Конец Пути

— Чтобы я этого больше не слышал, Аккерман! Мы присягали избранному правительству нашего государства, клялись им в верности! У этого города есть избранный народом канцлер, и он ещё находится в должности, хоть и не в городе. И пока они ещё живы, пока они являются нашими правителями, я никогда не приму на себя диктаторских полномочий, — генерал говорил жестко. Видимо, вопрос о смене власти его раздражал.

— Но это спасёт обстановку на фронте! Мы не можем ждать и надеяться, пока наше правительство рассмотрит данный указ!

— Я сказал, телеграфируйте Кадэру. Мой приказ.

— Выполняю, генерал, — слегка понурившись, проговорил Аккерман.

— Нужна расширенная вербовка добровольцев. Назначьте гражданских исполнителей на эту роль, а освободившихся солдат направьте на северный фронт. Снизьте длительность учений до одной недели, и пусть добровольцы сразу идут после этого на фронт.

— Слушаюсь.

— Ещё какие — либо новости, Аккерман?

— Да. Портовый город Вертон, весь его гарнизон, капитулировал. Юг страны потерян. Генерал Зиневич, командир гарнизона, казнён своими же солдатами.

— Когда мы выберемся из этого положения, я лично накажу предателей. Где ещё есть очаги сопротивления?

— У нас, в городе Ритон, и Цаибурге. Они держат оборону весьма успешно.

— Телеграфируйте им с приказанием доложить обстановку.

— Слушаюсь.

Тем временем, когда два офицера спорили, Эшфорд вошёл в штабную комнату, неся на подносе, тёмном и поцарапанном, чашки чая с четырьмя бутербродами. Подав угощение на стол, он тут же удалился.

— Верный человек этот Эшфорд… Мой адъютант сбежал, едва ли противник приблизился к городу на десять километров.

— Самый верный. Возможно, будь у нас такие же солдаты и их ротные командиры, сейчас бы мы не держали оборону вокруг столицы.

— Ваше высокопревосходительство, вам телеграмма из ставок в Цаибурге и Ритоне! — вдруг послышался голос одного из офицеров — телеграфистов.

— Читай.

— Генерал Ган из Цаибурга пишет: нас плотно теснят войска противника. Они выдвинули к нам пару бронепоездов, укреплённых артиллерией нового поколения. Оборона прорвана на левом рубеже, уже ведутся уличные бои. Стараюсь спасти свои войска на уцелевшей линии обороны от окружения. Генерал Ган.

— Плохо дело у них там. Аккерман, у нас ещё остались свободные железнодорожные пути?

— Да, восточный железнодорожный путь контролируется нашими войсками.

— Телеграфируйте Гану: приказываю, в случае потери Цаибурга, переправить максимальное количество войск и снаряжения по восточной железной дороге в столицу. Но вначале прочитайте телеграмму из Ритона.

— От генерала Вайса: концентрация сил противника у Ритона ослабела, по сравнению с прошлой неделей. Мы роем новые оборонительные рубежи и ставим оставшуюся артиллерию.

— В Ритоне всё спокойней, чем у нас, и уж точно спокойней, чем в Цаибурге.

— Да, Аккерман, я знаю. Телеграфируйте Вайсу: немедленно начать контрнаступление по восточному направлению. Конечной точкой атаки назначаю город Данген.

— Мой генерал, но как они начнут контрнаступление, если они роют оборонительные рубежи? Разве не разумней приказать им держать оборону до освобождения столицы войсками нашего правительства?

— Полковник, мы держимся слишком крепко вокруг столицы. Умён тот человек, который заложил её именно тут. Вокруг реки, холмы, мосты. Идеальное место для организации обороны. Вот проклятый Ульман и снимает войска с других направлений, чтобы добить нас тут. И пока он это делает, мы покажем ему свои зубы. Телеграфируйте Вайсу: организовать контрнаступление. Конечной целью контратаки ставлю освобождение всего восточного региона страны. Более подробный план по наступлению пусть составит самостоятельно. И ещё телеграфируйте Кадэру: запрашиваю дозволение на мобилизацию населения с освобождённых территорий для пополнения его армии, и развёртывания крупномасштабной операции по освобождению страны, начиная с восточных регионов. Организовав там кулак, мы сокрушим противника неутомительным и безостановочным натиском. С поддержкой армии министерства мы перейдём в контрнаступление под столицей и соединимся с его частями на реке Вадо. Записали? Отлично. Подпись: генерал-полковник А., Главком Восточного Фронта.

В комнате снова нависла тишина, прерываемая лишь звуком телеграфа. Аккерман и генерал склонились над картой города и его окрестностей. Синим карандашом они рисовали свои соединения, а красным — противника. "Красных" было больше.

— Аккерман, что думаете?

— Не знаю, мой генерал. Мне кажется, что они пытаются прорвать оборону и устремиться в центр города.

— А почему, по — вашему, они так сильно перевесили северный фронт? 10 к 1! Они хотят сломить наши войска на севере и прорвать оборону, а после окружить западную линию обороны. Там достаточно солдат противника, чтобы мы не смогли пойти в контратаку.

— И что же мы будем делать?

— Дождёмся распоряжения от председателя совета министров Кадэра. Если он разрешит мобилизовать гражданское население, то будем укреплять северный фронт.

— Будет исполнено.

— Я дождусь своих посыльных, а после отправлюсь на восточную железнодорожную станцию. Кто нынче там комендант? Лазарус?

— Лазаруса убили ещё месяц назад. Свои же. Сейчас там новый комендант станции, Оливье.

— Кто он, этот Оливье?

— Революционер… Верный служитель нашего правительства, насколько это позволяет обстановка вокруг.

— Пора с ним познакомиться, — сухо промолвил генерал.

Он вышел из дома ровно три часа назад, а ему вновь хочется туда… Может там, закрывшись ото всех, он сможет выспаться. Но ситуация не позволяет хоть на секунду дать слабину.

В это время, явились посыльные из ставок западного и северного фронтов. Уже измазанные кровью, они были очень измученными… Даже час в той ужасной ситуации, которая была вокруг столицы, может сделать самого крепкого человека стариком. Но им повезло, ведь они вернулись.

— Докладывайте! — не медля, воскликнул генерал.

— На севере нашим войскам пока удаётся удерживать удар противника. Но командующий Роузман просит прислать ему резервы для дивизий, ибо его солдаты уже два дня не спят. Более подробный рапорт он передал письменно.

— На западе? — перевёл взгляд на другого солдата, что жадно сверлил взглядом поедающих бутерброды с икрой телеграфистов.

— А, я, да… Ваш бродь, на западе всё более менее спокойно. Небольшие стычки, и всё. Но, наступление не получится, ибо войск там недостаточно для прорыва. Более подробные отчёты командир пришлёт вам по телеграфу.

— Благодарю. Господа офицеры, — окликнул он двух офицеров, — поделитесь с нашими сержантами бутербродами. Я направляюсь на железнодорожную станцию, в моё отсутствие командует Аккерман. Немедленно уведомить меня, если письмо от Кадэра придёт в моё отсутствие.

Под слегка удивленный взгляд телеграфистов, и крайне благодарный взгляд своих посыльных, генерал толкнул дверь. Тут же его окутал холодный воздух, наконец пробившийся внутрь ставки. Грязная, размытая от дождя дорога, да пара уцелевших домиков — единственное, что представилось его взору. По улице шагал караул по направлению к церкви.

Солдаты шли гордо, с высоко вздёрнутыми головами. Их вёл молодой на вид офицер, с начищенной золотой саблей в руках. Но, присмотревшись, внутри строя было много гражданского населения, пытающегося скрыться среди солдатских шапок. Почуяв неладное, стоявший на крыльце генерал окликнул их:

— Стоять! — воскликнул он, обращаясь в первую очередь к офицеру. Отряд развернулся в сторону ставки и стоящего на её крыльце генерала.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие! — звонко, но с неуверенностью в голосе ответил тому офицер.

— Куда направляетесь, капитан?..

— Капитан Лонгин, седьмой гвардейский полк.

— Жандармерия… Куда путь держите, капитан Лонгин?

— Я веду своих солдат в военно — полевую управу у восточной станции. Там мы предадим суду этих гражданских за сотрудничество с врагом.