Не чужие

— Прости, тут беспорядок, — кривясь от боли, говорю я и тянусь за своей курткой.

Пол заляпан краской, на столе разбросаны кисти, мой фартук небрежно отброшен в угол комнаты. Здесь часто творится хаос, но гостей я никогда не жду.

— Это твои картины? — удивленно спрашивает он, недоверчиво смотря на меня.

— Ну да, я же говорила, что рисую. Или ты не слушал? — с досадой спрашиваю я. Сама же краем глаза наблюдаю за тем, как Давид обходит помещение, разглядывая мои работы.

Я на какое-то время даже забываю о боли в боку. Задерживаю дыхание и пытаюсь уловить хоть какую-то его реакцию. Мне очень хочется, чтобы ему понравилось. Хочется увидеть в его глазах восхищение и одобрение.

— У тебя талант, — глухо заключает он, и я смущенно отвожу взгляд. А еще радуюсь, что полотна с его портретами стоят лицом к стене и он не сможет их увидеть.

— Спасибо. — Я застегиваю молнию на куртке и прислоняюсь спиной к стене. — Не уверена, что смогу спуститься. Болит сильно, — тяжело вздыхаю я и ловлю на себе встревоженный взгляд Давид.

— Где ключи?

Кивком указываю на подоконник. Давид сгребает их и подходит ко мне.

— Идем. — Он обвивает меня рукой за талию, придерживает и медленно следует за мной.

Из моего рта то и дело вырываются стоны.

— Когда иду, становится хуже, — объясняю я.

— Иди сюда. — Я не успеваю сообразить, что происходит, как Леонов берет меня на руки и бережно несет по ступенькам вниз.

Я обвиваю его шею руками, утыкаюсь лицом в плечо, вдыхаю аромат его туалетной воды. Мне так уютно в его объятиях, что я разочарованно вздыхаю, когда он опускает меня на переднее сиденье своей машины.

Давид обходит автомобиль, устраивается на водительском месте, заводит мотор.

— Пристегнись, — бросает, не смотря на меня.

Я выполняю его просьбу, нахожу удобное положение, при котором боль не так сильно чувствуется. Давид срывается с места, несется по городу, наплевав почти на все правила дорожного движения.

— Не тошнит? — прерывает он тягостное молчание.

— Нет.

Он разжимает пальцы от руля, прикладывает ладонь к моему лбу.

— Температуры вроде тоже нет. На аппендицит как-то не похоже, но я не врач. Минут через пять доедем.

— Ага. — Я вжимаюсь в кресло, так как Леонов резко прибавляет скорости, двигатель урчит, и мы летим по дороге.

В приемном отделении многолюдно. Давид усаживает меня на мягкий диван, сам же подходит к регистратуре. Несколько минут, и меня уже ведут в палату на осмотр к дежурному хирургу. Каждый шаг отдается болью. Только теперь она сосредоточена не в области паха, а со спины. Весь бок простреливает.

Я присаживаюсь на кушетку и со страхом кошусь на медсестру, которая собирается измерить мне давление и заполняет анкету. Давид остался снаружи, а мне бы так хотелось, чтобы он сейчас был рядом. Его присутствие меня успокаивает.

— Какой у вас день цикла? — задает следующий вопрос медсестра, и я спотыкаюсь на нем. Мысленно пытаюсь сосчитать.

— Сорок седьмой? — скорее спрашиваю я, а не утверждаю. Потому что вдруг понимаю, что у меня задержка.

Медсестра отрывается от бумаг и вскидывает на меня взгляд.

— Есть вероятность беременности?

— Нет, — поспешно отвечаю я, а сама мысленно сжимаюсь от такой вероятности. Давид убьет меня. Это точно. А потом отец. Обоих.

— У вас был незащищенный половой акт?

Я краснею. Говорить о своей личной жизни даже с медперсоналом стыдно отчего-то.

— Да, но… — я запинаюсь, сглатываю подступивший к горлу ком. У нас с Давидом и в самом деле был один раз секс без защиты. В наш первый раз. Тогда было не до контрацепции. Все случилось так быстро.

Руки дрожат, когда понимаю, что могла забеременеть.

— У меня и раньше цикл сбивался, поэтому не думаю, что причина в беременности, — стараюсь, чтобы мой голос звучал уверенно.

— Хорошо, сейчас придет доктор, осмотрит вас и назначит анализы. Первым делом, конечно же, придётся исключить или подтвердить беременность Колоть обезболивающее вам? Или пока потерпите?

— Потерплю, — сдавленно произношу я. Если я беременна, не хочется пичкать себя лекарствами.

Но после слов медсестры мне стало тревожно. Вдруг это что-то с ребенком и поэтому мне плохо? Хотя нет, не может быть, У меня срок недели две в таком случае. Тут даже тест может не показать беременность.

Пока жду, когда освободится доктор, все пытаюсь найти удобное положение. Но как бы я ни легла или села, а боль только усиливалась. В конце концов она стала настолько невыносима, что я скорчилась и не выдержала — попросила медсестру уколоть мне это чертовое обезболивающее. И минут через десять меня отпустило. Даже дышать стало проще.

Дежурный хирург задерживался. Так и умереть можно. Боль прошла, и мне захотелось домой. Уже и не беспокоит ничего. Когда дверь за моей спиной открывается, я радуюсь, потому что устала просто сидеть и наблюдать за тем, как медсестра что-то пишет в своем журнале.

Но радость моя продлилась недолго. Это был отец. Он прошёл в палату, за его спиной на пороге застыл Давид. Он спрятал руки в карманах и напряженно вглядывался в меня.

— Пап, ты здесь как оказался? — удивленно спрашиваю я.

— Только что из командировки. Мне Давид сообщил, что ты в больнице.

Мои брови взлетают вверх. Когда это Давил успел с моим отцом сдружиться?

— Что с моей дочерью? Почему вы так долго бездействуете? Если у неё аппендицит, то за то время, что она сидит здесь в ожидании врача, можно было уже умереть! — зло спрашивает папа у медсестры.

— Мы ждём, когда освободится Леонид Игоревич, это наш хирург, и Ангелина Петровна, гинеколог. Сначала нужно исключить беременность. У вашей дочери задержка в две недели, — поясняет девушка, я же прикрываю глаза.

Черт!

— Лера? — вопросительное от отца.

Я растерянно смотрю на папу, потом перевожу взгляд ему за спину. На Давида. Тот напрягся. Резко выдохнул и прикрыл ладонью глаза.

— Пап, не беременна я, — нервно усмехаюсь я, пытаясь убедить в этом и отца, и Давида, и себя. — Это просто… просто…

К счастью, мне не приходится ничего больше говорить, в палату наконец-то проходит дежурный хирург, давая мне отсрочку в объяснениях.

— Прошу всех посторонних покинуть помещение, — просит он, и папа с Давидом скрываются за дверью.

Папа на него таким взглядом посмотрел, что благоразумней было их разделить: одного здесь оставить, другого за дверью. — Марин, общий анализ крови давай. Валерия, — он отрывается от моей медицинской карты, — вы ложитесь на спину и приподнимите кофту.

После часа анализов, осмотров, УЗИ мне наконец-то ставят диагноз. И нет, это не беременность. К счастью. Хотя мне и посоветовали дома сделать несколько тестов через парочку дней, потому что срок ещё совсем маленький может быть.

Проблем с почками у меня никогда не было, поэтому услышать заключение доктора было так же неожиданно, как если бы я узнала сейчас, что беременна.

— Вас оставят здесь на несколько дней, не волнуйтесь, все это лечится, но нужно следовать всем рекомендациям. Марина проведёт вас в палату.

— Спасибо. — Я поднимаюсь с кушетки и выхожу в коридор.

Взглядом сразу же натыкаюсь на два недовольных и злых лица. Папа с Давидом стоят по разные стороны от двери. Косятся недобро друг на друга. Наверняка отец успел наговорить Давиду много “хорошего”.

— Со мной все хорошо, так что можете ехать домой, — пытаюсь выдавить из себя улыбку, но получается с трудом.

Отец же может запретить Давиду видеться со мной. Он у меня строгий очень в плане парней. Как же хочется остаться с Леоновым наедине, чтобы убедиться, что он никуда не денется.

— Если с тобой все хорошо, то почему тебя оставляют в клинике? — хмурится папа, и доктор объясняет ему, что к чему. При этом не забывая упомянуть, что все же вероятность беременности пока нельзя исключать на сто процентов.

Я все это время смотрю на Давида, который в ответ разглядывает меня хмурым взглядом. Почему-то не решаюсь подойти к нему. Так и ухожу с доктором, лишь кивнув на прощанье.