Спасение Эль

– Зачем ты сказала, что моя невеста? – растерянно спросил он девушку.

– А в чём дело? – не поняла Улия. – У тебя есть потребность вести с этим отцом-защитником долгие переговоры? Денег бы ты всё равно ему не дал, так?

Тинар покачал головой. Вот это – точно.

– Или ты горел желанием жениться на Инке?

– Да нет, конечно, – Тинар почему-то чувствовал себя смущённым. – Только это ерунда какая-то получается…

Никто никогда не назывался невестой Тинара Моу. Ему и в голову не приходили мысли о женитьбе. Пусть всё было и не по-настоящему, а в результате глупого недоразумения, но почему-то это сильно смутило грума.

– Ерунда-не ерунда, – засмеялась Улия, – но зато мы быстро решили эту проблему. И даже без значительных потерь.

Она кинула взгляд в комнату, где на полу валялись черепки посуды, и исходила ароматом папашиных пимокатов большая лужа.

– Как ты его успокоила так быстро? – Тинар вспомнил посоловевший взгляд мужика.

– Есть один секрет, – кивнула Улия.

– Но всё равно, – пробормотал Тин, злясь на себя за это смущение, – мы совершенно не знаем друг друга, а ты такое… Надо же ляпнуть…

– Тю-ю, – почти пропела Улия, – И это невнятное бормотание исходит от изворотливого грума, о котором я слышала, что он способен на любую хитрость ради своего интереса? Если бы ты не дал ему денег, то он бы объявил тебя по всем весям мерзким насильником и забрал Инку обратно на хутор. Кто бы оставался с булей, когда ты уходишь?

– Откуда знаешь, что мне скоро опять уходить? – удивился Тинар.

Улия ничего не успела ответить, так как с треском отворилась дверь. Инка вернулась мрачная как десять туч.

– Вы уходите? – вытаращила она глаза, задыхаясь от нахлынувшего гнева. – Только пришли – и опять?

– Девочка, – Улия протянула к ней ладонь, но Инка негодующе замахала в сторону аликорна руками, словно надеясь, что от энергичных взмахов та исчезнет.

– Вот вы – какая ещё невеста?! – завопила Инка с трогательной обидой в голосе. – В зад зверя Ниберу, какая вы невеста?!

– А её можешь успокоить? – Тинар с надеждой посмотрел на Улию.

Та улыбнулась:

– В этом нет необходимости. Она не со зла…

– Девка, в ревновании пребывати, – вдруг прошелестела буля Надея. – Ото ж, её смага раздирающе…

Тинару показалось, что в булином голосе пробивается тихая усмешка. Она, кажется, нисколько не напугалась, а даже была довольна.

***

Закат занялся невероятно алым, пламенным. С одной стороны, так красиво, что захватывало дух, а с другой – наполняло сердцем тревогой. Такие закаты бывают в Таифе перед сильной засухой, или, наоборот, смертоносными холодами. После неожиданно сумбурного утра и дня, не замеченного в будничных хозяйственных хлопотах, торжество кровавого неба отдавалось в сердце будоражащим набатом.

Тинар, подновлявший покосившийся за время его отсутствия штакетник, застыл с молотком в руках, вперился взглядом, не отрываясь, в стремительно багровеющие небеса. Чистый алый наливался мрачной синевой, от этого потянуло мертвечиной.

– Чего застыл?

Он вздрогнул, когда на плечи что-то мягко запрыгнуло. Пушистый хвост вскользь погладил щёки, на миг перекрыл глаза. Тревога отступила так же внезапно, как и нахлынула.

– Сёма, – отмахнулся грум, стараясь, чтобы голос звучал ворчливо-недовольно. На самом деле он был рад пушистому вниманию зверька. – Иди ты в пень солёный…

– Он чувствует, что ты растерялся, – сказала Улия. – И хочет тебе помочь. Сёма всегда хочет помочь, только никогда не знает как. В этом вы похожи.

– Я знаю, – сказал Тинар, откладывая молоток и принимая Сёму с плеч на руки. – Вернее, иногда знаю.

– Думаешь об Эль? – спросила Улия.

– С чего ты взяла?

– Просто мне кажется, что ты всегда думаешь о ней.

Это было правдой. Эль тупой болью тянула в Тинаре, даже когда он по уши влазил в важную проблему, требующую немедленного решения.

– Не стесняйся, – сказала Улия, усаживаясь прямо на прогретую за день траву. Ноги она подобрала под длинное, испещрённое заплатками булино платье. Кажется, девушка пришла в полный восторг от тщательно перештопанного гардероба Надеи и намеревалась перемерять все старушечьи наряды.

Тинар сел рядом, думая, что Сёма сейчас же переберётся на колени девушки, но, к его удивлению, зверёк послушно свернулся в руках, не собираясь покидать грума.

– Не нужно этого стесняться, – повторила Улия. – Все, встретившие на своём пути Эль, испытывают точно такие же чувства. Пронзительное желание помочь и понимание, что при всём старании это невозможно.

– Почему? – глухо переспросил Тинар. В глубине сердца он знал ответ, но ему хотелось, чтобы Улия сказала вслух.

– Слишком высоко, – она произнесла это. – То, что горит в Эль, слишком непостижимо. Даже для не совсем простого существа.

– Имеешь в виду себя? Неужели ты?..

– Я – аликорн, Тинар, – сказала Улия, мягко прикоснувшись к своему маленькому рогу. – У меня нет какой-то особой силы или невероятных знаний, но есть пронзительное понимание того, что происходит. На уровне солнечного сплетения. Я специалист по душевным мукам.

Она тронула рукой грудь Тинара чуть правее сердца. Неожиданно стало жарко и неловко. Но когда Улия убрала руку, Моу почему-то расстроился.

– Ты чувствовал когда-нибудь вот здесь жгучий жар? – спросила девушка-аликорн.

Тинар поспешно кивнул. Именно сейчас он и чувствовал некоторое жжение, которое медленно ползло вниз, словно стекало.

– Это оно самое, – удовлетворённо сказала Улия. – Я чувствую то, что не заметно глазу. И как только увидела Эль… Как бы объяснить?

Она задумалась на миг.

– Есть создания, которые сами не знают, насколько важно то, что они существуют. И само их появление в чьей-то жизни – дар небес.

Тинар посмотрел на неё непонимающим взгляд. Небеса не дают ничего хорошего. Только высушивающий зной, выматывающий ливень, от которого всё вокруг гниёт, и вымораживающий живое снег. Для грумов, которые надолго задерживаются под небесами, они несут ещё и смертельную болезнь.

– Ах, да, – исправилась Улия. – Не небесный. Дар тени зверя Ниберу. Вот Эль – именно такая. Не у неё – дар, а она такая. Только сама не подозревает, насколько волшебная. Ты понимаешь, о чём я?

– Я всегда знал, что должен защищать её, – Тинар сглотнул вязкую слюну. Ему стало жутко, словно он вдруг очутился на пороге тёмной комнаты, за которой скрывалась неизвестность. – И не справился. Даже мою тень не примет Ниберу, не перевернёт её. Мне не быть даже тенью своей тени…

– Я не так давно тебя знаю, – сказала Улия, – вернее, почти не знаю. Но у меня почву выбивает из-под ног от умиления тем, как ты практичен и в то же время романтичен и чувствителен. Хватит грустить о высоком. Лучше делать дело. Заканчивай тут быстрее и возвращайся в дом. Скоро совсем стемнеет, не видно будет не зги. Если не успеешь, есть завтрашний день. И тот, который придёт за ним.

– Только завтрашний, – сказал Тинар. – У меня есть только завтра. А потом мне придётся опять покинуть Ляльки. И не знаю насколько.

Улия кивнула, словно ждала от него этих слов.

– Мы с тобой, – сказала она тоном, не терпящим возражений. Сёма подтвердил намерение, высунув любопытную мордочку из складок её платья. – У нас тоже есть дело.

Она поднялась, рассеянно поглаживая мягкую шкурку встрепенувшегося зверька:

– Если только это не поход по борделям Каракорума, мы определённо – с тобой.

Сёма укоризненно глянул на девушку. Он самоотверженно намеревался не оставлять грума даже в таком тяжком деле, как поход по злачным местам.

– Нет, – покачал головой Тинар. – Какие бордели? Мне просто нужно убить одного синга.

– О, – ответила Улия. – Мне мало что известно о сингах, но даже я знаю, что убить кого-то из степного народа – это проблема.

– Ты не представляешь всей её сложности, – кивнул Тинар. – Во-первых, я точно не знаю, кто он, так что это предстоит выяснить, прежде чем его искать. А во-вторых… Синг, которого я должен убить, кажется, ещё и высокопоставленный.