Страница 10 из 14
─ Вариантов много. Можно переждать тут. Дня три, четыре, ─ сказал егерь.
─ Я против, ─ возразил Леня, ─ Я тут оставаться не собираюсь. Во первых, спать негде, жрать почти нечего, и этот сосед мне очень не нравится. И мне наплевать, что это любимый инвестор Сазонова. Вид у него неприятный и все такое. Короче неуютно здесь.
─ А можем пойти в обход, ─ сказал Фомич, ─ Тоже времени уйдет не меньше. Я давно хотел осмотреть угодья возле одного места. Старая церковь, там можно и переночевать, и о религии более местной поговорить, для желающих.
─ А кто там пресвитер? ─ спросил норвежец.
─ Некий отец Гамадрил. Мы виделись всего пару раз. Но мы не друзья. Он не любит иноверцев. А меня он считает именно таким. До сих пор не могу понять почему. Там найдется крыша над головой, рядом с кладбищем есть сарай, в нем сухо и можно переночевать, не обращаясь ни к кому. Если этот самозванец его на дрова не пустил.
─ Может, ради такой ситуации, мы оставим межконфессиональные споры, и как добрые самаритяне проследуем в странноприимный приют, ─ предложил генерал. ─ Похороны товарища финансиста, отложим до лучших времен. Споры с попом тоже. Нам нужен надежный ночлег. И мне все равно, что вы там не поделили. В путь, ─ он посмотрел на командирские часы. Светящиеся стрелки показывали половину десятого. ─ Сколько туда ходу?
─ Час, полтора, ─ сказал Фомич, ─ Ну, тогда пошли. Погода может ухудшиться. И выброса давно не было, это меня тревожит, ─ егерь включил фонарик-карандаш, и охотники, озираясь, неторопливо пошли за Фомичом.
Глава 9
Сталкер Крот зябко кутался в драное одеяло. Смотровое гнездо на колокольне церквушки продувалось всеми ветрами, какие только могут быть. Кроме стандартных четырех сторон света существовало еще два направления, ветер сверху и ветер снизу.
Кроту очень хотелось шаурмы, шашлыка, пельменей, или хотя бы скромных вареников с картошкой, политых сверху доведенным до золотистости, на раскаленном свином жире, жареным луком. Но Гамадрил устроил непонятный пост, якобы для усмирения плоти. Сталкер напряг память, да, вначале формулировка была именно такой. Точно, для усмирения плоти, хотя, что ее усмирять? Сорокалетняя плоть Крота последние пару лет отчаянно сопротивлялась земному существованию. Он покашлял в ладонь, на этот раз крови не было, это его обрадовало, значит, какие-то шансы на жизнь еще оставались.
Из кособокого домика с громким названием трапезная, вверх поднимались ароматы вареной капусты. Крота начало слегка подташнивать. Он поднялся, и с грацией матерого футболиста высшей лиги пнул стоящий рядом пулемет в треногу. Пулемет звякнул и повалился на бок. «Плевать», ─ подумал Крот,─ «Он все равно стреляет через два раза на третий». Поднимать адскую машинку у Крота сил и желания не было.
─ Что случилось? ─ послышался снизу противный голос отца Гамадрила.
─ Ничего, ─ крикнул Крот в люк, ─ Это ветром пулемет сдуло, сейчас я его подниму.
─ Как его могло сдуть? ─ завизжал Гамадрил.
─ Понятия не имею, ─ спокойно ответил Крот. ─ Сдуло и все.
Сталкер услышал, как настоятель шире открыл окно алтаря и закричал в сумерки:
─ Братии, злые силы обступили нас. Я призываю вас усилить пост, и сам стану поститься из последних сил. Сделаем этот подвиг соборным.
Окно захлопнулось, Крот прокрутил в голове очередной призыв об усилении поста и понял, жизнь кончилась. Надо уходить, а уходить было некуда. После последнего рейда к центру зоны, здоровье шепнуло, ─ «Прощай навсегда, мы больше никогда не увидимся», ─ и ушло.
Сталкер прекрасно знал, что Гамадрил сейчас завесит вход в разрушенный алтарь занавеской, сделанной из распоротых мешков, зальет кипяточком натовскую сушеную говядину, и у него будет утром достаточно сил, чтобы суетиться, орать и изображать оракула, намного круче древних и вообще, вести себя как полный скот.
Крот еще раз принюхался к запаху вареной капусты и вспомнил давно забытое слово: «Голубцы». На душе внезапно стало теплее, и рот непроизвольно наполнился слюной. До конца смены оставался примерно час. Делать было, абсолютно нечего. Он посмотрел через дыры в крыше вниз. Внутренность церкви затопила темнота, но даже днем ее убранство не вдохновляло. От входа через все помещение тянулись доски, уложенные на кирпичи. На месте возвышения для правого и левого хора валялись матрасы, где спали особо приближенные к Гамадрилу. Там же, на пустых патронных ящиках, при свете свечи, шла игра в карты. Часто накал страстей зашкаливал, и утром в сторону кладбища перемещали, пару тройку тел, с разнообразными огнестрельными ранами, которые без своевременного хирургического вмешательства быстро приводили к фатальному концу.
Крот вздохнул и отвел глаза. Он всмотрелся в ограду кладбища зиявшую дырами. Одинокая лампочка у входа в трапезную освещала разномастные кресты, украшенные по местной моде рваными противогазами. Глазастую резину шевелил ветер. Ночь несла с собой туман. Вдалеке, над едва заметной, серебристой лентой реки блуждали зеленые огоньки. Воздух отсырел, обволакивая ближние деревья. Из неподвижной стены камыша послышались неприятные, чавкающие звуки которые перемежались хрустом и громким топотом.
Сталкер восстановил пулемет на треноге и осмотрел его со всех сторон. Похоже, падение ему не повредило, и машинка оказалась цела. Он похлопал ладонью сверху по стволу и невнятно пробормотал: ─ «Ты уж не подведи меня, последняя опора неудачников». Кроту вспомнилось, как пару недель назад Гамадрил устроил религиозную службу. По какому чину она совершалась, и что за требник настоятель держал в руках, Крот так и не понял, потому что в прошлой, мирной жизни, от религии был далек. Сильнее всего запомнилось как Гамадрил, зеленой щеткой из обычного ведра с водой, пытался забрызгать край камышей и бойко толковал о человеческой надежде. На следующую ночь зомби утащили троих новообращенных. Крики несчастных доносились с болот несколько часов. Оставшиеся в живых сложили в уме эти два события вместе, и затаили нешуточную обиду на Гамадрила, а по местным традициям, настоятеля можно было уже сейчас вычеркивать из любых списков.
Болота затихли, завернувшись в плотный саван тумана, но со стороны насыпи, около вышки, возле которой проходила линия электропередач, послышались голоса. Этого просто не могло быть. Все знали, что туннель под насыпью гиблое место. Он для людей непроходим. Все, кто пытался через него выбраться с болот в сторону деревни и блокпоста просто пропадали навсегда. Даже те, у кого имелась с собой рация, не сообщали, что успешно выбрались с той стороны. Крот протер глаза, да, ему не казалось, с той стороны тоннеля двигались люди. У них даже были фонарики.
Первым, как и полагается проводнику, шел Фомич. За ним, приноравливаясь к широкому шагу егеря, семенил лейтенант Сазонов. Генерал замыкал шествие, оставляя в воздухе плотные облачка сигарного дыма, которые в тяжелом от влаги воздухе, категорически не хотели смешиваться с атмосферой. Приятный запах кубинского табака облагораживал унылую обстановку окружавшую охотников. Всем казалось, что еще километр, может чуть больше, и они усядутся в уютные кресла возле камина, расположившись в просторной комнате обитой деревом, где со стен стеклянными глазами будут смотреть чучела, и согретый в руках арманьяк, станет приятным завершением многотрудного дня.
Когда охотники приближались к церкви, с одного из поворотов тропы стал просматриваться купол. Потемневшая фальшивая позолота, бликами отражала тусклый свет полной луны. Слои тумана идущие с болот то открывали купол, то снова его прятали, и с тропы эта игра света напоминала сполохи далекого маяка, зовущего путников в безопасную гавань. Фомич остановился, он мрачно посмотрел вперед и правой ладонью медленно начал перебирать патроны в кармане. Звук потревоженной латуни взбудоражил Воробейчика. Бывший опер, обогнал лейтенанта, схватил егеря за рукав и злобно зашипел: