Тринити

Мне ужасно страшно, хоть я уже не реагирую на него, как в прошлую ночь, но перейти рубеж никак не решаюсь. Он чувствует мои сомнения, и когда я дергаюсь, чтобы слезть с него и убежать в кабинет, почти с отчаянием в голосе кричит:

– Нет! Алекса! Не делай этого! Если сдрейфишь, то уже никогда не сможешь вернуться к нормальной жизни. Тебе это нужно. Нельзя себя хоронить из-за каких-то подонков. Конфетка! Давай! Ты должна получить удовольствие. Сейчас! Не отступай! Ты так хорошо начала! Давай!

Я все еще терзаюсь в сомнениях, а он настойчиво пытается достучаться до меня:

– Алекса! Не смей уходить! Поцелуй меня!

Мы оба знаем, если наши губы сольются, мне не устоять. Целуется он так, что дух захватывает. Его глаза обещают море наслаждения, я не могу устоять и делаю то, о чем он так настойчиво просит: приникаю к его губам и уношусь далеко, где меня уже не могут достать ни страхи, ни трагические воспоминания.

Я сжимаю его плоть, направляю в самое чувственное место и тут же вскрикиваю от боли. Руслан закидывает голову назад и матерится сквозь зубы. Я замираю, пытаясь справиться с болью и нахлынувшими эмоциями.

– Алекса, развяжи мне хотя бы одну руку, хочу тебя трогать, пожалуйста.

– Нет! – выкрикиваю я так громко, что от неожиданности он вздрагивает.

– Ладно, не паникуй, я просто хотел поласкать твою грудь.

– Нет, – уже тише повторяю я.

Боюсь пошевелиться, кажется, одно движение – и я развалюсь на части. Тогда Руслан снова начинает давать мне указания. Его слова подбадривают, я понемногу осваиваюсь в новом качестве. После робких осторожных движений убеждаюсь, что все происходит именно так, как он говорит. По телу разливается приятная волна, похожая на льющуюся патоку. Внизу живота начинает формироваться сгусток энергии, от которого исходит жар и истома.

В эмоциях Руслан мне не уступает. Сначала постанывает, потом его прорывает на откровения:

– Если бы ты знала, сколько раз я представлял, как вхожу в тебя! Представлял, что делаю с тобой. Вспоминал те минуты, что мы провели в том душном шкафу. Вспоминал наш поцелуй и твои сладкие губы. Ты мгновенно вспыхнула, и я чуть не потерял над собой контроль. Алекса, ты была права, если бы не Нора, я уволок бы тебя в ту самую подсобку, и плевать, увидел бы нас кто-нибудь или нет.

Сгусток, что формировался внизу живота, стал разрастаться, потом резко сжался до маленькой точки, а в следующий миг я взорвалась от оргазма. Ощущения нельзя сравнивать с теми, что я испытывала от игрушки из секс-шопа. Это была волна, которая разлилась по всему телу и держала меня в своей власти больше минуты.

– Да! Малышка! Это кайф! Алекса! Не останавливайся!

Из последних сил я продолжаю двигаться в том же ритме, не сводя с него взгляда. Его оргазм – завораживающее зрелище. Рот широко распахнут. Подбородок вздернут вверх, меня так и манит его укусить. Грудь вздымается от тяжелого дыхания. Из глаз стекают слезинки.

Обессилевшая, я падаю ему на грудь, пытаясь восстановить дыхание, и медленно возвращаюсь к реальности. Реальность оказалась ко мне не так благосклонна, как я ожидала. В памяти мелькает лицо Вернера и его слова: «Если ты хоть раз сделаешь это с другим мужчиной, я убью тебя!». На глаза наворачиваются слезы. Мне кажется, что я плачу беззвучно, но Руслан тут же реагирует.

– Конфетка, ты чего? Тебе больно?

◊◊◊

Прошу развязать мне руки. На этот раз Алекс более милосердна, видимо, слезы растопили ее сердце. Я глажу ее по голове и притягиваю к себе. Что творится в ее башке? Почему она плачет? По всем признакам оргазм она не имитировала, хотя женщины в этом деле преуспели и довели фикцию до искусства.

– Конфетка, я задолбался лежать на столе и мне нужно снять презерватив. Вставай под душ. Я скоро к тебе присоединюсь.

Она сползает со стола и неуверенными шагами двигается в санузел. Что-то в ее облике меня настораживает, но я так занят собственными думами, что отпускаю ее одну. Зайдя на кухню, сдергиваю презерватив, выкидываю в мусорное ведро и вытираю агрегат бумажным полотенцем. Прохожу в кабинет и натягиваю джинсы. Хватаю пачку сигарет и зажигалку, выхожу из дома и закуриваю.

Интуиция меня не подвела, я всегда мог выделить из толпы именно ту, что впоследствии доставляла мне огромное удовольствие. Алекс была не исключением. Она оказалась очень страстной. Во время оргазма меня аж на слезу пробило. Моя грудь до сих пор пылает от ее губ и зубов. Наверняка, она оставила не один след. Говоря ей, что мы должны оба кончить, я не думал, что до этого реально дойдет. Мне представлялся первый секс с Алекс в несколько заходов – это было бы естественно после ее травмы, но, видимо, она уже сама созрела, а мои слова только укоренили ее в уверенности.

Докурив, я бросаю сигарету на землю и гашу ботинком. Нужно принять душ. Я уже представляю, что прямо там начну второй раунд. Сон как рукой сняло. Теперь я бодр и полон сил. Открываю дверь санузла и уже хочу на ходу стянуть джинсы, как вижу… кровь! Море крови!

– Алекса! – я кидаюсь к ней, не понимая, что происходит.

Наверное, она упала и поранилась. Но виноватый вид и ее слова быстро рисуют в моем мозгу тот кошмар, в который я вверг ее без подготовки. Зараза! Ну откуда ж мне было знать?!

– Прости! Тебе нужно уйти! Просто уйди! – рыдая кричит она. – Лучше я сделаю это сама, не подвергая тебя опасности. Я все равно уже труп, понимаешь? Он все узнает! А когда узнает, убьет тебя и меня.

В ее глазах полыхает безумие, я пытаюсь помочь, но она забивается в угол душевой и беспорядочно отмахивается.

– Уйди, Руслан, подумай о своей семье! Они ведь ни в чем не виноваты!

Это я довел ее до такого состояния! Мог же сопоставить приходы Вернера в больницу и ее рассказ о том, как он промывал ей мозги, пока она лежала накаченная транквилизаторами. Разве такое проходит бесследно? Все было передо мной, но я поставил в приоритет поручение куратора. Как я мог так просчитаться? Мне даже в голову не пришло, что она может себе навредить!

– Алекса! Успокойся! Никто тебя не убьет, и я никуда не уйду. Я останусь с тобой до конца.

– Вернер сказал, если я это сделаю с другим, он меня убьет! – кричит Алекс сквозь слезы. – А он всегда сдерживает обещания. Всегда!

– Прошу тебя, успокойся, – я быстро снимаю ремень и перетягиваю ей порезанную руку. – Пока ты со мной, тебе ничего не грозит. Слышишь?

Смываю кровь с ее рук и осматриваю порезы: один поверхностный, один глубокий. Алекс все еще рыдает, но уже не сопротивляется. Я останавливаю кровотечение и заматываю руку полотенцем. Со стоном опускаюсь на плитку рядом с ней. Она кладет голову мне на плечо. Так мы сидим несколько минут. Наконец ее рыдания прекращаются.

– Алекса, посмотри на меня, – строго приказываю я. Она поднимает на меня глаза. – Больше ты никогда себе не навредишь.

У нее усталый и измученный вид. Глаза затуманенные. Я понимаю, что разговор нужно отложить, но до жути боюсь повторения.

– Пообещай мне, – голос срывается, я прочищаю горло.

Она кивает, но как-то неуверенно.

Нужно наложить швы. Я не могу отвезти ее в больницу, поэтому решаю позвонить другу. Выясняется, что недалеко есть санаторий, в котором круглосуточно дежурит врач. Он позвонит управляющей и попросит врача осмотреть мою подопечную.

Сажаю Алекс на табуретку и феном сушу ей волосы. Порывшись в ее сумке, нахожу чистые джинсы, футболку и нижнее белье. Она еле стоит на ногах, но из последних сил старается мне помочь: то подставит руку, то поднимет согнутую ногу. Веду ее к машине, минуя ловушки, и усаживаю на переднее сиденье.

◊◊◊

В кабинете врача я вглядываюсь в обеспокоенное лицо Руслана. Он белый как мел, вид изможденный. Персонал просит его выйти. Когда мы остаемся наедине, врач интересуется, не Руслан ли порезал мне руку. Говорю, что сделала это сама. Пришлось поведать историю о том, как я потеряла близкого человека и теперь жизнь кажется мне одной безграничной пустотой.