Королева Ателии (ЛП)

По крайней мере, в парламенте не будет шикарных женщин, которые будут приходить и просить бессмысленные подписи. Как бы ни старалась мыслить рационально, я не могу быть совершенно равнодушной к вчерашнему внезапному появлению леди Гвендолин. Даже Эдвард был немного подозрителен, когда она ушла.

‒ В следующий раз я скажу лорду Дерри, что он имеет полное право нанимать любого кандидата, которого сочтет подходящим для этой работы. Нет необходимости в моей подписи при найме офисного помощника.

Не могу не вспомнить, как Гвен смотрела на Эдварда, когда вручала ему письмо. Неужели она все еще испытывает к нему чувства?

«Не будь смешной, Кэт. Ты замужем за Эдвардом, он предан тебе, а леди Гвендолин лучше найти богатого мужа, чем пытаться соблазнить женатого мужчину»

Кроме того, мне следует радоваться тому, что женщина устроилась на работу, ведь быть помощником министра иностранных дел — необычно. Это будет поощрением для женщин быть более квалифицированными чтобы иметь возможность устроиться на хорошую работу. Хотя мне любопытно, как отреагировал лорд Дерри, когда леди Гвендолин подала заявление. Я мало что знаю о лорде Дерри, но он, похоже, как и большинство других лордов, равнодушен к переменам. Но, учитывая красоту и ум Гвен, ей было несложно убедить его.

И все же, глядя на свою располневшую фигуру, в голове всплывает давнее воспоминание. После того, как мама родила Пейдж, она смертельно устала заботиться о двух детях и одновременно работать неполный рабочий день. Я плохо это помню, но она постоянно была в изможденном состоянии, ее одежда была заляпана детским питание, а на голове красовалось птичье гнездо. Ей не удалось сбросить вес, который она набрала во время беременности. Тогда-то папа и завел роман. Не желая мириться с шумной семьей, он нашел утешение в девушке, которая могла позволить себе все время выглядеть красивой и жизнерадостной, и которая не ругалась на него за то, что он игнорировал детей. Это было несправедливо, ужасно несправедливо, но именно так и случилось. Даже когда мама в конце концов похудела и стала выглядеть так же великолепно, как до замужества, вернуть мужа было уже невозможно.

Я закрываю глаза и заставляю себя прогнать образ леди Гвендолин, которая умудряется выглядеть звездой даже в простом наряде, и Эдварда, называющего ее Гвен, как близкого друга.

В комнате на удивление тихо. Каким-то чудом Эдди заснул, сжимая в руках игрушечного кролика, а у Мэйбл сегодня выходной. Я скучаю по ее болтовне, даже если большая часть ее разговоров состоит из сплетен. Есть и другие слуги, если мне что-то понадобится, но они такие вежливые и почтительные, что с ними невозможно вести шутливую беседу.

Я иду в спальню за одеялом для Эдди. Открываю ящик и замечаю коробку ароматических свечей. Амелия принесла коробку, когда я была беременна и у меня случались перепады настроения. Аромат свечей успокаивал нервы.

Амелия. Я видела ее всего несколько раз с тех пор, как она забеременела, и велела ей взять декретный отпуск. Амелия настаивала, что может служить мне, но на пятом месяце беременности мы с Эдвардом приказали ей оставаться дома и отдыхать. Бертрам остался на своем посту, хотя часто просит отгул на полдня, чтобы навестить ее возле птичьего двора, где она живет с Мэри.

Чувствуя потребность в компании, я достаю свечи и ставлю их на комод.

Когда иду по саду, воздух свеж и ароматен. Я оставила записку Эдварду, сообщив ему, что навещаю Амелию и не присоединюсь к нему во второй половине дня. Миссис Браун пришла после обеда, предоставив мне возможность заняться своими делами. Я бы с удовольствием побывала бы в городе, так как давненько не виделась Поппи, но очень устала после того, как покормила Эдди. Меньше всего мне хотелось бы простудиться от усталости.

Вокруг коттеджа очень тихо, так как он находится далеко от дворца. Если бы только у нас с Эдвардом было такое место, дом, который мы могли бы назвать своим, без множества слуг и чиновников, где мы могли бы растить Эдди как нормальная семья среднего класса. Но… это вряд ли. Бесконечные обязанности Эдварда едва позволяли ему несколько дней отдохнуть, не говоря уже о длительном отпуске.

Амелия открывает дверь. Несмотря на большой живот, она по-прежнему хороша собой. Она приветствует меня искренней улыбкой, а ведь улыбки Амелии так же редки, как и улыбки Эдварда.

‒ У тебя все хорошо, Амелия? ‒ я протягиваю ей корзинку, наполненную маслом от растяжек и ароматическими свечами. ‒ Попробуй это. Они помогали мне чувствовать себя лучше во время беременности.

‒ Спасибо, ‒ просто говорит Амелия. ‒ Очень мило с вашей стороны, принцесса, что вы пришли ко мне, когда так заняты, ‒ она ковыляет на кухню. ‒ Я бы предложила вам чаю, но знаю, что вы не можете пить ничего, кроме воды или молока.

‒ Амелия, сядь. Я жила здесь раньше и могу достать его сама.

‒ Мне нужно ходить, ‒ Амелия включает плиту. ‒ Хотите подогретого молока или воды?

Мгновение спустя мы сидим за столом с кружками горячего молока и тарелкой домашнего черничного пирога Мэри. Чувствую себя Бертрамом, когда проглатываю большой кусок пирога. С тех пор как я поела лимонные пирожные, я так проголодалась, что меня не волнует моя фигура.

‒ Аппетит — любопытная штука, ‒ Амелия смотрит, как я проглатываю пирог. ‒ Когда вы были беременны, вас тошнило по утрам, а теперь, когда вы родили, вы едите вдвое больше.

‒ Это грудное вскармливание, ‒ я объясняю ей, что из-за него организму требуется больше калорий. ‒ Хотя доктор говорит, что у матери тоже может быть плохой аппетит.

Амелия выглядит немного встревоженной, поэтому я меняю тему.

‒ Как ты проводишь время, когда Мэри целый день в отъезде?

‒ Иногда я шью, иногда готовлю, ‒ спокойно говорит она. ‒ Бертрам приходит почти каждый день, пусть даже ненадолго. Мейбл тоже приходит через день, ‒ Амелия улыбается уголками губ. ‒ Она следит, чтобы я была в курсе последних сплетен. Например, о разводе Лили Мейнард.

‒ Лили… развелась?

Амелия поднимает бровь.

‒ Вы что, не слышали?

‒ Из-за Эдди я не читаю газет так часто, как следовало бы, ‒ признаюсь я. ‒ И я стараюсь сосредоточиться на социальных и политических вопросах, а не на сплетнях. Не могу поверить, что не знала, что Лили разводится. Она замужем всего год.

‒ Я больше удивлена, что лорд Садерленд позволил это, ‒ говорит Амелия. ‒ Вспомните, как трудно было его высочеству добиться развода с леди Катрионой.

Это меня тоже озадачивает. Может быть, Садерленд потерял свое состояние или что-то в этом роде. Я знала, что Лили выходит замуж не по любви.

‒ И я слышала, что леди Гвендолин вернулась из Морина. Я имела удовольствие служить ей, когда его высочество благоволил ей, ‒ говорит Амелия, наморщив лоб. ‒ Однажды она приказала мне принести ей зонтик и перчатки, как будто я была ее горничной, а не горничной королевы. Бертрам был настроен оптимистично, он сказал, что его высочество не потерпит леди, которая ведет себя так, будто все ей обязаны. Правда ли, что она претендовала на должность в Министерстве иностранных дел?

‒ Я была там, когда она показала нам письмо о принятии, ‒ я рассказываю Амелии о том дне, когда леди Гвендолин заглянула в офис Эдварда.

Амелия хмурится.

‒ Леди Гвендолин, которую я знала, не удосужилась бы навестить кого-либо лично, она попросила бы посыльного доставить письмо. Если только у нее нет планов на его высочество.

‒ Ее визит казался излишним, ‒ признаю я. ‒ Но я не буду волноваться. Если бы Эдвард хотел кого-то вроде нее, он мог бы жениться на Бьянке.

‒ И все же я не считаю, что леди Гвендолин из тех женщин, что работают, ‒ Амелия допивает свое молоко. ‒ И его высочеству не нравится, что вы проводите так много времени с маленьким принцем. Я не пишу колонки о семье и браках, но по словам Бертрама его высочество очень по вам скучает.

Боже. Даже Бертрам, который не славится чувствительностью, заметил это.