Эскадра

Освобожденная "десантная десятка" не только нашла все свое снаряжение – жадный Али не смог выкинуть ничего, все припрятал, ну они и нашли – она освободила пятерых бедолаг-исследователей, находившихся у местных в роли "батареек". Еще двоих освободить уже не удалось: "перегорели" из-за жадности их "пользователей". Но и освобождение не обошлось без Дюпона: только он мог подкрасться к магам-менталистам хотя бы на расстояние выстрела из рэйлгана (а это с хорошей оптикой несколько километров), не будучи обнаруженным. Стрелком он был, впрочем, отменным, и после ликвидации мага десантники проводили привычную "зачистку с освобождением заложников". Пару раз в самый неподходящий момент "на арене" появлялся еще один "маг-чародей" – младший член клана или гость – но Жан-Клод, сидящий на каком-нибудь холме или просто на дереве, следил за ситуацией через прицел, и проблемы не успевали возникнуть.

Но чувство незащищенности от ментального воздействия все-таки очень напрягало, и это Чавес тоже подчеркнул в отчете в надежде, что данный момент войдет в список рекомендаций апгрейда снаряжения, предлагаемый капитаном – было такое правило, что командир, встретившийся с чем-то новым, рекомендовал начальству ввести защиту от этого, и иногда так даже и происходило, пусть и не сразу.

Капитан Дюпон не был ни подчиненным капитана Кортасара, ни даже гражданином Аргентины, однако Энрике чувствовал, что этот парень ему еще может очень понадобиться. Француз… Ну и прекрасно, ведь отношения Аргентины и Франции уже несколько веков были самыми что ни на есть дружескими. Так что почему бы и не француз, лишь бы приносил пользу. А Дюпон приносил. Уже принес.

Капитан Кортасар коснулся сенсорной панели и произнес: "Господин капитан Дюпон, не могли бы вы подойти на мостик?" Эта вежливость не была "прогибом", в обычной обстановке капитан был столь же вежлив и со своими подчиненными, все это знали – и, кстати, очень ценили. Любой начальник может сказать "Эй, ты, быстро сюда!" Но отнюдь не любой обратится по имени и попросит подойти, как только будет возможность. Мелочь? Но на таких мелочах строится флот. По крайней мере, аргентинский флот, не самый большой по численности, но один из самых боеспособных во всей освоенной вселенной. Просто потому, что каждый флотский за свой корабль, своих товарищей и своего капитана был готов порвать глотку кому угодно – хоть в кабацкой драке, хоть на войне. Флотские стояли друг за друга горой – и это давало Аргентинской державе немалые дивиденды.

***

Дюпон появился быстро, одетый в матросский китель без знаков различия: его собственная одежда пришла в полнейшую негодность.

– Вы звали меня, сеньор капитан?

– Да. И прошу вас, давайте без чинов, Жан-Клод, ведь я вам не начальник. Скорее хотел бы обратиться к вам с просьбой.

– Хорошо, Энрике, в чем же заключается просьба?

– Вы спасли мою десантную группу. Вы проявили экстраординарные способности. Вы вообще нам очень, очень помогли – и, уверен, сможете помочь и в будущем. Если у вас нет каких-то не терпящих промедления планов, я хотел бы попросить вас задержаться на рейдере в качестве, хммм, "прикомандированного офицера". Я знаю, что Иностранный Легион распущен, но уверен, наше военное ведомство не откажется поставить вас на довольствие согласно вашему капитанскому чину – например, как капитана морской пехоты, такое же звание имеет известный вам Чавес-старший.

– И я стану вашим подчиненным? – улыбнулся Дюпон

– Ну как бы да, – ответил Кортасар, – но вы же сами видите, у нас тут довольно свободные нравы, вон матросы даже траву курят в гальюне, пойдешь посрать и глюки ловишь, все каннабисом пропитано. Бардак, а не боевой корабль!

Жан-Клод уже имел возможность оценить боеспособность "Адмирала Бельграно" – и оценил ее как "превосходную", поэтому шутку капитана он воспринял именно как шутку. Хотя траву матросы и правда курили. И с ним делились.

– Да я, в общем, и не против, – ответил он, – столько лет провел на службе, что без нее как-то и непривычно даже. Только вот хочется спросить, так сказать, сполна с нанявшего меня Института Ксенологии. В конце концов, я ведь честно выполнил все, для чего меня нанимали, и отправил им подробнейший отчет! В который вошла и информация по ментальным магам Акбара, между прочим. Они мне должны и зарплату, и премию, однозначно!

– А вот об этом не беспокойтесь. По дипломатическим каналам "выбить" из них оплату получится, наверно, даже быстрее, чем если бы вы заявились к ним лично. Тем более что вы правы: и отчет, и явно "новая информация" налицо. Ваш наниматель, скорее всего, заплатит сполна, не чинясь. А если решит "задуматься"… Мы с Францией – друзья, так что "несколько тревожный звонок из Елисейского дворца" институту будет обеспечен.

– Ну тогда и говорить не о чем. Ставьте на довольствие, сеньор капитан!

– Да как два байта переслать, сеньор капитан!

Шифрограмма на центральную базу на Буэнос Айресе была отправлена немедленно, и Энрике ждал ответа максимум через день-два. Однако ответ последовал всего лишь через шесть часов, в "корабельную ночь". Вызов экстренного коммуникатора разбудил и разозлил капитана, но он сразу же "пришел в меридиан", увидев, кто звонит. Командующий флотом Аргентины адмирал Лейбович. "Тот самый", "легендарный", "неуничтожимый" Лейбович.

Семья Лейбовичей, по слухам, происходившая в седой древности от какого-то коммерсанта в тогда еще русском Петербурге, разделилась на две ветви. И если колумбийские Лейбовичи были плантаторами, выращивающими коку для всемирной корпорации "Кока-Кола", то Лейбовичи аргентинские посвятили свою жизнь флоту. Все они были офицерами, зачастую капитанами кораблей, нередко адмиралами, а иногда – вот как сейчас – и Адмиралами Флота, командующими всеми ВКС Державы. Крутые ребята, ничего не скажешь. Взять хотя бы нынешнего: будучи еще капитаном фрегата, он, потеряв в драке с контрабандистами генератор гипердрайва, повел свою команду на абордаж – и вернулся на базу на корабле контрабандистов, сообщив координаты обездвиженного и поставленного на "сигналку" фрегата, его потом нашли и вернули. Контрабандисты же так и остались, где были, в виде замороженных трупов на орбите вокруг безымянной звезды. Отчаянный парень и прекрасный офицер – как и все Лейбовичи, надо признать.

– Капитан Кортасар, я прошу прощения за беспокойство в неурочное время.

– Сеньор адмирал флота, я готов к службе! – ответил Энрике по-уставному.

– Возникли новые обстоятельства, капитан.

– Это связано с моим запросом?

– Запросом? Ааа, это вы про того француза… Нет, с ним никаких проблем, ставим его на довольствие как капитана-морпеха, и дело к стороне. Сообщите ему, что жалованье он начал получать… Когда он там помог вам в первый раз?

– Полмесяца назад, сеньор.

– Значит, месяц назад. Это не проблема. Проблема в другом…

– Я весь внимание, сеньор адмирал!

– Вы ведь знаете, то есть, конечно, вам этого знать как бы не положено, но знаете же, что система Ла Нинья крайне важна для нас?

– Знаю, сеньор адмирал, хотя и без подробностей.

– Подробности сейчас и не важны, достаточно того, что мы добываем там ценные ископаемые, делая это в режиме строжайшей секретности – так, чтобы вся система выглядела и вовсе неиспользуемой. Долгое время все было в порядке, но то ли в контрразведке что-то "протекло", то ли дело просто в "неизбежных на море случайностях"… В общем, есть разведданные, что англичане заинтересовались этим местом. А Ла Нинья находится практически рядом с их анклавом, и поблизости как раз ошивается их Восьмая Колониальная эскадра – всего лишь шесть эсминцев и устаревший крейсер, но вы сами понимаете, разместить на Ла Нинья серьезные силы мы не могли, а несерьезные… Это было бы скорее "приглашением", чем защитой.