Страница 4 из 16
— Мне сказали, ты отказываешься идти на бал? — хмурясь, спрашивает Граф, а по совместительству отец Виктории. Он вернулся в усадьбу через два дня после моего здесь пробуждение, но эти слова — первое, что я от него слышу.
Граф сидит во главе накрытого стола. Высокий, жилистый, суровый — он похож на вышедшего в отставку офицера. По правую руку его молодая жена — Роза. Глупая и очень жадная женщина. Они с Графом не так уж давно вместе.
Слева обедает единокровный брат Виктории — Деккард. Надменный белокурый красавец, будущий глава семьи, подающий надежды ученик магической Академии. В романе он упоминался только пару раз. Однажды он пытался ухлёстывать за Элизой, в другой раз на глазах у всех отвесил Виктории пощёчину. Ну, по-крайней мере он не пытался сестру убить.
Я сижу через стул от брата и боюсь поднять взгляд.
Меня не покидает чувство, что вот-вот кто-нибудь раскроет во мне самозванку. Магией или просто отцовское сердце почует… Однако, пока похоже, что до леди Виктории в этом доме вообще никому нет дела. Слуги при её появлении презрительно морщатся и стараются убраться подальше. Брат игнорирует, отец и вовсе делает вид, что дочери у него нет. И только Роза иногда отпускает едкие замечания.
Ничего удивительного. Ведь Виктория была незаконнорожденным ребёнком. Граф изменил бывшей любимой жене. А когда она узнала об этом, то страшно горевала. Поговаривали, что именно горе стало причиной её болезни.
Перед смертью она попросила Графа позаботиться о незаконнорожденной дочери, не бросать её… Граф выполнил последнее желание умирающей.
Однако, когда пятилетняя Виктория пришла в его дом, то столкнулась лишь с презрением. Каждый в доме складывал на её плечи вину за смерть хозяйки. Словно это она была виновата в измене Графа. Словно это она — источник всех бед. Не удивительно, что Виктория ожесточилась и стала главным злым персонажем романа. Однако, я её судьбу повторять не собираюсь. Не собираюсь умирать из-за чужих ошибок.
— Граф спросил тебя про бал! Ты ответишь? — визгливо требует Роза. — Как смеешь игнорировать отца?
— Извините, я задумалась, — вежливо отвечаю я и тут же замечаю удивление на лицах. Точно, ведь прежняя Виктория не потерпела бы такого отношения. Она бы швырнула в Розу бокалом и устроила бы настоящий скандал. Что в конечном итоге опозорило бы Викторию только больше. Должна ли я поступать так же? Не слишком ли подозрительны резкие перемены?
— Я ещё неважно себя чувствую, — пытаюсь оправдаться.
— Ты ведь знаешь, кто устраивает бал? — Граф игнорирует мои слова. Ему плевать на состояние дочери? Бедная Виктория, как она это выносила?
— Конечно, — говорю, припоминая события книги. — Это королевский бал, я долго его ждала, но моё самочувствие…
— Приглашение утверждено королевской печатью! Не прийти — значит выразить неуважению королю и его гостям! Ты в такое положение хочешь меня поставить?
— Думаешь только о себе! — взвизгивает рядом Роза. Чем-то она напоминала мне собачку-болонку гавкающую под руку.
— У меня уважительная причина… — пытаюсь я вновь достучаться до отца Виктории.
— Мне не интересны твои капризы! Тебе больше не пять лет, когда всё сходило с рук! На балу будут присутствовать высокопоставленные гости. В особенности принц Руанда. Мы зависимы от торговли с ним и его отцом. Если хочешь зваться графской дочерью — будь добра нести обязательства! И только посмей опозорить меня, — Голос графа дрожит от сдерживаемой злости.
— Хватит, отец! — повышает голос брат. — Виктория всё поняла. Поняла ведь? — он поднимает на меня хмурый взгляд.
Киваю. В горле стоит ком. Ещё никто и никогда не разговаривал с подобной ненавистью. Будь это мой настоящий отец, я бы не сдержала слёз.
По книге я, конечно, знала, что у Виктории сложные отношения с семьёй, но не подозревала, что настолько. Всё-таки книга была об Элизе… об её жизни, в которой "бешеная Виктория" выступала вечно мешающей занозой.
— Бал через два дня. Будь добра, не выкинь ещё какой-нибудь дурости, — сухо говорит граф, поднимаясь с места.
"Он имеет ввиду обморок Виктории? — догадываюсь я. — Думает, она притворялась?"
Я молча смотрю, как мой названный отец покидает столовую. Роза идёт за ним как верная собачонка. Следом выходит и брат.
Я остаюсь совсем одна за огромным столом. Посередине горит несколько декоративных витых свечей. Я не отрываю взгляда от их пламени.
“Такой большой дом, а я в нём — совсем одна”, — так должно быть чувствовала себя здесь Виктория. Интересно, что стало с её матерью? В книге об этом не было ни слова…
Огонь пляшет на тонком фитиле. Вместе с ним горят секунды моей новой жизни.
“Выбора нет. Придётся идти на бал… — думаю я. — Даже если спрячусь, бал проводится как минимум каждые три месяца. Рано или поздно судьба меня настигнет. Похоже, свернуть с намеченного сюжета будет совсем не просто. Что, если моя смерть — это единственная возможная концовка? Что, если как бы я не трепыхалась, всё сведётся к ней?”
Мысль пугающая. Настолько, что у меня леденеют пальцы. Вцепляюсь ими в скатерть. Что мне делать? Опускаю взгляд, проверяя запястье. Сейчас там чистая кожа… Но стоит мне увидеть “истинного”, как на ней проявится узор — точно такой же, какой Алан носит с рождения.
Если он увидит метку, то вцепится и не отпустит. В народе Алана найти истинного — дороже любых сокровищ. Только от истинной пары могут родиться по-настоящему сильные дети. Даже есть шанс на рождение ребёнка с высшим даром магии. Жаль, любовь комплектом к истинности не идёт… По крайней мере Виктории на это надеяться точно не стоит.
Король отдаст меня Алану просто чтобы избежать политического конфликта. Никого не будет волновать, что со мной случится дальше. Никто не станет горевать о моей смерти.
Я гипнотизирую руку, а потом, повинуясь внезапному порыву, подтягиваю к себе свечу, подношу к огню запястье и замираю. Жду.