Твоя жертва

Она снова ерзает на кровати, пытаясь переставить коленки, а я просто подставляю пальцы и она сама натыкается на них, вымазывая влажным соком и тут же затихает.

Не я тебя связывал. Я лишь хотел остаться с тобой наедине, но теперь… Да, теперь, когда ты потекла, как дворовая шлюха, я точно тебя выебу и так ничего и не скажу, потому что это единственное что ты заслужила!

Глава 6. Безумная ночь

Анна

− Умоляю, отпусти, − прошу я, понимая, что точно сойду с ума, если эта странная пытка продолжится.

Вместо ответа я ощутила его пальцы, бесстыдно ласкающие меня внизу. Я точно сошла с ума, потому что мое тело пылало. Внутри все горело. Я мечтала ощутить его внутри, не этого страшного человека, а Игоря…

− Не надо, − прошу я.

У меня наворачиваются слезы, а сама я с трудом сдерживаю стон.

− Не надо, умоляю, − кое-как говорю я и все же не удерживаю тихий стон, когда он гладит меня пальцами, как-то удивительно ловко, заставляя меня отзываться.

Я могу только пораженно всхлипнуть, а он проникает в меня пальцем, очень медленно, но глубоко, а я сильней сжимаю ноги, сжимаюсь вся внутри и все же сдерживаю стон. От моих попыток что-то сделать внутри только все запылало сильнее.

Второй палец оказался внутри. Я попыталась бороться с собой, с его руками, но он провел другой рукой по моей пояснице.

− Ты у меня, может быть, и хорошая девочка, но я плохой мальчик, хоть и мент, − смеялся Игорь когда-то, гладя меня точно так же. – Привыкай.

У него был грозный голос. Веселый взгляд и очень нежные руки, которым я могла позволить все, которые знали, как заставить меня растаять, но как это может знать кто-то совершенно посторонний?

Он снова внезапно отступил, а потом я ощутила холод. Что-то металлическое скользнуло по бедру.

− Что это? – спросила я, почему-то испугавшись.

Обернулась, а он взял и показал, подняв руку. Он держал в руках небольшой складной нож.

− Зачем? Что ты…

Я даже спросить не успела, ощутив, как металл, коснувшись кожи, натянул веревку и я тут же получила чуть больше свободы. Он резал на мне веревку, а я не знала добрый это знак или нет.

Когда веревок совсем не осталось, я боялась даже дышать, а он снова погладил меня внизу, размазывая тягучую влагу − позорный признак моего возбуждения и жара, а потом снова проник двумя пальцами, схватил за талию и стал насаживать меня на свои пальцы.

Я хотела бы закричать от боли, но кричать хотелось от удовольствия. Каждый такой толчок вызывал во мне нарастающий жар.

Я едва сдерживала собственное наслаждение, когда он отпустил меня. Жухнула молния брюк.

− Не надо, − уже совсем неслышно прошептала я, ненавидя его и мечтая, чтобы это безумное ощущение меня не покидало. Пусть он закинет одну мою ногу на кровать, согнув в колене, а потом войдет в меня, но если он это сделает…

Я даже завершить мысль не успела, а он схватил меня за бедро, закинул его на кровать и резко вогнал в меня член, очень глубоко, заполняя меня всю и заставляя все же вскрикивать от удовольствия, потому что меня пронзил спазм удовольствия, а он выждал лишь миг и, не дав ему утихнуть, начал резко двигаться во мне, сжимая мои бедра.

Я кусала простынь, только чтобы не стонать от наслаждения. Он скользил по моей спине. Обнимал меня, сгребал в сильные объятья и трахал, просто трахал, рыча мне в ухо. От этого рычания во мне все вибрировало. Меня словно током било всю. Я двигалась ему навстречу, выгибала спину и он все же кусал меня едва ощутимо сзади за шею.

− Игорь, − все же простонала я, но так невнятно, что он явно это не услышал. Я и сама сделала все, чтобы он не слышал, чтобы это имя утонуло в моем стоне, в его рычании, в звуках разврата неистового и жаркого.

Он отстранился, схватил меня снова за бедра и ускорился, хотя мне казалось, что быстрее, глубже и резче вбиваться в меня уже невозможно.

Я закричала, когда он в меня кончил. Ощутила это так остро, что сама тут же взорвалась, окончательно теряясь в ощущениях, а он не остановился.

Вышел из меня, только чтобы перевернуть на кровати и тут же войти вновь. Я могла его оттолкнуть. Даже с завязанными глазами я могла бы его пнуть, но я не хотела. Я обхватывала его бедра и двигалась ему навстречу.

− Да-а-а, − все же простонала я, а он одобрительно зарычал, сминая мою грудь, дразня дыханием мои губы.

Я едва не назвала имя, едва не выкрикнула его вслух, когда он вдруг заткнул меня поцелуем жарким, страстным, пьянящим. Я не могла на него не отвечать, сплетая наши языки.

Когда надо мной чудесным образом щелкнули наручники, отпуская мои руки, я уже и не думала вырываться. Я обнимала его. Я целовала его сама и двигала бедрами.

В глазах стояли слезы. Они катились по щекам, но остановиться я не могла и на последнем толчке, на очередном ударе удовольствия я не выдержала, выгнулась в его руках и все же позвала того, без которого с трудом научилась жить.

− Игорь… я люблю тебя…

Эти слова вырвались сами, как будто я была чертовски пьяна и ни за что уже не отвечала. Меня накрыло жаром и удовольствием, а он внезапно взбесился, отстранился и, схватив подушку, вмял ее мне в лицо.

Я замычала, понимая, что так можно и задохнуться, попыталась вцепиться в его руку, но он вдруг и сам меня отпустил, ускользая.

Я сорвала галстук, приподнялась, желая заглянуть ему в глаза и спросить, кто же он, черт побери, такой? Что ему надо? Чего он вообще добивается?

Но увидела я только белую измятую мною рубашку на его спине.

Он просто выскочил из комнаты, оставляя меня одну, все еще в платье, целом и лишь измятом, полную ужаса, волнения и нот блаженства, в котором я когда-то жила.

Глава 7. Дорога мести

Игорь

Я вылетел из проклятой комнаты, будто за мной кто-то гнался, даже штаны на ходу застегивал и вытаскивал из брюк ремень, чтобы с ним не возиться.

Вот же сука!

Игорь? Она так сказала, лежа под незнакомым мужиком!

Какого хрена, Аня?

Вот какого?!

И это ее «люблю тебя», убил бы!

Я даже схватил подушку именно с этим желанием. Взять и придушить лицемерную гадину! Любит она, видишь ли! Любила бы − не связалась бы с моим худшим врагом, не легла бы под него и уж тем более не рожала бы от него ребенка!

Неужели это именно она меня и предала? Взяла и…

Нет, так низко она пасть не могла, да и…

Я путался в фактах и это было главной причиной поговорить, главной причиной моего появления здесь.

Какого хрена вот это вот все? Скажи мне, Аня!

Как вместо этого возник секс, признание и ярость, с которой я искренне хотел, чтобы она сдохла и неважно, что я сам мечтал услышать снова свое имя на её губах. Это и бесит больше всего… Мечтал!

Мне нужно валить, пока я не натворил что-нибудь. Вот это единственное, что сейчас имеет значение.

Просто бежать.

− Уже все? Так быстро? − спросил у меня, возникший рядом сука Кукловод.

Я посмотрел на него, зло накручивая на кулак ремень, очень хотелось накинуть его на худую шею этого гада и скрутить так, чтобы он захлебывался собственной кровью.

− Ну что, вторая игра будет? − спросил он, смеясь. − Она же хороша, правда?

Я стиснул зубы, вцепившись в конец ремня, чтобы не врезать ему и не ответить. Голос мой он может узнать и неважно, что мы говорили давно и не часто, то единственное, что может меня выдать, я должен скрывать, но мысленно я отвечал ему на все.

«Да, тварь, и клянусь, она будет на твою жизнь. Интересно, какую ставку надо сделать, чтобы ты сыграл в такую игру? Твоя жена стоит машину, а сколько стоишь ты сам?»

Я смотрел ему в глаза, мысленно проговаривая каждую букву, но он явно видел что-то иное.

− Что? Ты что вообще не говоришь? Она тебе не понравилась?

Он начинал говорить со мной как с умственно отсталым, точно таким же тоном богатые женщины в кругу Коршунова говорят со своими собачками.