Страница 4 из 5
Патриархальная тишина Скруби была обманчивой. Старый почтовый тракт между двумя столицами – Лондоном и Эдинбургом – оказался одним из важных нервов большой политики. Двор почтмейстера в Скруби посещали в то время разные люди. Здесь бывали дипломаты, перевозившие официальную корреспонденцию и личную переписку двух королев – английской Елизаветы I и шотландской Марии Стюарт. Здесь же появлялись шпионы и тайные агенты с секретными донесениями. Весь мир знал, что две венценосные кузины сошлись в длительной и жестокой схватке за английскую корону.
Юный Брюстер не мог и помыслить, что борьба самых известных в британской истории женщин окажет непосредственное влияние на его судьбу. Сыну почтмейстера, казалось, была уготована карьера священнослужителя. В 1580 году четырнадцатилетний Уильям начал свое обучение в старинном Кембридже. Через этот университет прошли многие из будущих лидеров эмиграции в Америку.
Брожение умов в старой Англии затронуло и церковные кафедры, и университетские классы, и крестьянские подворья. Со времен Генриха VIII, отца Елизаветы, порвавшего с Римом, английские протестанты и католики непримиримо и фанатично преследовали и уничтожали друг друга. Кембридж был одним из очагов этого конфликта. В отличие от Оксфорда, он стал колыбелью молодых, свободно мыслящих ученых, более приверженных духу Реформации. Кембридж воспитал немало радикалов, доставивших изрядные неприятности королевской власти и церковным иерархам. Вместе с Брюстером здесь постигал искусство богословских споров Джон Пенри, в будущем автор блестящих памфлетов, направленных против официальной церкви. За едкую критику англиканских епископов Пенри был отправлен на виселицу, а тело его уже после казни четвертовали.
Способный студент, Уильям Брюстер вскоре обратил на себя внимание сэра Дэвисона, статс-секретаря королевы Елизаветы. Уильям Дэвисон был видным дипломатом своего времени, умевшим плести сложные межгосударственные интриги. Осталось тайной, при каких обстоятельствах произошло знакомство придворного вельможи и юного студента Брюстера. Достоверно известно, что Дэвисон в 1583 году останавливался в Скруби на пути в Эдинбург и даже имел в сельской таверне беседу с французским посланником Фенелоном. Эдинбургская миссия Дэвисона заключалась в том, чтобы не допустить военный союз Шотландии с Францией.
В 1585 году, уже в качестве секретаря Дэвисона, Уильям Брюстер отправился в «Нижние земли», как называли тогда Бельгию и Голландию. Молодой англичанин оказался в самом центре европейского политического водоворота. Симпатии королевы Елизаветы были на стороне протестантских Нидерландов, которые вели ожесточенную борьбу против католической Испании. Святая инквизиция предала огню и мечу восставшие земли Фландрии и Голландии. Многие из городов пришли в запустение, другие оказывали испанцам отчаянное сопротивление. Наибольшую известность получила оборона Лейдена, жители которого открыли плотины и затопили свой город, вынудив врага бежать. В судьбе Брюстера и американских «отцов-пилигримов» Лейден сыграл впоследствии немаловажную роль.
Сэр Дэвисон осуществлял политическую и финансовую поддержку Нидерландов в борьбе с испанской короной. История не сохранила подробностей посольской деятельности самого Брюстера. Известно лишь, что голландцы в знак признания дипломатических заслуг молодого англичанина поднесли ему массивную золотую цепь.
Перед Уильямом Брюстером открывались блестящие возможности дипломатической и придворной карьеры. Но история распорядилась иначе. В век прославленных трагедий и фарсов разыгралась одна из знаменитых драм, достойных пера Шекспира.
В последнюю ночь января 1587 года небо над большей частью Англии осветилось сполохами падающей кометы. Создававший в то время своего «Юлия Цезаря», Уильям Шекспир писал:
На следующий день королева Елизавета послала за Дэвисоном. Статс-секретарь принес ей на подпись государственные бумаги. В числе других подпись королевы была поставлена и под смертным приговором Марии Стюарт. Елизавета дала понять, что ее имя не должно фигурировать в этом деле. Верный слуга не посмел ослушаться и взял на себя всю ответственность за судьбу плененной шотландской королевы.
Мария Стюарт ожидала своей участи в отдаленном замке Фотерингей. Выполнив все необходимые формальности в Тайном совете и скрепив приговор Большой государственной печатью, сэр Дэвисон отправил в Фотерингей своего гонца.
8 февраля 1587 года хмуро и торжественно зазвонили колокола в церкви замка. На эшафоте, установленном посреди парадного зала, отложив окровавленный топор, палач высоко поднял за волосы отрубленную голову Марии Стюарт и провозгласил: «Боже, храни королеву!»
Получив долгожданную весть о казни, Елизавета разыграла вторую часть задуманного ею спектакля. Монархи Европы должны были убедиться в том, что на руках Елизаветы нет крови шотландской соперницы. Статс-секретарь Дэвисон, «самовольно» утвердивший смертный приговор Марии Стюарт, был арестован и заточен в королевскую тюрьму Тауэр. В письме к Иакову (Якову), сыну Марии, королева Елизавета возложила всю ответственность за смерть шотландской королевы на своих придворных. Поверить в правдивость этой версии Иакову Стюарту помогли гарантии наследования английского престола после бездетной Елизаветы.
Столь удачно начавшаяся карьера двадцатилетнего Уильяма Брюстера была стремительно разрушена. Бывшему личному секретарю сэра Дэвисона, ставшего опальным, пришлось навсегда покинуть лицемерный и коварный Лондон. Брюстер возвратился в Скруби, чтобы заменить уже серьезно болевшего отца на должности местного почтмейстера.
Сепаратисты
В 1603 году по старой дороге из Эдинбурга в Лондон проехал торжественный кортеж. На английском престоле произошла смена династии: королей дома Тюдоров после смерти Елизаветы сменил шотландский король Иаков I Стюарт. Англия и Шотландия отныне управлялись одним монархом.
Проезжая Скруби, новый король отметил царившее здесь «запустение». В толпе местных жителей стояли почтмейстер Брюстер с женой Мэри и четырнадцатилетний Уильям Бредфорд, их приемный сын. Стражники усердно раздвигали возбужденную толпу (в народе жило поверие, что прикосновение монарха исцеляет от золотухи). Ни Брюстер, ни Бредфорд еще не ведали, что вскоре им предстоит стать «врагами королевства» и пересечь океан, чтобы основать самую известную американскую колонию.
В доме почтмейстера в Скруби в те годы тайно собиралась небольшая группа религиозных единомышленников. Историки назвали их «сектой сепаратистов». Даже в то смутное время они казались радикалами. Их не устраивала официальная англиканская церковь, с ее иерархией и обилием католических пережитков. Они не признавали мессу и вредную церковную «рухлядь» – иконы, распятия, кадильницы, пышные ризы; не преклоняли колена во время службы и считали, что церковь должна быть похожа на первоначальную апостольскую.
Вечерами по одному, по двое, чтобы не вызвать подозрений, жители окрестных селений приходили в дом Брюстера. У дверей выставляли дежурного. Садились за стол, освещаемый тусклыми плошками с маслом, читали и обсуждали религиозные книги, тайно перевозимые из Женевы, где проповедовал великий реформатор Жан Кальвин. Затем расходились – также поодиночке, стараясь тихо выскользнуть из дверей дома, не привлекая внимания. Впрочем, в маленьком Скруби ничто не могло укрыться от глаз соседей.
«Сепаратисты» объявляли основой религии личную веру каждого. Во главе церковной общины, считали они, должен стоять не назначаемый королем епископ, а избранный мирянами старейшина – «элдер». Выступая против власти прелатов, против церковных судов и за отделение церкви от государства, они преступили черту дозволенного и превратились в опасных для власти смутьянов. Ибо равенство «сынов Божьих» означало и политическое, правовое равенство. Спустя сорок лет этот идеологический постулат привел к Английской революции и свержению монархии. Иаков I отчетливо видел угрозу трону, заявив вскоре после восшествия на престол: «Нет епископа – нет и короля».