Римлянин

— Это камер-юнкер Фридрих Вильгельм Беркгольц, доверенное лицо вашего отца.

Таргус тогда лишь молча поморщился и пробубнил нарочито неразборчиво что-то о матери этого Фридриха.

Он только и делал, что стремился к обретению мобильности, а также, переступая через себя, осваивал язык германцев.

Это ребёнку тяжело учить язык быстро и чётко, но Таргус — агент Арканиума, у него есть специализированные методики, подготовка, поэтому он уже понял, что язык не так прост, как он ожидал:

1. Артикли, которые выставляются по непонятным принципам. Они были, Таргус это понял не сразу, но лишь после внимательного наблюдения за болтающими между собой германцами. У него было очень много времени, чтобы послушать их и эти проклятые артикли ставились с какой-то, пока что ему непонятной, системой.

2. Разные диалекты, коих Таргус за это время насчитал минимум четыре. Грета говорила на своём германском, слуга Пауль, обслуживающий Фридриха, говорил на своём, Фридрих и «отец» говорили на своём германском, а один странный тип, чем-то напоминающий Таргусу склавина, носящий имя Андре, говорил на какой-то своей версии германского, время от времени переговариваясь с «отцом» на вообще непонятном языке, который Таргус точно когда-то слышал, но не мог вспомнить, когда.

«Варвар на варваре и варваром погоняет», — пришёл он к неутешительному умозаключению. — «Римская республика аж в 1912 году от основания города пришла к единому стандарту языка и правописания, поэтому можно было поехать хоть в Александрию-на-Гиндукуше и спокойно говорить на латыни с местными, не испытывая сложностей в понимании! А эти варвары…»

Ещё в германском языке была сложность с построением предложений. Точнее, он пока что не смог выявить механизм их построения. У него, конечно, имеется несколько догадок на этот счёт, но пока что слишком мало информации.

Это не совсем уж тупой язык диких варваров, имеется налёт культуры: он заметил несколько заимствований из латыни, правда, сильно исковерканные.

А ещё он однажды увидел местный алфавит, когда его «папаша» забыл на столе лист дерьмовой бумаги с какими-то своими записями. Буквы имели происхождение из латинского, но они формировали такую дичь, что Таргус готов был выблевать.

Он начинал ненавидеть этот мир…

//Герцогство Шлезвиг-Гольштейн, город Киль, 10 июля 1730года//

— Я знаю, что это «Z»! — раздражённо выкрикнул Таргус, сидящий на подушке перед репетитором, размахивая табличкой с буквой «Zz». — Старик, ты расскажешь мне про буквосочетания и порядок слов в предложении, или я клянусь тебе, я клянусь тебе, что как только стану герцогом, запру тебя на остаток твоей поганой жизни в темницу!

К сожалению, этот германец не говорил на латыни, но рядом сидел святоша Ламберт, который как-то перевёл слова Таргуса на хохдойч. Видимо, он смягчил некоторые слова, потому что репетитор молча вытащил из кожаной папки новые листы с записями и перешёл к объяснению буквосочетаний, как и хотел Таргус.

За прошедшее время он накопил огромный лексический запас, но не обзавёлся знаниями о порядке построения предложений и вообще о синтаксисе хохдойча.

«Смешное название», — в очередной раз подумал Таргус. — «Такое можно услышать только от варваров».

Святоша переводил непонятные моменты, причём пришлось пойти с ним на контакт, чтобы добиться этого. Старикашка и «отец» всполошились в тот день, когда Таргус велел святоше делать то, что он ему говорит. Они явно на что-то рассчитывали, но Таргус послал святошу с его святыми писаниями куда подальше.

Впрочем, разговор с варварами стоил того: теперь, когда есть пусть и паршивый, но переводчик на благословенную латынь, изучение варварского наречия заметно ускорилось.

Ещё он узнал, что его, оказывается, зовут Карлом Петером Ульрихом, он является «сыном» герцога Карла Фридриха Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского. Таргус о таком никогда не слышал, поэтому предположил, что находится в параллельном мире, где немытые германцы взяли верх над Римом. Мерзость, но в параллельных мирах бывает всякое.

Его уверили, что он является наследником этого Карла Фридриха, который спит и видит, как отжимает у неких датчан своё бывшее владение Шлезвиг. Последнее Карл Фридрих упоминал постоянно, при каждой их беседе.

Что они думали насчёт латыни Таргуса, несвойственной для карапузов его возраста, ему было плевать. Так или иначе, они держали это в тайне, а святоша носился с ним как с писаной торбой, то и дело толкая речи про господа бога и святое знамение.

Они объяснили всё, как оно обычно бывает у примитивных дикарей, влиянием своих божеств и так далее. Таргусу было параллельно. Он-то знал, что есть только нормальные боги: Юпитер, Юнона, Нептун, Церера, Веста и Плутон. Это второе поколение богов, были и ещё, подревнее, но Таргус никогда не был особо религиозным.

В истинности своих богов он не сомневался, потому что лично видел Бездну, или Теллур, как её называли его предки. Так как в существовании одной сверхсущности он убеждён на практике, значит, нет оснований отрицать существования других божеств из того же пантеона.

Впрочем, он также не сомневается в существовании других Аспектов: Порядка, Хаоса и Смерти. И это ведь только то, что перед ним раскрыли, их на деле может быть гораздо больше. Ужасные и безграничные сверхсущности, борющиеся друг с другом за бесконечность миров…

Но это сейчас не имеет никакого значения, потому что он в мире, где верят в распятого на первом по популярности у римлян кресте бородатого мужика и его отца, всемогущее сверхсущество, которое позволило этому случиться. Святоша Ламберт вещал ему на ломанной латыни, на которой в Субуре (1) бы побрезговали говорить, различные местные религиозные придумки, а Таргус слушал его якобы внимательно, но на деле размышлял о чём-то отвлечённым, например, организация скоропостижной и абсолютно неподозрительной смерти своего «папаши» в день собственного официального совершеннолетия. Тогда он превратит этот сарай в нормальное место для житья и покажет германцам, как надо жить в нормальной римской провинции. Они либо романизируются, либо умрут все до единого…

Выслушав урок и усвоив его, Таргус молча встал с подушки и направился в свою комнату, где у него стоял небольшой столик, на котором он писал шифрованные записи. Он собирал и каталогизировал информацию на всех обитателей герцогского дворца, поэтому уже знал очень много про всех этих германцев. В будущем он использует это, чтобы давить на них и шантажировать.

Святоша пытался скрытно разобраться в его записях, но потерпел тотальную неудачу. Таргус, презирая его интеллектуальные способности, применил самый простейший шифр и не прогадал: Ламберт упорно и безуспешно пытался понять, что там написано, за чем, мысленно посмеивался якобы спящий Таргус, просыпавшийся каждый раз, когда приходил святоша со свечой.

Что имел Таргус на данный момент?

Грета трахается с Андре, прямых доказательств нет, но их весёлые переглядки не оставляют никакого сомнения в том, что между ними есть что-то пикантное.

Отец Ламберт подбухивает время от времени и не против потрахаться с Гретой или хоть с кем-нибудь из женского персонала, но ему, вроде как, нельзя. Религия не позволяет. Хотя то, что он узнал о местной версии христианства, говорит о том, что святошам нельзя даже думать о таком. Подумал — согрешил.

«Покайся, суканах!» — злорадно подумал Таргус, записывая дополнительное описание внешности репетитора. — «Цвет глаз: серый, цвет волос: чёрный, под глазами характерные тёмные мешки от недосыпа или алкоголизма, рост: где-то метр семьдесят семь, комплекция: тощий, предположительно, плохо или нерегулярно питается или же страдает гельминтами. Примечание: держаться на безопасной дистанции и после контакта тщательно мыть руки…»

Варваров очень удивила аномальная для местных любовь Таргуса к гигиеническим процедурам. Он потребовал у святоши, чтобы тот передал его «отцу» запрос на оборудование отдельной ванной комнаты, где Таргус, при поддержке Греты, принимает гигиенические процедуры каждый день. Заразиться гельминтами в текущих условиях равносильно смертному приговору. Здоровье у Таргуса всегда было крепким, но испытывать его в таком нежном возрасте он бы не хотел.