Страница 16 из 28
— Понятно, — я окончательно пришел в себя, лишь усилилась тоска по Виктории, преследовавшая меня последние три дня, да тяжесть в груди продолжала давить.
От грустных мыслей отвлекла чуйка, подсказывающая, что три колдуна в обществе нескольких обычных обликов находятся уже рядом с особняком.
— Кузьмин что, Лебедева с собой везет? И еще кого-то?
— С чего ты взял? — за Пафнутьева ответил воспитатель, уже успевший вместе с Екатериной спуститься с лестницы. — Лебедев дома отмечает. Ваня с семьей должен подъехать.
— А почему тогда?.. — я осекся.
Твою же!.. Совсем забыл о том разговоре с Колдуном! И еле удержался от очередного перехода на темп — уж слишком велико было искушение глянуть сыновей Ванюши прямо сейчас. Выдохнув, успокоил себя тем, что подобная возможность у меня еще будет, и не одна.
— Ладно, проехали… — и отмахнулся. — В конце концов, мы всегда гостям рады, а уж ближайшим родичам наших домочадцев и подавно.
Минут через пять в дом зашел не только Кузьмин с двумя стесняющимися пацанятами и смущающейся миловидной женщиной лет тридцати, но и Михеев, как я понял, со своей семьей. Пока они все раздевались, вернее, переодевали детей, решил прояснить ситуацию:
— Виталий Борисович, — я покосился на стоящего рядом Пафнутьева, — про ротмистра тоже знали?
— Ага, — кивнул тот. — Решение принимали совместно, всяко же веселее будет.
— А подарки детям?..
— Дыши ровно, Лешка, — это был уже Прохор, — все продумано, не первый раз замужем.
— Ну, теперь-то я полностью спокоен, раз у вас в очередной раз все продумано… Хотели как лучше, а получится как всегда?
— Цыц, сынка! — хмыкнул воспитатель. — Веди себя прилично, на празднике теперь присутствуют дети.
— Есть, батя! И, если вас не затруднит, Виталий Борисович, не могли бы вы сходить на кухню за вашей дочерью, как-никак, ее младшие братья приехали.
— Точно! — Пафнутьев, такое ощущение, хотел себя хлопнуть по лбу. — Пару секунд…
И он, наплевав на «приличия», буквально припустил в сторону столовой.
— Конфеты не забудьте! — крикнул я ему вслед. — Алексия знает?.. — этот вопрос я задал уже Прохору.
— Нет, — помотал он головой. — Мы как-то не подумали, а Ваня просто сказал, что с семьей будет. Да, черт возьми, чуть не обговнялись на ровном месте… Катенька, прошу прощения за мой французский!
— Я так-то военнослужащая, милый, если ты запамятовал, — заулыбалась девушка. — Еще и не такие завороты слышала и сама могу при случае… А термин ты подобрал… емкий, лучше и не скажешь!
— И слава богу! — лучился довольством «милый». — А вот и Пафнутьевы…
Алексия, потирая явно только что помытые руки, на ходу высказывала Виталию Борисовичу претензии и в конце даже указала на свой спортивный костюм, а фактический глава Тайной канцелярии только что-то бубнил с виноватым видом, каковой мне доводилось видеть всего пару раз за все время нашего общения.
— Лесенька, ну прости старого! — услышали мы с Прохором и переглянулись. — Так получилось…
— Пап, так не делается! Как пыльным мешком по голове!
И Алексия остановила свой взгляд на Екатерине. Отец тут же был забыт, а слегка обиженное выражение лица девушки сменилось сначала на оценивающее, а потом неожиданно на горестное:
— Папа, ты только посмотри на Катеньку! Глаз не оторвать! И я тут такая! Замарашка с кухни… Золушка без туфельки!
Решетова комплимент оценила и с довольным видом многозначительно посмотрела на Прохора, а Виталий Борисович, кажется, был готов провалиться сквозь мраморный пол гостиной. Алексия же решила добить приемного отца:
— Я не буду позориться перед братиками, через полчаса вернусь.
Она развернулась и сделала шаг в сторону лестницы. Пафнутьев только горестно взмахнул руками и промолчал, а у меня на фоне последних событий просто не выдержали нервы, потому как спортивный костюм Алексии — с ее-то фигурой — очень шел, к тому же был модный — других вещей наша эстрадная звезда носить позволить себе не могла. Платьем она могла поразить всех и позже.
— Леся, ты прекрасно выглядишь! Будь так добра, вернись и дождись знакомства со своими братьями. — Она остановилась и вздохнула. — Не забывай, пожалуйста, что ты в этом доме хозяйка и изволь этому почетному званию соответствовать.
Она подошла ко мне с виноватым видом, поцеловала в щеку и опустила глаза:
— Прошу прощения, Лешенька! — после чего повернулась к Пафнутьеву: — Извини, пап! День сегодня… себя не помню…
Тот только с кивнул с понимающей улыбкой и показал нам глазами в сторону входной двери, рядом с которой был организован небольшой гостевой гардероб. Оттуда к нам двигалась преинтереснейшая процессия: мужчины, как и их старшие дети мужского пола, вышагивали в строгих темных костюмах, женщины в вечерних платьях, а самые младшенькие в новогодних костюмчиках зверей.
— А кто это у нас тут на праздник пришел? — заулыбался, как и мы все, Прохор. — Волк и лисичка?
Кузьмин слегка подтолкнул вперед мальчишку лет пяти-шести в сером костюме волка, а супруга Михеева сама обогнала Владимира Ивановича за руку с девочкой лет четырех в рыжем наряде лисы.
— А новогодние стишки зверята знают? — Прохор уже брал у Виталия Борисовича протянутые конфеты.
— Я внаю! — Михеева-младшая, не отрываясь, следила глазами за руками моего воспитателя.
— И я! — Кузьмин-младший занимался тем же самым.
— Уважаемый Волк, мы же уступим очередь Лисичке?
— Уступим, — важно кивнул Серый.
Честно заработанную конфету Лисичка получала уже без помощи матери, вполне освоившись среди незнакомых взрослых, Волк брал сладости с большим достоинством, не торопясь, а когда возвращался к родителям, не преминул продемонстрировать всю свою «звериную сущность», показав старшему брату язык.