданное преимущество заставляло их тянуть время с продажей.

Второй целью является выяснение особенностей работы паровой машины Ньюкомена, чтобы точно определить статус прогресса в данный момент.

— Ударные капсюли — это просто охренительно… — выйдя на свежий воздух, пробормотал Таргус.

Глава XVIII. Грохот на всю Европу

//Курфюршество Шлезвиг, кильский дворец, 23 сентября 1735//