Страница 6 из 7
Командир вражеской эскадры в ночь на 2 марта отдал приказ о прекращении огня. В наступившей тишине гарнизон крепости отчётливо слышал стук молотков и топоров с кораблей неприятеля. Шёл ремонт повреждений, нанесённых русскими ядрами. В тревожном ожидании десанта прошла очередная ночь. Наутро стало очевидно, что враг не осмелится высаживаться на берег Цемесской бухты. Не выполнив угроз о захвате укрепления, союзникам пришлось покинуть акваторию залива.
Бог благословил защитников правого дела. Неприятель при ожесточённой канонаде не мог заставить замолчать своими орудиями огромных калибров наши восемнадцати- и двенадцатифунтовые пушки и мортиры, против него державшиеся.
За артиллеристов говорило само дело и стойкость сопротивления их против врага, превосходившего в числе и средствах. В воздание доблестных подвигов мужества, явленных на действовавшей батарее, имел честь просить ходатайства у вице-адмирала Лазаря Марковича Серебрякова о даровании прислуге за ней, из 170 человек состоящей, двенадцати передовых знаков отличия военного ордена. Я вслед за сим вступил с представлением, докладывая, что велика заслуга при удержании Новороссийска капитана Карла Самойловича Торкмуса. Кроме того, бывших под командою его на 1-й Приморской батарее штабс-капитана Сергиенко, прапорщиков Лихотинского и Винклера достойны особенного вознаграждения. Оных за примерное командование комендорами, благоразумие и исключение безрассудного и губительного героизма. Также долгом моим посчитал я свидетельствовать о мужестве Новороссийского коменданта полковника Ивана Ивановича Масловича, всё время бомбардировки не сходившего с батареи.
Новороссийска лежал в руинах, но не был захвачен вражеским десантом. Гражданское население было спасено, а гарнизон крепости Приказом Военного Министра 28 февраля 1856 года, спустя ровно год после начала обороны, был заслуженно награждён».
Известный историк Евгений Викторович Тарле в книге «Крымская война» высоко оценил боевой подвиг новороссийцев: «Победа русских под Новороссийском была одержана при самых недостаточных средствах артиллерийской обороны и может, по справедливости, быть причислена к славным ратным подвигам периода Крымской войны».
Но эта оценка будет позже. Тогда, весной 1855 года, события под Севастополем и на всём Крымском фронте складывались трагически для русской армии. Неудачи рикошетом ударили по Новороссийску, и 15 мая войска и жители отошли к Анапе. Сняв по пути гарнизон форта «Раевский», марш продолжился к Темрюку с оставлением станиц Благовещенская, Николаевская и Александровская. 9 февраля 1856 года Высочайшим повелением была упразднена Черноморская береговая линия, а вместе с ней и Новороссийск.
Это была полная катастрофа, но через несколько лет разрушенный город, словно птица Феникс, вновь возродился, поднялся из пепла и забвения.
~~~
11 ЯНВАРЯ 1860 ГОДА АДАГУМСКИЙ ОТРЯД, ДВИГАЯСЬ ОТ ВАРЕНИКОВОЙ ПЕРЕПРАВЫ НА АНАПУ И КОНСТАНТИНОВСКОМУ УКРЕПЛЕНИЮ, ПРИНИМАЛ ПРИСЯГУ НА ВЕРНОПОДДАНСТВО ВСЕГО НАТУХАЙСКОГО НАРОДА
«…Войска, приняв последнюю присягу народа, двинулись к Крымскому укреплению двумя колоннами: левая направилась по Бакану, а правая – по ущелью Неберджая, составляющему границу земли натухайцев с землёю шапсугов…».
(Газета «Кавказ» № 20 от 10 марта 1860 г.)
Одним из основоположников политики принятия добровольной присяги горских народов Кавказа стал наказной атаман Черноморского казачьего войска, генерал от инфантерии, сенатор, кавалер многих российских наград Григорий Иванович Филипсон. Будучи уроженцем города Казани, он с ранних лет испытывал интерес к восточному быту. Во время обучения в Университетском пансионе и в пензенской гимназии юноша начал сбор коллекции тюркских пиал.
Чаепитие в татарских и других семьях Поволжья считалось особым ритуалом, к которому относились с почтительным благоговением. Чёрный чай или травяной сбор пробовали не торопясь, вдыхая аромат и наслаждаясь вкусом напитка. Без пиал в форме широкого конуса не мыслилась подобная церемония. Фарфоровые и керамические сосуды с изумительными узорами в стиле «Рыбка в пруду» и «Радуга» первыми увенчали коллекцию Григория Ивановича.
После его зачисления в 1823 году юнкером в Олонецкий пехотный полк с последующим направлением в юнкерскую школу в Могилёве тяга к прекрасному не прервалась. Сослуживцы знали это и часто дарили ему пиалы с национальными татарскими узорами, изображающими казанского кота, спасающего Эрмитаж от грызунов, мусульманского Змея Горыныча, или Зиланта, тонко вычерченных колоритных фигур Шурале – духа леса из поэмы Габдуллы Тукая.
По окончании Военной академии в 1835 году Григорий Иванович Филипсон в чине капитана по собственному желанию направился на Кавказ в распоряжение командующего войсками Кавказской линии и Черномории генерал-лейтенанта Алексея Александровича Вельяминова. Свою коллекцию пиал он вынужден был оставить на сохранение в гренадёрском полку принца Евгения Виртембергского надёжным товарищам.
В 1835-1837 годах молодой офицер произвёл топографические съёмки и составление карт края. В 1837 году был назначен обер-квартирмейстером Главного Действующего отряда на Восточном берегу Чёрного моря со стороны Геленджика под командованием Николая Николаевича Раевского. За свои заслуги Григорий Иванович награждён кинжалом черкесской работы. С того самого дня у него возникает новый интерес. Теперь к холодному оружию горцев, их военным традициям и культуре.
За годы службы начальником штаба войск Кавказской линии и наказным атаманом Черноморского казачьего войска он замечает, что щёгольство с оружием, обратившееся у аборигенов Кавказа в моду, начинает выводиться. Правительственное распоряжение о постепенном обезоруживании туземных народов составляет для края истинную благодать. Племенам, принявшим присягу перед императором Российской империи, нет смысла вооружаться с ног до головы саблями, пистолетами и ружьями. Запальчивые сыны гор всё реже и реже пускают их в дело. В некоторых городах жители занимались больше изготовлением изящных серебряных кинжалов с филигранной и эмалированной работой.
Свою коллекцию кавказского оружия Г.И. Филипсон пополнял довольно легко по причине низкой стоимости товара. Последнее обстоятельство происходило от того, что на востоке ни время, ни труд не ценились дорого. У каждого мастерового жили несколько мальчишек-подмастерий, отданных к учению на восемь лет. Немного луку и плодов, кусочек овечьего сыра и лаваш составляли их обыкновенную пищу. За это они работали с раннего утра и до позднего вечера и приобретали большую ловкость в своём ремесле.
В начале 60-х годов XIX века натухайцы в знак большого уважения и поддержки дипломатического диалога между горцами и русской администрацией преподнесли начальнику штаба Кавказской армии Григорию Ивановичу Филипсону шерстяной ковёр. Он висел на стене его рабочей комнаты, став фоном для разнообразной коллекции кавказского холодного оружия.
Ковры, паласы и шёлковые джиджимэ, сотканные в этой части Предкавказья, заслуживают особого внимания своей окраской, узорами и прочностью. Причём эти произведения лучше и дешевле персидских. Подобные изделия изготовлялись исключительно женщинами, из рук которых выходили превосходные шерстяные и шёлковые ткани. Кроме того, здешние ковры имели перед иноземными то преимущество, что делались из чистой шерсти, между тем как последние имели бумажную основу.
В конце августа 1860 года наш герой предложил план освоения Западного Кавказа путём постепенного подчинения горцев и хозяйственного вовлечения их в орбиту Российской империи. Он прекрасно знал уклад жизни и менталитет аборигенных племён, не способных окончательно покориться под давлением военной угрозы и дальнейшего ига закабаления. К сожалению, этот план противоречил политике генерала графа Николая Ивановича Евдокимова, указывающего на необходимость вытеснение туземцев с верховьев рек Лабы и Белой к Чёрному морю. Этот конфликт был одной из причин выхода в отставку Г.И. Филипсона и, самое главное, продолжением кровопролитной войны на многие месяцы. Вплоть до полного окончания сопротивления черкесов Западного Кавказа в 1864 году.