Страница 40 из 64
Нам почти никто не встретился, что радовало. Подъездная дверь открылась со скрипом, и я первая прошмыгнула внутрь. Ненавижу кошек, хоть нос зажимай.
— Не кривись, душа моя, я сейчас хлопну чего-нибудь освежающего и буду в полном твоем распоряжении. Приятно, порви меня восставшие, когда такая кошечка скучает, едва расставшись.
Ничего остроумного придумать я не смогла и поэтому просто молча пошла к лестнице. После серой туманной улицы свет редких свечей на стенах немного резал глаза, и, боясь упасть, я вцепилась в перила.
За спиной раздался звук закрываемого замка — жильцы побеспокоились о безопасности, и Гус тут же нагнал меня. Он пнул ногой дверь квартиры и затащил меня внутрь.
— Ну, располагайся. И расскажи наконец, что тут происходит.
— Угу, спасибо, что пригласил. Раз уж ты такой гостеприимный, мог бы сделать мне чай.
Незастеленная кровать манила к себе почище Аттикусовских наваждений. Не раздеваясь, я упала в постель и укуталась одеялом — плевать, в каком она виде и сколько месяцев не стирана, но я продрогла, казалась, до костей. А Гус и глазом не моргнул, воспринял мое поведение как должное и даже с явной охотой опять разулыбался.
— Конечно, моя госпожа. А чего еще? Поцелуев в задницу?
— Только если тебе так хочется, — невозмутимо ответила я, выдерживая его взгляд, а потом с удовольствием наблюдала, как он сдается и идет выполнять просьбу.
Пока Гус безропотно выполнял мое поручение и разжигал огонь в очаге, я успела слегка согреться.
— Ты знаешь, что творилось в городе ночью?
Гус отвернулся к огню и кивнул. Разгоревшийся огонь распространял тепло по квартире, еще больше усиливая кошачью вонь, чайник тихо шипел, нагреваясь. А мы молчали. Потому что — что тут скажешь?
— В такой неразберихе не поймешь, куда шли эти твари…
— Вольфгант убит, — перебила я. Ну, вообще-то сказать надо было намного больше, с другой стороны, я не хотела путать Гуса. Мои сомнения — мои сомнения, хватит одной больной головы. — Теперь у нас нет выхода.
Насколько я была всем этим пришиблена, настолько вдруг оживился Гус. Мало того — обрадовался. Чайник издавал жуткий свист, а Гус чуть не прыгал от счастья, раскидывая по квартире всякую ерунду.
— Кош… Да ладно тебе, пора бы привыкнуть. Значит, мы с тобой можем расслабиться и обо всем просто забыть. Пусть Рем сам ищет Книгу и делает с ней что хочет. Все, моя миссия на этом окончена. Полагаю, твоя тоже, Дайан.
Последние слова он произнес почти торжественно. Но я — я не была настроена так же оптимистично.
— И ты не хочешь стать свободным от Присяги? — как можно более безразлично спросила я.
— Ох, Дайан… — Гус сел, и стул под ним натужно крякнул. — Если бы я хоть на секунду поверил Рему. Его словам веры столько же, сколько словам крысы. Это же Тень.
Я подумала — а считает ли Гус себя до сих пор Тенью. Он все-таки часть Ордена или для него это проклятье не меньшее, чем мой брак — для меня?
— Но ведь ты согласился, — нахмурилась я, кутаясь в одеяло. — Если ему настолько нет веры, чего не сбежал — ни за что не поверю, что ты не продумал пути отхода. Даже у меня они были…
— И ты их благополучно засунула, куда солнце не светит? — хмыкнул он, все еще светясь от радости. — Не сердись, кошечка. Помимо Присяги дело еще было в том, что Аттикус, когда надо, не слезет с меня, пока не добьется желаемого. А здесь у меня своя жизнь, клиенты, полянки и знакомства, и это меня устраивает. Стоял выбор между враждой с Тенями и переездом. Но переезжать некуда, ты и сама прекрасно об этом знаешь. Да вот только не понимаю, чего ради ты согласилась. Если не струсила, конечно…
Я закусила губу, вспомнив, что просила у полковника. Неужели встречи с герцогом мне не видать как своих ушей?
— Ради этого я готова искать Книгу, — сухо ответила я, машинально сжимая запястье с проклятым браслетом.
Это случилось за год до моего побега — в день, когда я стала совершеннолетней и заполучила бремя обязанностей. Меня познакомили с моим будущим мужем, и это был первый из двух раз, когда я его видела. Молодой, бледный мальчишка с сальными волосами стоял около своих родителей и прятал от меня глаза, а я же наоборот — рассматривала его со всей тщательностью и отвращением, с которыми была способна. Высокий и нескладный, зашуганный отцом, но как и все мужчины на Волчьем острове, он скоро бы оторвался от гнета семьи и принялся за меня. Смотря на него, я понимала — он такой же, как мой кузен, тихий при родителях и воспитателях, и жестокий, когда все взрослые оказывались далеко. Злоба текла из него, словно река пробивала русло в камнях — тихо и почти нежно, но порой я пряталась, когда замечала в голосе кузена мягкие ласковые интонации. Они означали начало игры, после которой, как правило, мне приходилось по несколько дней зализывать раны.
Потом кузен женился на Рейлин — девушке с другого края Острова, настолько красивой, что у меня дух захватывало при виде ее. Кузен, казалось, любил ее до умопомрачения, носил на руках и заказывал из Фристады украшения, но продолжалось это недолго. Что-то случилось, и игры начались вновь, но только не со мной.
Мальчишка не сказал мне ни слова при знакомстве, лишь низко поклонился, как представитель более низшего класса. Но не это дало мне решимость осуществить давно задуманное бегство, нет.
Во время праздничного ужина я смотрела, как за родительским столом долго и весело что-то обсуждают мой кузен и жених, а Рейлин — все еще красивая, сидела рядом — бледная, молчаливая, не смевшая поднять взгляд.
Возможно, сейчас это не произвело бы впечатления столь сильного, но тогда я боялась и отчаянно не хотела принадлежать кому-то, кто сумел найти общий язык с моим кузеном. Я поклялась забыть имя мальчишки, его сальные длинные волосы теплого каштанового цвета и бежать с острова до консуммации брака.
— Душа моя, — окликнул Гус, и я виновато улыбнулась. — Что же может такого сделать герцог, что не может кто другой?
— Этот вопрос касается бумаг… Это неважно, Гус, правда…
Я недоверчиво рассматривала дружелюбное, открытое лицо Гуса и отчетливо видела, что он и вправду просто интересовался, без всякого умысла.
— Важно или нет, но, может быть, могу чем-то помочь я, — возразил он, — и у тебя отпадет надобность искать эту проклятую Книгу. А от Аттикуса и Теней, уверен, тебя защитит Самуэль. Да и ты, душа моя, неплохо умеешь скрываться с глаз. К тому же, ты только вспомни тот наш милый разговор на берегу — я тебе довольно открылся, чтобы просить взаимности.
Я поморщилась и оглядела убогую квартиру, гадая, была ли это манипуляция или обычное любопытство не слишком тактичного человека. А потом в голову вдруг пришла шальная мысль, что Гус — Тень, он многое знает, пусть и говорит и выглядит как неудачник, но чем больше я его узнавала, тем больше убеждалась, что это не так. Это был осторожный и хитрый человек, изо всех сил старающийся не лезть на чужую поляну с травами. И выжимающий максимум пользы из того, что ему осталось.
И я плюнула. Задрала рукав и показала браслет.
— Если ты с меня это снимешь, я сделаю все, что угодно.
Глава тридцать вторая
Гус оказался выбит из колеи этой просьбой. За окном накрапывал мелкий противный дождь, а он стоял передо мной на коленях и сосредоточенно изучал обручальный браслет, а потом поднялся, снял с огня охрипший уже чайник, вернулся ко мне и опустил рукав.
— Спрячь, Дайан, и никому не показывай это, — тихо посоветовал он и сел на стул. — И никому не говори. Обещаешь?
Мне не понравился его тон. Серьезный Гус не предвещал ничего хорошего, и у меня появилось жуткое ощущение, что он зачитал мне приговор.
— Чай ты все еще хочешь?
— С этим можно что-нибудь сделать? — спросила я почти неслышно, потому что мне начало казаться, что это уже не приговор, а настоящая плаха, и уйти, сбежать никак не получится. — Кто-то может с этим что-нибудь сделать?
Последние слова я выкрикнула практически в истерике, и голос сорвался на неприятный визг, но Гус только молча покачал головой.