Страница 7 из 9
Я опять посмотрел на кучу надгробий.
– Интересно, зачем их туда свалили.
– Наверное, не хотят выбрасывать, – ответила она.
– Грустно, – сказал я. – Теперь никто не знает, что они когда-то жили.
Многие надгробия лежали так, что не разглядишь, чьи на них жизни. Видны только спины. Имена людей, даты рождения и смерти спрятались.
Будто эти люди и не существовали никогда.
Я посмотрел на храм.
Такое анонимное место погребения, и краска лупится.
Нельзя однажды приехать, как я сейчас, выйти из машины, побродить среди мертвых, поразмышлять о них, спросить себя, кто они, как они жили.
В храме они исчезли с глаз долой и из сердца вон. Я заподозрил, что родственники, которые их выкопали, а потом отправили в буддийский храм, нечасто посещают свои воспоминания.
Сваленные в беспорядке надгробия поддерживали мою гипотезу. Я вернулся к этой груде – взглянуть напоследок. Я теперь знал их историю и ничего не мог с собой поделать – паршиво было сознавать, что друзья и родственники попятились от их смерти, больше не желая ее беречь.
По-моему, это так странно.
Почему не оставить мертвых в земле, куда их с самого начала положили с почестями под аккомпанемент похоронных стенаний? Недостатка места на кладбище не наблюдалось. Если мертвых собирались захоронить в храме, почему так и не сделать с самого начала?
В этой груде позабытых надгробий я не видел никакого смысла. Тут, наверное, со всем так, и с этим тоже.
Я отвернулся и пошел через кладбище туда, где ждала японка. Она от кладбища устала, ей хотелось уехать. Через несколько часов нам лететь в Гонолулу, а перед отлетом – обедать в ресторане ее матери.
Я миновал пожилую пару, что боролась с кладбищенской ветхостью.
Они подняли головы, но промолчали.
– Наверное, пора ехать, – сказал я.
– Да, – сказала японка. – У нас мало времени. Надо успеть на двухчасовой самолет, мне еще дома вздремнуть нужно, а вечером на работу. Поедем сразу в ресторан обедать.
У нее уже имелся плотный распорядок для живых.
А мой распорядок зациклился на беспомощных мертвецах, которых таскали туда-сюда.
Мы сели в машину и медленно отъехали.
– Мама хорошо готовит тэмпуру, – сказала японка.
Я хотел обернуться и в последний раз глянуть на японское кладбище, пока оно совсем не исчезло из виду, но потом передумал. Придется им теперь справляться без меня.
Я знал, что больше никогда не вернусь.
Японское кладбище – самое любопытное, что я видел на Мауи, а возвращаться на Мауи мне абсолютно незачем. Мауи я уже израсходовал. Жаль, что солнца не люблю. Может, это чуточку упростило бы мне жизнь – валяться на солнце и неторопливо вертеться, поджаривая другой бок, точно разумное барбекю.
Прощай, Мауи, остров солнца.
Прощай, японское кладбище с мертвыми, которых таскают туда-сюда.
Баффало, штат Нью-Йорк, в первый день был очень мил.
Я туда отправился прочесть пару лекций и заглянуть в гости к старому другу и его жене. Они жили в большом коттедже в тихом переулочке, напоминавшем мне лондонский район Хампстед.
Я предвкушал отрадный визит в Баффало. В Баффало я уже бывал, местная архитектура там очаровательна. Полным-полно громадных кирпичных домов, построенных во времена, когда люди могли их себе позволить, – во времена, что никогда не вернутся.
В переулочке, где жил мой друг, стояли три коттеджа. Я поселился в старой гостинице в двух шагах оттуда. Я предвкушал славные дни обновления. Мои силы и душу истощили тяжелая летняя работа в Монтане и период активной подоходно-налоговой деятельности, закончившиеся как раз перед приездом в Баффало.
Наутро я позвонил из гостиницы другу, рассчитывая провести с ним и его женой еще один славный денек. Друг ответил издерганно и устало. Рассказал, что молодую женщину, в одиночестве жившую в соседнем коттедже, ночью изнасиловали.
Я пришел в коттедж к другу – от потрясения атмосфера загустела и стала формальной. Мы выпили по несколько очень неспешных чашек кофе. Зашли два следователя. Вдумчиво и серьезно позадавали вопросы, потом ушли.
Я понял, что мой привал в Баффало будет не таким, как я планировал, потому что в тени страданий молодой женщины атмосфера внезапно омрачилась.
Назавтра я снова позвонил другу, и на сей раз он был совершенно убит.
Человек, изнасиловавший женщину, в ту ночь проник к моим друзьям в коттедж и беззвучно пробрался в спальню, где его и обнаружила жена моего друга, которая проснулась и увидела, что по комнате бродит мужчина.
Она громко разбудила мужа, чей испуганный скачок к яви помог изгнать мужчину из спальни и вообще из дома, только перед изгнанием он прихватил штаны моего друга.
Второе утро подряд я оцепенело явился в коттедж и выслушал историю ужаса. Такой тихий переулочек, и вот что там творилось две ночи кряду – при выборе всего из трех коттеджей.
Следователи уже заходили и ушли.
На этот раз вместо жутко неспешных и длительных чашек кофе нам полагался виски.
Человек, вломившийся в коттедж, ничегошеньки не украл, за исключением штанов моего друга. В его распоряжении был весь дом, кроме спальни, – можно было кучу вещей украсть, но он ничего не тронул. В доме стояли магнитофоны и всякие стереожелезки, но человек их не хотел.
А чего хотел?
Он немало времени вламывался в коттедж, влез через плотно запертое окно ванной. Он прилежно потрудился, чтобы пробраться в коттедж.
Моего друга это упорство сильно заинтересовало, и, оставив нас с его женой окаменело пить виски, он вышел на улицу разузнать еще что-нибудь.
Вернулся он через минуту с весьма несчастным лицом. Он кое-что обнаружил. Мы следом за ним вышли из дома – туда, где на земле валялся мясницкий нож. Такие часто используют в фильмах ужасов для развлечения кинозрителей, которым нравится, как людей рубят на мелкие кусочки.
Однако нож отнюдь не развлекал, лежа на земле возле коттеджа моего друга. Днем раньше, когда изнасиловали соседку, ножа не было. Позвонили следователям, те очень серьезно вернулись, толком ни слова не проронили и забрали нож.
Мои друзья решили, что не желают оставаться на ночь в своем коттедже. Им требовалась передышка от всего, что приключилось за две последние ночи в их «мирном» переулочке, поначалу напоминавшем мне о приятных лондонских днях.
Так что они отвезли меня в Канаду и переночевали в Торонто. После Баффало, прерванного изнасилованием, украденными брюками и мясницким ножом, я хотел навестить торонтских друзей. Оставаться в Баффало особого смысла уже не имело, потому что мои друзья планировали заняться укреплением своего дома. Подбросив меня в Торонто, они получили предлог хорошо выспаться, не гадая, что будет дальше.
Я приехал в Канаду в пелене уныния и немедленно вляпался в дурной роман – целиком и полностью результат моих поступков. Женщина хотела, чтобы получилось хорошо, однако я не допустил ничего подобного. Я все провафлил.
Я выехал из гостиницы в Торонто, до самолета оставалась пара часов, поэтому я отправился в кино и посмотрел версию «Тарзана» с актрисой, знаменитой тем, что раздевалась.
Я думаю, и фильм сняли только для того, чтобы дать ей повод раздеться. Интересно, почему для этого выбрали тему Тарзана. За вход в кинотеатр брали мало, и редкая аудитория состояла в основном из человеческих изгоев, которые проматывали свои жизни, чем занимался и я.
В Торонто стоял холодный день, и, может, некоторые мужчины – ни одной женщины там не было – нарочно себе внушали, что по правде очутились в кино, снятое в тропиках, и окунулись в жару, но в кинотеатре было не теплее, чем на улице снаружи.
Администрация кинотеатра считала, что без толку греть эту ублюдочную аудиторию бродяг, меня включая.
Но почему Тарзан?
К тому времени, когда актриса разделась, зрители так закоченели, что им уже стало по барабану, и некоторые заснули в креслах или, может, замерзли до смерти. Короче, сидели очень неподвижно, и вид голой плоти их не возбуждал.