Книга монстров

— Там… он не отдал денег. А хозяйка сказала, не будет денег — выгонит. — Я вздохнула. — Уматываюсь, понимаешь, вырубаюсь, а клиенты этим пользуются…

Аскет чуть улыбнулся. Вряд ли посочувствовал, конечно.

— Проходи. Скажешь, что Румис разрешил, если спросят.

Я благодарно кивнула, сгорая внутри от стыда, и пошла… на голос Книги. Куда он меня ведет и вообще, не самообман ли это?

Отсюда можно попасть в любой район Фристады. Возникни у меня твердое желание переехать от Самуэля, я не думая сняла бы квартиру именно здесь.

Под ноги что-то подвернулось, и я отпрыгнула. Дохлая крыса. Обычная, которая серый мелкий зверь. Гадость. Я пнула ее, и она с отвратительным шлепком упала в зловонный ручей.

Через полчаса блужданий, бесполезных мыканий и пряток в тени от стражников и Аскетов я поняла, что хожу кругами. Вокруг… чего-то, если я все делаю правильно, или просто страдаю ерундой, если все это я снова надумала, как умею, и теперь притворяюсь, что все идет как положено.

А потом я увидела человека, которого здесь быть совсем не должно.

С меня как рукой сняло все — усталость, сомнения, я подобралась и как можно тише приблизилась. Я скрыта, он не должен меня заметить, потому что один раз мы уже стояли друг напротив друга.

Вольфгант шел, накрывшись плащом, закутавшись в него так, что я узнала только фигуру, но тут я могла ошибиться, а вот вонь — вонь подземелий — я распознала четко. Шаман Лесных чад почти бежал, ссутулившись, будто стремился так же, как я, скрыться, вот только не мог. И я преследовала его, понимая, что он прямо сейчас может привести меня к Книге.

Что у меня есть? Ничего. Кинжал и какая-то ерунда осталась от похода к «Колючке». Но мне хватит силы на многое, потому что я зла. Не все еще, но до сих пор.

Вольфгант шел быстро. Нам попадались стражники и даже парочка Аскетов, вот только стражникам он не глядя совал деньги, и те его пропускали, а Аскеты… Аскеты понятия не имели, кто приговорил стольких братьев. Они знали Вольфганта как шамана Лесных чад, человека, с которым не нужно сейчас обострять отношения, потому что слишком много всего навалится на Фристаду. И Вольфгант спешил куда-то, а я, скрытая, неотступно шла за ним.

Я быстро поняла, куда он направляется с видом побитого в кабаке пьяницы. Поющий лес. И это меня насторожило. Что там сейчас происходит, не властвует ли Раскаль именно там? Но, споткнувшись о какой-то попавший под ногу камень и едва не скончавшись на месте от страха, что Вольфгант заметит меня, я решила, что вряд ли. Тени бы знали об этом.

Да, Тени… Интересно, Аттикус идет сейчас за мной? Эта… Тень. Не потому ли их прозвали Тенями? Я иду на зов, а Тень всегда будет рядом. И, уже одним глазом следя за Вольфгантом, а вторым — за проклятыми камнями, я снова озадачилась — нравится ли мне, что у меня персональная Тень.

С ним спокойно. Настолько, что я могу без страха вздохнуть. Могу не опасаться за свою жизнь. У наемников она и так короткая, если этот наемник — не Самуэль, но… Но, осекла я себя и выругала. Наемнику ни к чему Тень вторая, хватит и собственной. И нельзя забывать то, что сказал мне Гус, хотя и верить Гусу не стоит, наверное, тоже.

Мы пришли. И я осматривалась вокруг, цепенея от страха. Лесные чада непредсказуемы, их капище полно тайн. Вольфгант — шаман, и что же я сейчас здесь увижу?

В Поющем лесу горели слабые огоньки, как светлячки, но это была языческая магия. Вольфгант стоял и чего-то ждал, не подходил близко. Потом он медленно пошел вперед, и мне показалось, он идет неохотно.

В небе можно было увидеть неяркое марево Фристады, и только это напоминало мне, что совсем немного отделяет меня от людей. Я ежилась, а вокруг было тихо — оглушительно тихо. Не шевелились ни листья, ни высокая трава, ни даже мои волосы, свободно спадавшие на плечи. Стрекотавшие до этого ночные кузнечики замолкли, не слышно было и птиц. Вольфгант шагал почти бесшумно, но и я теперь отстала настолько, что все равно не различила бы его шагов.

Мы внезапно оказались окруженными практически непроницаемой тьмой. Оглянувшись, я с неприятным удивлением не увидела и деревьев — позади нас был только густой туман. Тишина царила здесь полноправно, словно мы были не в лесу, а забытом склепе. Я неуклюже двигалась по тропе, выставив вперед руки, и думала только о том, что нельзя потерять из виду Вольфганта.

Немного успокоившись, я ускорила шаг, поднимая ноги как можно выше — не хватало только запнуться за какой-нибудь корень. Вскоре мы свернули с утоптанной тропы и углубились в дебри невысокого вечнозеленого кустарника. Пришлось сбавить темп, потому что я постоянно натыкалась руками на ветки.

И я повторно облилась потом — ничто не издавало ни звука: ни раздвигаемые мной ветви, ни мои шаги.

Лес сгущался, явно не желая пропускать меня. Я знала, что мы вскоре должны были войти на территорию Лесных чад — они обычно ограждают свои капища густыми кустами и ядовитыми грибами. Наткнуться на них значило бы для меня несколько часов сладостных галлюцинаций.

Тьма спустя минут двадцать начала рассеиваться, борясь с неярким зеленым свечением. Его источники, негромко звеня, медленно плыли по воздуху, давая мне возможность осмотреться. Мы залезли в самые дебри, вокруг, куда ни глянь, перед глазами были тонкие коричневые ветви с мелкими иголками. Они уже разодрали до крови мне руки и лицо, но обращать на это внимание сейчас я не собиралась. Дома, в конце концов, был чудесный бальзам, быстро заживляющий незначительные раны.

Кусты вскоре кончились, открывая мне больший обзор на вековой лес. Изрытые червями стволы деревьев терялись где-то в ночном небе, не давая возможности увидеть их реальный размер. Это был самый старый лес у нас в округе. Говорили, что здесь росли живые деревья, ловившие путников гибкими ветвями и питавшиеся их телами. Но верилось в это слабо.

Первого Чада мы встретили спустя полчаса. Он стоял у огромного дерева, безразлично глядя в пространство. Меня, ясное дело, он не заметил, но на Вольфганта не среагировал. Мы шли дальше, и я уже не знала, куда и зачем. В пасть Раскалю?

Мы были уже не одни. Десятки глаз светились в темноте, перемещались по кругу, заключая нас в широкое кольцо. Тьма и тишина так и не рассеялись, и ничего не было не видно. Не знай я, что дальше точно такой же лес, то подумала бы, что сплю — так все было нереально.

— Вот и ты. Наконец-то. Мы уже заждались.

На меня в упор презрительно смотрел престарелый Чадо.

Глава двадцать четвертая

Но нет, не на меня. Чадо ткнул скрюченным пальцем в Вольфганта, и тот съежился, словно ожидая удара. Я сама сжалась, ничего не понимая, и в глубине души была счастлива, что я осталась незамеченной и смогла подобраться настолько близко.

— Мы ждали, пока ты явишься, проклятый, — лениво проговорил Чадо. — Гадали, как долго ты пробегаешь, если еще к этому времени не издох.

Я изумленно окинула его взглядом. Как так? Вольфгант ведь шаман, неужели...

— Мне нужна защита, — прохрипел Вольфгант. — Мне нужно капище. Мне нужен кров.

Чадо сделал огромный шаг, попутно едва не задев меня, и провел ладонью по лицу Вольфганта. Блеснула вспышка гнилостного зеленого цвета, и Вольфгант отшатнулся. Мне показалось, ему было больно.

— Я один из вас! — взвизгнул он. — Я один…

— Совет, — резко оборвал его Чадо, — ты им все расскажешь. Идем.

Я ничего не знала о том, что творится у этих язычников. Кто этот Чадо, что такое Совет, что такое капище, почему Вольфгант затравлен настолько, что позволяет себя… что? Пытать? Что это был за зеленый свет? Вольфгант повелевает тварями и одновременно боится древнего старика, который, наверное, был раза в два старше Самуэля, когда пресвитер Игнатиус появился на свет.

Мы шли по тропинке недолго, и все те же глаза преследовали нас, но когда мы оказались на небольшой освещенной поляне, они исчезли, растворились в темноте. Чадо вытолкнул Вольфганта в центр, туда, где стояли человек десять Чад — нет, девять, и этот Чадо занял свое место в сплоченном кругу, а потом они расступились, и на свет вышла высокая, невероятно красивая женщина.