Сеть. Книга третья

– Может, хочет проследить за тобой.

Данила задумался. Все, кто приходил до него, сразу кидались в атаку. Кто-то поступал умнее – нападал издалека. Но даже таких охранная система синхронов вовремя замечала и предупреждала хозяев об опасности. Зачем же Монгол будет за ним следить, если мог убить на месте?

Чтобы выяснить, где прячутся остальные.

Данила слышал, как на капюшон ложатся особенно тяжелые хлопья снега, образуя снежную шапку на голове и плечах. Он слышал, как вдалеке гудит не до конца умерший город. Чувствовал, что упустил нечто важное во взгляде и поведении Монгола. Почему он так уставился на него, зайдя в бар? Зачем он туда пришел, зная, что хозяин будет не в восторге? Может, он вовсе не ожидал увидеть там Данилу? Может, у него были свои дела с тем татуированным парнем, имени которого Данила не запомнил?

Надо было что-то делать, иначе еще десять минут, и он превратится в сугроб на стоянке. Данила торопливо подошел к машине, наскоро стряхнул с куртки снег, уселся внутрь, врубил на полную систему защиты от слежения и вручную (чтобы не отследили маршрут автопилота) поехал на базу.

То, что осталось

Догин сбежал. Как только на его чуткие щупальца, раскинутые по всему интернету (включая мрачное дно этого грязного айсберга – даркнет), упал клич для наемников. Этот заказ был приватным, его рассылали самым надежным кадрам, но, так уж получилось, Догин оказался в их числе.

Уходя из Сети, он прихватил с собой достаточно софта, чтобы сконструировать из него довольно сложную программу, способную выполнять необычные приказы. Так появилось его Альтер-эго – Пёс. Под этим ником в среде наемников даркнета числился боевой робот, украденный Догином у военных за пределами Сети. Его непростой во всех отношениях мозг на момент кражи был чистым листом, в который Догин зашил свою программу, служившую роботу сознанием. Пёс превосходно справлялся с работой наемника, принося немалый доход беглому хикикомори. Но, наконец, он послужил изначальной цели, ради которой и задумывался – добыл ценную информацию. Среди десятка имен в заказе числилось и его. Догин догадался, что попал в число «целей», для ликвидации которых не требовались особо квалифицированные кадры, нанятые для устранения Старика (да, он сразу понял, в кого метят заказчики, увидев имена синхронов и Данилы). Несмотря на это, оставаться на месте Догин не мог. У него созрел план.

Из центра содержания хикикомори выбраться незамеченным было проще всего. За дверью его уже ждала машина на автопилоте. На другой машине с автономного склада в лесной глуши везли его главную разработку, его гордость и надежду – заготовку для будущей жизни. Он уже отработал технологию на десятках других заготовок, а потому, мог смело воплощать свой план.

Догин ждал удобного момента. А терпения ему не занимать.

Авто лихо вошло в поворот, соскочив с асфальта на мерзлую грунтовку. Впереди его ждала берлога, где можно прятаться до зимы и даже дольше. Впереди его ждали шесть месяцев ожиданий. Впереди, его ждала новая жизнь.

– Они рядом? – слабым голосом спросил Догин, но ему никто не ответил. – Да, твою мать, я знаю-знаю, они рядом… идут, сукины дети!

Он боялся. Его поджилки тряслись так, что колыхалась обвисшая и немытая кожа на бедрах и руках. Столько лет готовился, столько провел испытаний, пробных запусков и наделал кучу заготовок…

– Нет, я им не дамся! – всхлипывал, словно младенец-переросток, Догин, корчась на постели. Его глаза бегали под визором, не замечая, в какой грязи он живет. Единственная комната в деревянном лесном домике была завалена хламом: обертки от фастфуда, пустые бутылки, пакеты, какие-то бумажки и прочее дерьмо ежедневно доставляемое дронами. Полгода назад это жилище сверкало нетронутой чистотой: новенькая, технологичная кровать, с отводами для выделений, как в центре хикикомори, только лучше; стены и пол обшитые мягким, звукопоглощающим пластиком; светящееся полотно потолка…

Сейчас в комнате царил полумрак. Догин, а вернее, тот человек, что жил в виртуале и временно занимал это дряхлое, но еще не старое тело, снизил все энергопотребление дома, чтобы его дольше не обнаружили. Он понимал, что ему предстоит, но не мог бороться с инстинктом, заставляющим жить в этой плоти против воли его обладателя. Догин боялся, как полоумная крыса, зажатая в угол человеком с топором и чертовски спокойным, безразличным лицом.

– Подойди, – дрожи в голосе Догина поубавилось. Теперь заговорил тот, другой, из виртуала, который почти не пользовался этим телом. Услышав голос хозяина, робот, стоявший недвижимо в углу, ожил и шагнул в сторону койки. Пока в нем только базовые подпрограммы, основа, позволяющая выполнять простые команды, передвигаться, подносить предметы. Но скоро, буквально через пару минут…

Догин сконструировал и собрал этого робота сам.

На деньги, полученные от наемника-Пса, с продажи софта и из других источников, он купил схемы, чертежи и запчасти, построил склад (руками роботов-болванок, которых мог арендовать любой сетевик или нечипованный для тяжелых работ), завез туда оборудование и создал идеального, на свой взгляд, робота. Сейчас он стоял перед Догином, готовый выполнить последний приказ… Скелет из суперпрочного и легкого сплава (не превышающего по весу скелет обычного человека), боевая начинка, пластичная, похожая на черную глянцевую кожу оболочка, и голова, словно покрытая обтягивающим шлемом из пластика, скрывавшим лицо.

Атлетическое тело без признаков половой принадлежности пониже пояса (нужный инструментарий Догин предусмотрел, но упрятал его внутри, о чем не догадалась Мать-природа) остановилось в шаге от кровати, слегка наклонившись. Робот почувствовал через Сеть, что требуется поклон. Его мозг безупречно точно воспринимал мысли и желания хозяина. Робот ждал.

– Чего ты уставился, ублюдок металлический?! – истерически выкрикнул Догин, так и не сняв визора. – Не можешь дождаться, да?! А вот хрен тебе!

Охранная система молчала, но Догин, каким-то шестым, седьмым и десятым чувством ощущал, что они уже рядом, а значит, заготовку надо отправлять подальше отсюда. Его трясущаяся рука сорвала визор с лица. Он печально повис на тощей шее, бросая отблески света на впалую грудь. Догин лежал на постели, раскорячив ноги, приподнявшись на одном локте, в герметичных трусах, от которых уходили в канализацию трубки. Та же трясущаяся рука поползла по немытым патлам, скользнув к затылку. Догин нащупал едва различимую окружность в основании черепа. Он захотел, чтобы чип покинул голову, подался наружу. Система безопасности запросила целый ряд психоэмоциональных проверок, чтобы убедиться, что человека не заставляют расстаться с чипом, и с первого раза не позволила его забрать.

Догин тяжело вздохнул, выровнял дыхание, сел. Повторил движение руки к затылку, почти не сорвавшись на дрожь в пальцах. Практически беззвучно чип выехал из затылка, оказавшись между кончиками среднего и большого пальца. Образовавшаяся пустота тут же заполнилась антисептическим гелем, а внешняя оболочка разъема сомкнулась. Продолговатый цилиндрик, чуть толще и короче сигареты, ощетинившийся четырьмя рядами шипов по всей длине. Он напоминал ощипанную новогоднюю ель, которую забыли выбросить, а на дворе стоял март. Догин уставился на чип, как трехлетний ребенок на маму, оставляющую его навсегда в детском доме. Он не мог поверить, что придется расстаться с собой, большей частью себя, всем, чем… кем он стал за эти годы. Догин смотрел на чип, плача, жалобно всхлипывая и бессвязно ругаясь.

– Я не могу, – скулил он, сжимая чип в руке, – не могу, твою мать, слышишь ты или нет!

Робот не двинулся с места.

– Знаю, знаю, – уже спокойнее произнес Догин, – я должен… Но как же это, сука, тяжело!

Он протянул руку, разжал пальцы. На покрасневшей, вспотевшей ладони лежал нетронутый огарок новогодней елки – обуглившийся и безжизненный. Догин не сводил с него воспаленных глаз.