Страница 3 из 9
– Можете не сомневаться, миссис Торсен. – Я поднялся. – С мистером Экландом я встречусь сегодня днем. Как только у меня появятся новости, дам вам знать.
– Надеюсь, появятся они скоро… На мой взгляд, услуги ваши чересчур дороги.
– У нас очень много работы, миссис Торсен. Будьте уверены, мы предоставим нужную вам информацию в кратчайшие сроки.
– Когда она появится, пожалуйста, предварительно сообщите мне по телефону – мы назначим встречу. Я человек весьма занятой. – Она показала рукой на дверь. – Полагаю, выход вы найдете сами? Мой дворецкий Смедли – пьянчужка, и я стараюсь реже беспокоить его.
– А вам не приходила мысль избавиться от него, миссис Торсен? – спросил я уже на пороге.
Она вскинула брови, смерив меня холодным взглядом:
– Смедли служит нашей семье более тридцати лет. Знает мои привычки, умело обращается со столовым серебром. Также он развлекает моих гостей. Пока он не станет совсем плох, я буду держать его. До свидания, мистер Уоллес.
Я вышел из этого погруженного в тишину дома, прикрыв за собой входную дверь, и, подгоняемый обложным дождем, побежал к своей машине.
Подкрепившись гамбургером, я поехал в банк «Пасифик энд нэшнл» и прибыл туда в 15:00. Здесь, как всегда, царила атмосфера солидного благополучия: два крепких бдительных охранника, кассиры за пуленепробиваемым стеклом. Вазы с цветами, толстый ворсовый ковер. Тихонько гудит кондиционер.
Сопровождаемый холодным вниманием обоих охранников, я подошел к стойке администратора, где женщина преклонных лет с морщинистым, как черносливина, лицом остановила на мне лишенный энтузиазма взгляд: хорошо обученная чуять запах больших денег, сейчас она его не улавливала.
– Да?
– К мистеру Экланду.
– Вам назначено?
Я достал из бумажника одну из своих служебных визиток и положил перед ней:
– Передайте ему, и он меня примет.
Женщина внимательно посмотрела на карточку, затем подняла глаза на меня:
– Мистер Экланд занят. Какое у вас к нему дело?
– Если уж вам так не терпится знать, – ответил я, – позвоните миссис Торсен, и она вам все объяснит… Однако это может испортить вашу дальнейшую жизнь. – Я дружески улыбнулся администраторше. – Рискните, позвоните ей.
По-видимому, имя миссис Торсен прозвучало тревожным звоночком в ее голове. Она взяла мою визитку, встала и удалилась, высоко подняв голову.
Один из охранников подошел поближе. Я ему подмигнул, и он тотчас отвел взгляд, потрогал рукоятку пистолета и отошел.
Минуты бежали, а я тем временем наблюдал, как почтенные толстосумы вносили денежки или снимали со счета, вели разговоры с операционистами, а те восторженно ахали, угодливо кланялись – словом, лезли из кожи вон в стремлении услужить.
Наконец дама с черносливовым лицом вернулась.
– Мистер Экланд примет вас, – нарочито холодно произнесла она. – Вон туда, первая дверь направо.
– Благодарю, – сказал я и проследовал в указанном направлении к двери из полированного дуба, на которой красовалась внушительная табличка с золотыми буквами «Хорас Экланд. Главный управляющий». Я постучал, повернул сияющую медную ручку и вошел во внушительных размеров кабинет: мягкие кресла, небольшой диван, барный шкафчик и письменный стол, достаточно просторный, чтобы играть на нем в снукер.
За столом восседал Хорас Экланд. Как только я прикрыл за собой дверь, он поднялся. Небольшого росточка, весьма упитанный, лысеющий – этот господин поначалу показался доброжелательным и кротким, однако его карие глаза были холодны и настороженны. Он впился в меня изучающим взглядом, напомнившим мне лазерный луч, а затем жестом предложил присаживаться.
– Миссис Торсен предупредила меня, что вы зайдете, мистер Уоллес, – проговорил он на удивление низким звучным голосом. – О чем бы вы хотели спросить меня?
Я устроился в удобном кресле напротив Экланда, он же грузно опустился в свое рабочее кресло.
– Мистер Экланд, не могли бы вы поделиться вашим мнением о дочери миссис Торсен? Ее мать сказала, что она умственно отсталая. А как полагаете вы?
– Говоря откровенно, не знаю. Казалось бы, свой умственный недостаток она переросла… – Экланд помедлил и затем продолжил: – На первый взгляд она кажется вполне нормальной, но ведь я могу ее видеть лишь несколько минут, когда она приходит в банк снять со счета деньги. Одевается она странновато, но ведь так делают большинство молодых людей. Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.
– Насколько я понимаю, существует фонд, и мисс Торсен вправе получать лишь дивиденды, то есть пятнадцать тысяч долларов в месяц. А что произойдет в случае ее смерти?
Брови Экланда поползли вверх.
– Помилуйте, мистер Уоллес, ей всего-то двадцать четыре…
– От несчастного случая можно погибнуть в любом возрасте.
– Если ее не станет, фонд прекратит существование и деньги вернутся в наследственный капитал.
– Какова же общая сумма этого капитала?
– Мистер Торсен был одним из богатейших людей на планете. Цифру назвать я затрудняюсь.
– Его деньги унаследовала миссис Торсен, и, значит, в случае смерти дочери ей достанется еще больше?
– Совершенно верно. Других наследников нет.
– Есть сын.
Экланд скривился:
– Да. Терренс Торсен. Он был лишен наследства два года назад, когда покинул поместье Торсенов. Он не имеет никаких прав на наследство.
– Больше претендентов нет?
Экланд поерзал в кресле, как будто мои вопросы начинали ему докучать.
– Несколько завещательных дарственных. Мистер Торсен оставил деньги своему дворецкому Смедли. Сразу после смерти мистера Торсена Смедли получил пять тысяч долларов.
– Мистер Экланд, вы полагаете, эти десять тысяч долларов, что ежемесячно снимает Анжела, указывают на шантаж?
Экланд соединил кончики пальцев, соорудив подобие арки, и стал вдруг походить на епископа.
– Мистер Уоллес, вот уже тридцать пять лет я в банковском деле. Мисс Торсен двадцать четыре года, и, как кажется лично мне, она абсолютно нормальна. Со своими деньгами она имеет полное право делать все, что заблагорассудится. Однако Генри Торсен и я были близкими друзьями и доверяли друг другу. И я дал ему слово, если с ним что-нибудь случится, я глаз с Анжелы не спущу, когда она вступит в права наследства. Миссис Торсен теперь тоже мой близкий друг, она полагается на меня во всех финансовых вопросах и частенько обращается ко мне за помощью. Если бы не эти особые обстоятельства, я бы не стал сообщать ей о странных денежных изъятиях. Признаюсь, я не решался, считая неэтичным с моей стороны докладывать ей о том, что делает Анжела. Я молчал десять месяцев, но, поскольку ежемесячные изъятия продолжались, счел своим долгом перед старыми друзьями предупредить миссис Торсен и посоветовать ей начать расследование по поводу возможного шантажа.
– Понимаю вас, мистер Экланд.
– То, что я вам рассказал, строго конфиденциально. Это понятно?
– Разумеется. Мистер Экланд, мне необходимо знать Анжелу Торсен в лицо. Ее мать потребовала от меня ни в коем случае не приближаться к дочери. Как мне увидеть ее?
– Нет ничего проще. Завтра она придет сюда снимать деньги. Я устрою так, чтобы вы увидели, как она входит в мой кабинет и покидает его. Далее дело за вами.
– Отлично. В какое время лучше подойти?
– Как правило, Анжела приходит в десять утра. Будьте здесь в девять сорок пять и ждите в вестибюле. Я скажу мисс Кертч, чтобы подала вам знак, когда Анжела появится.
Негромко зазвенел телефон. Экланд тотчас преобразился: доброхот исчез и передо мной предстал тот, кем Экланд и был на самом деле, – жесткий и прагматичный банкир. Он снял трубку, кивнул, затем произнес: «Через три минуты, мисс Кертч», после чего поднял на меня глаза и сказал:
– Извините, мистер Уоллес, больше не могу уделить вам ни минуты. Если у вас все…
Я поднялся:
– Возможно, мне понадобится еще раз поговорить с вами, мистер Экланд. А сейчас не стану больше задерживать. Завтра без четверти десять буду здесь.