Страница 6 из 14
Три кувшина я взял с собой, а два оставил в городе. Чтобы все это не выпили мои глупые соплеменники, я любезно дал глотнуть из кувшина самому любопытному из них, посоветовав с многообещающей улыбкой делать глоток побольше, что тот и сделал.
Глотнув из кувшина, он выпустил его из рук, но я был начеку и успел подхватить падающий кувшин из ослабевших рук. Выпустив сосуд греха, мой добровольный дегустатор подавился и, задыхаясь, старался произвести хоть какой-нибудь звук своим горлом, но тщетно.
Его чёрные глаза, казалось, вылезли из орбит, и стали такими же огромными, как и его губы. Наконец, он смог протолкнуть в свои лёгкие воздух, и заорал.
– О Мамба, мааам бе мбунгу мамбе сунгу бе., а потом побежал извергать выпитое. Тошнило его довольно долго и упорно, за это время посмотреть на страдания успела прибежать почти половина города. Дегустатор тем временем сменил цвет лица с чёрного на серый, а затем перешел и к необычному зелёному. Но всё обошлось благополучно, и дурачок смог убежать восвояси. Ну а я?
А я, понюхав содержимое кувшина, демонстративно крякнул, задержал воздух в лёгких и быстрым глотком втянул в себя целебную жидкость. Волна жара, зародившись в гортани, стала опускаться по пищеводу горячим обжигающим клубком, даря чувство чистоты и обновления всего организма.
Вслушиваясь в шёпот своего организма, я словно слышал, как мириады микробов кричали в ужасе сжигаемые крепким алкоголем, уступая место стерильным поверхностям моего организма.
Вытерев свои большие губы ладонью, я демонстративно крякнул и занюхал самогон кулаком, после чего обвёл слегка осоловевшим взглядом всех присутствующих. Толпа отшатнулась.
– Эх,… хорошо, – проговорил я, и уже не боясь, снова глотнул из кувшина. В голове ощутимо зашумело. Сказать по правде, я ожидал что-нибудь подобного, поэтому всё оружие оставил у своего португальца, строго- настрого приказав ему мне его не давать ни под каким предлогом, особенно, если он увидит, что я слегка не в себе.
На его резонный вопрос, а что со мной может случиться, я коротко бросил: – Увидишь! И он, конечно, увидел.
После выпитого мне захотелось немного поразвлечься, ну и пошутить. Сжав здоровые кулаки и заметив наглый взгляд одного из негров, я немедленно пошёл к нему и врезал от души, пока он не успел убежать.
Дальнейшее я очень плохо помню. Вот здесь помню, а здесь уже нет. Но народу я побил много, и что-то, кажется, снёс. Очнулся я уже ночью, сидя возле потухшего костра, который непонятно кто разжёг, а я, соответственно, потушил. Вроде помню, что успокаивали меня уже толпой, а я их всех раскидал и пошёл разбираться с крокодилами, крича:
– Где эти недоделанные, пресно-водо-плавающие земноводные?
Не знаю, были ли в тот момент в реке крокодилы или бегемоты, но то, что со мной биться никто не приплыл, это факт.
На следующее утро ко мне пришла целая делегация во главе с Луишом и Наобумом и слёзно попросила меня больше не напиваться. Наобум так и не понял, что за водичку я выгнал, а вот Луиш – догадался. Ну что ж, я это им пообещал, тем более, что и сам не собирался, это была просто жесткая проверка моего организма, своеобразный тест на алкоголь.
На очереди была вторая часть запланированного мною шоу имени Ваалона-Вана-Мамбы. Собирая обрывки сведений о лекарственных травах, ядах, информацию о соках растений и плодах деревьев, я наткнулся на упоминание о сильном афродизиаке, случайно созданном кем-то из шаманов.
В него входил яд небезызвестной мне змейки, обнаруженной мною у Барака в джунглях, вытяжка из бражки и лекарственный корень, по действию схожий с корнем женьшеня, название которого я не знал, ну и последним ингредиентом была кора дерева йохимби, истолчённая в пыль.
Выгнав самогонку, я решил попробовать воспроизвести его, и сделал настойку, использовав все известные мне ингредиенты по-своему усмотрению, добавив ещё парочку (добавил масла иланг-иланга и пачули). Концентрацию сделал небольшую, чисто для пробы. Ну и опрометчиво решил испытать её на себе.
Плотно пообедав, я выпил небольшую дозу и стал ждать последствий её применения, справедливо рассудив, что вреда для организма никакого не будет. А если и пользы не будет, то и ладно. Но, не тут-то было! Сначала всё шло прекрасно. Плотный ужин медленно переваривался в моём животе, и я даже задремал, овеваемый прохладным ветерком под навесом открытой хижины.
Часа через два я проснулся от чувства жжения в детородном органе, и понеслось. В общем, что тут описывать. На сей раз пострадавшими оказалась не мужская половина города, а женская. Ну как пострадавшая, кто-то был и не против, и даже за.
Когда мы отплывали, провожать наше войско вышел весь город, мнение жителей обо мне у всех было неоднозначное. Что было скорее плюсом, чем минусом. Так что, им было, что вспомнить долгими летними вечерами и о чём поговорить, да и мне тоже. А пока я делал свои настойки и вытяжки на корме плота и вспоминал прошедшие события, прислушиваясь к тихому шёпоту воинов, что сидели на некотором расстоянии от меня.
Река продолжала нести нас на своей спине к цели нашего путешествия. Время от времени мы причаливали к берегу, чтобы поохотиться и пополнить запасы нашего продовольствия, но делали это очень редко. Между тем, водная гладь жила своей привычной жизнью, не обращая никакого внимания на наши плоты, которые вереницей тянулись по её поверхности.
Крокодилы все также лежали в реке, поджидая свою добычу и выставив только глаза и ноздри длинного рыла, иногда выбираясь на песчаный берег прогревать свои крепкие шкуры. Сезон размножения у них закончился, самки отложили яйца в кладки и теперь охраняли их от разграбления другими животными, к которым было можно причислить и нас.
Но яйца крокодилов интересовали меня не сильно. Мой щенок изредка тявкал или подвывал, увидев других животных, но в основном вёл себя спокойно, время от времени нюхая воду на краю плота.
Попугай же бесновался, курсируя по головам моих воинов и испражняясь при этом самым нелюбимым из них на голову. Ко мне он подлетал только затем, чтобы поесть и потрепать меня за ухо, словно напоминая, чтобы я вёл себя хорошо.
Я так себя и вёл, никого не трогая, и не воспитывая. И даже никого не бил… почти. Только рассказывал по вечерам страшные истории собственного сочинения, или пересказывал наивным и диким неграм фильмы ужасов вроде «Зловещих мертвецов», «Ван Хельсинга», и прочей ерунды.
Негры верили мне и боялись, хотя каждый из них был храбрым воином, закалённым в битвах и самой суровой жизнью. Но рассудок у них был слабым, а верования в духов – неимоверно сильны, так что иногда, при остановках на ночлег, поставить в ночной караул было просто некого.
Вроде ушёл ночной дозорный, а пойдёшь обходить все костры, вернёшься к своему, а он тут как тут, сидит возле него, испуганно таращась белыми белками в темноту ночи. Поэтому я и прекратил рассказывать по вечерам всякие страшные истории, да и днём тоже, перейдя на мультфильмы.
Через неделю путешествия по реке начали попадаться первые признаки заселённых территорий. Сначала попадались небольшие стада домашних животных, потом клочки полей, ну и люди, убегающие в недалеко расположенные от реки деревни.
Через десять суток мы доплыли до того места, где, судя по карте и словам проводника, нам нужно было пересесть на другого коня. То есть, перетащить свои плоты на другую реку, которая текла в паре километров к северу. Карта, по которой мы ориентировались, была сплошь покрыта белыми пятнами, как раз на месте территорий, где мы и находились.
Первыми на берег высадилась сотня «хамелеонов» и, рассыпавшись, бойцы отправились на разведку, отлавливая любого, кто мог нас увидеть либо напасть. Вслед за ней высадились «гепарды», потом «носороги», «крокодилы», и последними – «бабуины».
Эта… разгильдяйская сотня чуть не потопила пару плотов, и сама чуть вся не утонула из-за своей недальновидности и скудоумия. Но… удача была на их стороне, и все выжили. И теперь тащили плоты на себе, за себя, и за «хамелеонов».