Страница 10 из 10
— Кажись, Анна Дмитревна встать изволили? — по-доброму подшучивала соседка, намешивая в огромной кастрюле редкостную вонючую дрянь из объедков со стола, зелени и каких-то круп для своих курочек-несушек.
— Не говорите так, прошу. Маме сейчас тяжелее всех, она очень переживает потерю папы, — заступилась я за родительницу, продолжая в игровой форме скармливать кашу братишке, пристегнутому к стульчику для кормления. — Открываем ротик, летит самолетик. Вот и молодец! И еще ложечку за маму…
Ванюшке нравилось есть за стульчиком, это было весело. Особенно когда удавалось добраться маленькой ручонкой до тарелки и от души повозиться в теплой жиже. А еще лучше, перевернуть ее себе на голову, пока нерасторопная сестра отвернулась всего на секунду в поисках злосчастного слюнявчика.
Последнее время с бабой Нюрой мы часто пересекались на кухне. Стоило скрипнуть дверью, она была тут как тут со своими советами, рецептами советских времен и бесконечными разговорами. Не совсем опрятная, а порой и любящая приложиться к рюмке с самогонкой, пожилая женщина подкупала своей чистосердечностью и бескорыстием.
— Эх, дочка, золотое у тебя сердце, всех по себе и судишь. Только люди вокруг совсем не такие, а в основном без стыда и совести. За кусок хлеба горло перегрызут, а друг на друга плевать, — поучала баба Нюра, намекая на то, что мама гораздо больше переживает совсем по другому поводу.
Я и сама это с горечью признавала, но вида подавать не хотела. Что бы там ни было, они с Ванюшкой для меня самые близкие на свете люди, а родных принимают и любят такими, какие есть.
— Когда папа был жив, чувствуя в нем защиту и опору, мама была совсем другой.
— Вот и тебе такого надо, как мой Алешка, — снова сватала меня баба Нюра за своего внука, который на днях должен был вернуться из армии, где служил по контракту, и разговоров о нем с каждым часом становилось все больше. — С настоящим мужиком ничего не страшно, будешь как за каменной стеной!
Я лишь неловко улыбалась и отводила глаза. В такие моменты невольно вспоминалась Дюймовочка и полевая мышь, которая видела для нее хорошую партию в старом кроте. От подобной навязчивой заботы мне становилось неуютно. Ощущая это, женщина всякий раз старалась сменить тему, пока не перегнула палку. Но начинался новый день и без упоминаний об Алешке и его неоспоримых каменных достоинствах у нас не обходилось.
Как только кухню покинула соседка со своим вонючим варевом, в дверях показалась мама в халате из натурального шелка и в белых тапочках.
— Что это? — недовольно спросила она, приподняв край вафельного полотенца, которым я прикрыла свежую выпечку.
— Пирожки из пекарни с яблоками и капустой. Очень вкусные!
— Сандра, ты же знаешь, я такое не ем! Там содержится глютен! — мама раздраженно тряхнула головой, позабыв о тюрбане на голове из пушистого полотенца, и тот съехал набекрень.
— Мам, бросай свои модные заморочки. У тебя нет непереносимости глютена, а значит, ты вполне можешь позволить себе съесть пирожок. Только попробуй, хрустящая корочка и еще теплый, — нахваливала я, подхватив один из них и с аппетитом вонзив в него зубы.
От вида ароматной выпечки, в которой она всегда себе отказывала, у мамы потекли слюни.
— А больше на завтрак ничего нет? — поинтересовалась она, соблюдая какие-то непонятные условности в своей голове, с робкой надеждой, что я отвечу «нет».
— Если хочешь, могу сварить тебе гречку, там глютена нет, — ответила я с набитым ртом, запивая вкуснейший яблочный пирожок горячим чаем.
— Ладно уж, не возись, сиди отдыхай, — разрешила мама, и только ради меня потянулась к пирожку.
— Кстати, есть отличная новость. Я устроилась на работу в пекарню. Уже завтра могу выходить. Только Ванюшка теперь на тебе. У него подъем в семь утра, завтрак, прогулка и дальше по графику, — сообщила я радостное известие маман и та поперхнулась.
— Какая еще работа, Сандра? На кого ты меня бросаешь?!
— Мам, нам надо на что-то жить, покупать еду, одежду, подгузники Ванюшке. Деньги почти закончились, кто-то из нас двоих должен работать. В конце концов, чтобы позволить себе лучшее жилье. Мы, конечно, можем потянуть еще какое-то время, например, если продать что-то из твоих многочисленных вещей, которые теперь некуда носить.
Последний аргумент заставил ее призадуматься, но тут на поверхность полезли страхи, о которых я и не догадывалась.
— Но я совсем не умею ладить с маленькими детьми! Менять подгузники, делать смеси, — на красивом лице застыло такое выражение, словно ее отправляли чистить канализацию. — Было бы Ванюшке хотя бы лет пять… Но он даже говорить еще не умеет. Как я узнаю, что ему нужно, когда он орет, как резаный? Вас растили няни, а я даже не представляю с чего начать.
— Для начала возьми его на руки и тебе понравится, — улыбнулась в ответ на ее искреннюю растерянность. — Мам, ты справишься, это твой родной сын, а не какие-то чужие дети. И он любит тебя. Если что, я буду на связи, да и бабу Нюру зови, она хорошая, всегда поможет.
На следующее утро я встала пораньше, еще до шести утра. Натаскала воды, приготовила завтрак и позволила себе несколько минут отдыха перед тем, как бежать на работу.
7:20 Привет, Спайдер! Как там солнечная Калифорния? Или опять работой завалили так, что света белого не видишь?
7:22 Здравствуй, Саша! Ты снова права. Здесь уже вечер, а я только оторвался от компьютера. Лучше расскажи, чего это ты сегодня ни свет, ни заря?
7:22 Можешь меня поздравить, я нашла работу! Сегодня первый день.
7:23 Здорово, поздравляю! Чем будешь заниматься?
7:23 Устроилась в частную пекарню. Никогда не представляла себя в этой роли, но, когда семье нужны деньги, хороша любая приличная работа, за которую платят.
7:24 Ты молодец. На твоем месте я поступил бы так же, — получила ответ и искренне улыбнулась смартфону, как дура.
С этим парнем из сети было невероятно легко. За время переписки мы незаметно стали ближе друг другу. Между нами исчезли определенные барьеры и это общение доставляло все больше удовольствия.
Мы могли говорить о чем угодно, делиться забавными воспоминаниями из детства, мечтать о незримом будущем, шутить, смеяться, обмениваться музыкальными треками, которые слушаем. И, в тоже время, о себе настоящем Спайдер рассказывал неохотно, являясь по природе довольно замкнутым человеком. Все, что я о нем знала, так это то, что ему двадцать семь и он талантливый, востребованный программист, который часто бывает в командировках по всему свету. Спайдер не называл своего имени, а я и не спрашивала, решив для себя, что, когда захочет, сам все расскажет.
Проронив фразу, что хотела бы увидеть все эти далекие города и страны, в которых он бывает, мой друг из сети стал сопровождать свои перемещения по континентам фотографиями. Каждую из них я ждала с нетерпением, мечтательно разглядывая тихими осенними вечерами. Пока мама и Ванюшка спали, а за темным окном моросил холодный дождь, я присматривалась к модному кроссовку Спайдера, случайно попавшему в кадр, или пыталась представить, как мужчина выглядит в реальности, судя по его внушительной тени на другом снимке.
Незаметно и в моих эротических фантазиях, даже не имея собственного лица, он стал появляться каждую ночь. Я снова и снова оказывалась в темной комнате у панорамного окна, как на одной из его фотографий. Ладони касались стекла, ощущая холодную гладкую поверхность, а за ним, миллионами огней мерцал незнакомый мне величественный мегаполис. В комнате было так тихо, что я отчетливо различала собственное взволнованное дыхание, биение сердца и его приближающиеся шаги за моей спиной.
Каждый раз один и тот же сон. Я уже знала, нельзя оглядываться, стоит пойти на поводу у любопытства, и он растворится словно по волшебству. Все, что я могла себе позволить, лишь наблюдать за отражением в стекле, заставляя себя дышать глубоко и размеренно.
Конец ознакомительного фрагмента.