Страница 9 из 12
Основная задача этого исследования – выяснить законы дезорганизации человеческого поведения, условия, при которых она возникает, и приемы, с помощью которых она преодолевается. Поэтому мы должны изучать структуру распада и восстановления этого поведения на каких-нибудь отрезках, входящих реальной составной частью в это поведение. Мы отказались от того, чтобы изучать отражение структуры дезорганизации поведения на отдельных изменениях вегетативной деятельности; мы с такими же мотивами откажемся от пути, на который встали физиологи нервной системы, и не положили в основу нашего метода исследование того, как изменяются рефлексы под влиянием общих нарушений в структуре поведения. Исследование рефлекторной деятельности, взятое само по себе, так же мало способно отразить структуру изменяющегося поведения человека, как и изолированное исследование вегетативных систем; рефлекторные движения, составляя, быть может, генетическую основу поведения, входят в состав активного поведения лишь как снятые категории, которые определяются сложнейшими установками и механизмами личности и в активном поведении уже существенно теряют свое самостоятельное значение. Исследовать отражение структурных изменений в поведении на элементарных рефлексах значило бы ставить исследование в очень невыгодные условия, заставляя сложнейшие процессы отражаться в неадекватно-элементарных, обладающих лишь немногими измерениями и поэтому совершенно не приспособленных для такой отражающей функции.
Изучая объективные формы отражения сложных центральных изменений, мы вовсе не имели в виду выразить эту сложную структуру дезорганизации человеческого поведения в элементарных единицах. Такое сведение было бы бессмысленно и в корне противоречило бы нашей основной методологической установке. Мы считаем, что адекватное может быть удачно выражено только в адекватном и что структура нарушений поведения может быть выражена лишь в доступном для изучения отрезке поведения, который включал бы в свой состав все те основные механизмы, основные инстанции, которые присутствуют и во всем поведении.
Мы приходим к выводу о необходимости взять за основу нашего изучения произвольное движение и, включив его в известную экспериментальную систему, пытаться именно на нем изучить характерные для дезорганизованного поведения изменения. Совершенно понятно, что аффект вносит в произвольную двигательную сферу резкие изменения; если аффект будет не случаен по отношению к изучаемому нами отрезку поведения, а имманентен ему, если нам удастся вызвать известную дезорганизацию поведения в пределах изучаемой нами системы поведения, то нарушения будут совершенно непроизвольно и совершенно обязательно отражаться на регистрируемом нами отрезке. Мы будем изучать непроизвольные нарушения произвольных движений и будем считать это наиболее адекватным путем к возможно более полному пониманию дезорганизации поведения человека.
Одно существенное сомнение может быть вызвано этим нашим желанием взять за основу изучение произвольных движений, на фоне которых будут происходить непроизвольные изменения. Для того чтобы успешно решить эту задачу, совершенно необходимо отделить эти непроизвольные изменения от произвольного фона. Короче, необходимо, чтобы этот фон был совершенно устойчив, однако у многих патофизиологов может возникнуть серьезное сомнение в том, отвечает ли этим требованиям произвольное движение. В самом деле, уже его название указывает на некоторый произвол, некоторую неустойчивость; создается впечатление, что мы строим наше исследование на песке и что получаемые нами произвольные движения окажутся каждый раз настолько различными, что мы будем не в силах выделить некоторый устойчивый фон, на котором отдельные вносимые аффектом изменения были бы достаточно заметны.
Опыт показывает, однако, совершенную необоснованность такого предположения. Произвольное движение оказывается ничуть не менее правильным и ничуть не менее устойчивым, чем рефлекторное, и в некоторой степени даже в чем-то само механическое движение принимается всегда за образец устойчивости и точности. Правда, в одном отношении есть существенное различие между механическим движением и движением органическим, особенно движением произвольным. В то время как механическое движение, происходящее в одинаковых условиях, всегда полностью сохраняет одну и ту же форму, органическое движение, бесспорно, обладая большей пластичностью, при одних и тех же условиях может в отдельных деталях отклоняться от идентичной формы, оставаясь, однако, совершенно идентичным по своей схеме, по своей основной «двигательной формуле». Наличие такой «двигательной формулы» является признаком, характерным для всякого произвольного движения, и изменение этой обычной двигательной схемы является не более произвольным, чем изменение формы какого-нибудь механического движения. Если в схеме движения что-нибудь изменилось, мы с уверенностью можем искать известные органические или функциональные условия, изменившие эту схему; именно поэтому анализ произвольных движений может явиться путем к достаточно точной диагностике скрытых нарушений нервного аппарата и изменения тех условий, в которых нервный аппарат исполняет свою работу.
Произвольное движение по своей схеме оказывается значительно более устойчивым, чем мы могли бы предполагать, и с этой точки зрения оно оказывается не менее пригодным в качестве основного фона для изучения вносимых дезорганизацией поведения нарушений, чем любое непроизвольное движение; сомнения в его устойчивости могут отпасть при первом же анализе материалов. На рисунке 1 мы приводим циклографическую запись трех движений удара, сделанную на одной и той же фотографической пластинке. Мы нарочно взяли пример довольно сложного произвольного движения, в котором могли бы ожидать максимальной вариативности и неустойчивости его формы; однако эта иллюстрация показывает нам, что дело обстоит совершенно иначе: три сложных произвольных движения оказываются совершенно идентичными по схеме, по своему построению и так накладываются друг на друга, что мы оказываемся часто почти не в состоянии различить их на одной записи. Те незначительные отступления, которые мы находим между траекториями этих трех движений, нас ничуть не смущают, потому что они являются не нарушением схемы, а лишь незначительной вариацией в ее осуществлении, ничуть не изменяя основной «двигательной формулы».
Если так обстоит дело со сравнительно сложным произвольным движением, то с простыми движениями дело обстоит значительно яснее, и ряд последовательных реактивных движений (скажем, движений пальцем) одного и того же испытуемого оказывается обычно настолько устойчивым, что даже детальный анализ показывает полное сохранение их основной формы.
Соображения о неустойчивости произвольных движений оказываются ложными, и мы с достаточной уверенностью можем брать их за основу своего изучения.
Рис. 1. Циклограмма трех движений удара
Мы указали выше, что, желая проследить структуру внутренних, недоступных для непосредственного наблюдения изменений, мы можем уловить ее отражение в произвольной моторной сфере и что существенное условие этого таково: изучаемый нами центральный процесс, в котором происходит интересующая нас дезорганизация, не должен быть чем-то посторонним для отражающего моторного процесса. Мы должны найти такую систему деятельности, которая включала бы в себя и центральный процесс, подвергаемый аффектом дезорганизации, и моторный процесс, который был бы в состоянии отразить эту центральную деятельность и ее судьбу не как нечто постороннее, но как определенную сторону, включенную в одну общую с ним структуру. Только при условии вхождения центрального, изменяющегося и моторного, отражающего процесса в одну общую структуру мы можем надеяться адекватно отразить в этом доступном для изучения ряду все происходящие скрытые изменения.