Воспоминания, унесенные океаном

Я не могла в это поверить.

Не знаю сколько я просидела на снегу, но через какое-то время ко мне подошла Кристина и села рядом.

– Эмма, мне так жаль… – она плакала, я поняла это по голосу, но мне даже глазком не хотелось смотреть на нее, – пойдем домой. Уже скоро ночь. Не надо тут сидеть. Ты вся холодная как лед.

Я подняла голову к небу и мое мокрое лицо обдул ледяной ветер. Я смотрела на океан. Потом закрыла глаза. Снова посмотрела на океан и закричала, что есть мочи:

– Ненавижу! Ты забрал его у меня! Ненавижу! – я подбежала к воде и начала пинать песок под ногами и намочила обувь.

– Успокойся! Пойдем! – Кристина резко схватила меня за руку и повела к машине.

– Я так и не сказала ему…

– Что не сказала? – подруга говорила шепотом.

– Я так и не сказала… Не сказала, что люблю его, – закрыв лицо руками, я начала безудержно реветь, не обращая внимание на ободрительные слова Кристины.

Я не помню, как мы доехали до дома, как подруга меня переодела, помню только горячую воду в тазике, в который она опустила мои ноги и накрыла пледом. А мои мысли были только о Питере, о моем любимом, о самом лучшем человеке на земле, который погиб.

– Тебе что-то принести? Остаться на ночь?

– Нет. Я хочу побыть одна.

– Ты уверена? Может лучше…

– Я же сказала, нет!

Кристина вышла из дома, и я легла на диван. Мир. Весь мир рухнул в один миг. Я больше не чувствовала ничего, кроме боли и разбитого сердца. Внезапно, меня осенило, и я соскочила, порывшись в шкафу в поисках лопаты. Выбежав на улицу без куртки, я села в такси.

Поляна. Беседка. Наше место с Питером. Место, где я поняла, что люблю его и что роднее этого человека нет на целом свете. Я вспомнила, о том, что он говорил мне перед отъездом. Его последние слова. Наш последний разговор.

Сев на корточки, я начала копать, потом перешла на другое место, но и там было пусто. Снег покрыл землю и мне не было понятно, в каком именно месте закопан сюрприз Питера. Было холодно, больно, но я продолжала копать, дрожа от самой большой трагедии в моей жизни.

«Вот оно!» – я плюнула на свой маникюр и длинные ногти и начала копать руками. Достала сундук и меня накрыло. Слезы текли ручьем, когда я начала читать письмо, которое он написал для меня:

«… И в тот момент я понял, что люблю тебя. Вот такую, набитую полный рот зефиром, своего хомячка. Свою родную до глубины души Эмму. Которая всегда словно ребенок, радовалась нашим ненормальным играм. Но прости меня. Прости, что был дураком, который так долго скрывал свои чувства к тебе. Каждый раз, говоря тебе в шутку, что люблю тебя, я пытался разгадать твою реакцию, но как и всегда твои эмоции тяжело понять с первого раза. А сейчас, я стою у тебя за спиной и молю простить, что был таким трусом. Я стою у тебя за спиной и понимаю, что мы одно целое и созданы, чтобы быть вместе. И мне хочется кричать на весь мир – Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЭММА ГРЕЙС!».

– Извините, вам нужна помощь? Что-то случилось?

Я замерла на секунду. Питер?! Я резко повернулась, но по тени человека поняла, что это был не он и убежала к дороге, чтобы поймать такси и уехать домой.

Глава 6

Прошло три месяца с тех самых пор, как я перестала видеть дневной свет, с тех пор как из моей жизни ушел человек, который даже не знал о моих чувствах из-за моей глупости, из-за гордости, из-за того, что я боялась признаться.

Чувство сожаления гложело мое сердце и я совершено не знала, как справиться с этой болью. Я прошла в кухню, достала лазанью, которую мама приготовила мне на прошлой неделе и села за стол.

Приезжала мама? Для меня все как в тумане. Она приехала ко мне, потому что испугалась: ее звонки оставались без ответа долгое время. Я не хотела слышать слова сожаления от людей, ободрения, не могла выходить на работу, только в магазин и то, когда это было очень нужно.

– Не надо убираться в моем доме, мама – я встала с постели и увидела, как она застилает диван покрывалом, которое комком лежало около подушки.

– Температура спала? Иди в постель. Я сама разберусь тут.

– Пожалуйста, не надо ничего делать, побудь лучше со мной, – я обняла ее.

– Так, хватит распускать сопли, Эмма Грей. Возьми себя в руки, – она вышла из моих объятий и подошла к шторам у окна – зачем устраивать такую темень? Пусть солнечный свет заходит в комнату.

Я села на диван. Моя мама была военной закалки, воспитанная своим папой и моим дедушкой, который был капитан морского флота по молодости. В их семье никогда не говорили друг другу комплименты, фразы «Я тебя люблю», а дед всегда отзывался так: «Хочешь что-то сказать? Лучше покажи на деле, чем пустословить». По этой причине и моя мама не привыкла к нежностям, стараясь избегать этого.

За весь период пока она была у меня, не знаю сколько прошло дней, но она ни разу не упомянула о происшествии с Питером. Я видела только один раз ночью, выходя из ванной комнаты, как она сидела на диване и держала в руках нашу совместную фотку с ним и плакала. Она любила его не меньше, чем свою семью. Он был для нее как сын, который каким-то образом нашел такой подход к ней, что она позволяла целовать его в щеку при встрече. А это крайне редкий случай.

Мне нравилась поддержка мамы. Мне нравилось, что она не ободряет и не жалеет меня. Мне это ни к чему. Она заставляла меня вставать с постели, пить лекарство, так как я сильно заболела после того случая, как выбежала на улицу без куртки, а может «это из-за стресса» – говорила мама. Она наготовила еду мне на год вперед, почти весь день ходила по магазинам, стояла у плиты, а под вечер мы смотрели с ней фильмы, исключая жанр мелодрамы в своем списке. Одно я не разрешала ей делать: убираться в моем доме. Это было бы слишком.

– Хотя бы на кухне. Я уберусь только на кухне. А ты тогда, как выздоровеешь прогенераль дома, бардак не слыханный! – мама натирала плиту моющим средством, когда я сидела напротив нее и пила чай с лимоном.

– Есть мэм.

– Я завтра уеду. Иначе твой отец окончательно сойдет с ума без меня. Позвонил вчера и говорит, что доел последнюю запеканку, – она покачала головой – я приготовила еды ка минимум на месяц вперед!

Я слегка улыбнулась. Впервые за весь период моей депрессии.

– Так что давай приводи себя в порядок и выходи на работу. Хватит строить из себя страдалицу. Еда дома есть теперь у тебя. В морозильнике я оставила перекрученный фарш, сделаешь потом что-нибудь из него, – мама драила кухню как метеор, будто опаздывает на поезд. Хотя, я привыкла к такому ее темпу жизни, она всегда делала все очень быстро – кстати тебе звонила Кристина и уже не раз. Перезвони ей. Она о тебе беспокоится.

– Хорошо.

По уезду матери дома снова стало тихо, но в окружении одной лишь Марри мне было комфортно. Я выглянула в окно, где снова началась метель, благодаря которой не было видно даже соседний дом.

Стук в дверь.

– Крис? – я открыла дверь, как тут же почувствовала холодный ветер, весь ковриг сразу засыпало снегом – заходи в дом, скорей!

– Уф, как же холодно сегодня, – девушка сняла с себя норковую шубу и прошла в зал – я смотрю, Миссис Грейс наготовила тебе куча вкусностей!

– Ага. Будешь ужинать?

– Не откажусь.

Я прошла на кухню и достала еще одну тарелку и бокал. Кристине было неловко и это чувствовалось. Она понимала, что я не хочу говорить о случившемся и не люблю, когда меня жалеют, но все же не смогла промолчать. И взяв с камина фотографию, где мы с Питером стоим на его выпускном, когда он закончил морскую академию, сказала:

– Классная фотка.

– Ага.

– А это что?! – подруга показала на большую золотую медаль, – не помню, чтобы я ее видела или ты говорила мне о ней.

И мои мысли унеслись далеко в прошлое.

***

– Держи! – воскликнула Эмма и протянула самодельный гамбургер собеседнику – надеюсь, в этот раз мы купили не жесткое мясо.

– Просто мариновать надо было лучше в прошлый раз, – ехидно улыбнулся Питер.