Резонанс

– Поток чистый.

– Уверен? У него подозрение на негатив в анамнезе!

– Говорю же: у меня чисто! У тебя какие показатели?

– В пределах нормы для своего витка. Температуру на градус поднял – это двенадцать киловатт мощности примерно.

– Меньше на самом деле! – отозвался оператор генератора. – Ты вечно выход завышаешь!

– Не веришь – сам проверь!

Пришлось идти к силовой установке и браться за ручки с металлическими электрическими клеммами.

– Тут всё просто, – последовал краткий инструктаж, – чем больше прокачаешь через себя энергии, тем лучше. И не старайся выплеснуть всё чохом! Во-первых, ограничений по времени никаких. Во-вторых, ты лишь проводник, а не источник. Понял?

Я не слишком уверенно кивнул, поскольку мысли были заняты совсем другим.

Градус. Я нагрел тридцать литров воды на один-единственный градус. А рыжий Антон за то же самое время довёл её до кипения или около того! Во сколько же раз он мощнее меня? Ладно – его неспроста самородком назвали, а что с остальными? Я в пределах нормы или…

– Эй, не спи! Приступай уже!

Ничего не оставалось, кроме как вновь обратиться к биению сверхэнергии и попытаться резким усилием воли раскрутить тяжеленный ротор. Щёлкнула искра, и я с испуганным вскриком отпустил рукояти.

– Эй-эй! Ну ты чего творишь?! – возмутился ответственный за прибор. – Спокойней давай! Тут выплески не нужны, потрудись стабильность обеспечить! Чем дольше продержишься – тем лучше!

Я понятия не имел, как можно упорядочить движение силы, которое едва-едва улавливал и почти не контролировал. Ничего путного в голову не шло, решил импровизировать. На вдохе втянул в себя энергию и уже привычным напряжением воли раскрутил, но не попытался на этот раз удержать её внутри, а без промедления перенаправил в силовую установку. Та басовито загудела, ротор мало-помалу начал наращивать обороты, пусть и очень неспешно, зато стабильно и без рывков.

– Не вижу признаков негатива. Ход плавный, напряжение не скачет.

Слова приободрили, и я поднажал. Работать с генератором оказалось всё равно что ехать на велосипеде против стремительного течения по ручью с глинистым дном. Приходилось не просто изо всех сил раскручивать внутри себя силу и равномерно вливать излишки в агрегат, но и удерживать её вращение под контролем. Грубо говоря – крутить, крутить и крутить педали в ситуации, когда малейшая заминка, равно как и слишком сильный рывок обернутся неминуемой потерей равновесия. А упущу биение энергии – пиши пропало, испытание прервётся.

Не беда? Наверное, так. Вот только сто к одному, что результаты испытаний будут приниматься в расчёт при дальнейшем распределении. Я толком не знал, какое обучение ещё предстоит пройти, но заранее не желал оказаться в числе отстающих. И потому выкладывался на полную катушку, благо размеренная работа по перекачке энергии давалась несравненно проще, нежели её разовый выплеск при попытке нагрева залитой в бак воды.

Не могу сказать, будто совсем уж поначалу не напрягался, но особых сложностей с концентрацией не испытывал. Раскрутившийся внутри маховик черпал энергию откуда-то извне, а на мою долю оставалось лишь поддержание правильного баланса. Я был не источником силы, но лишь передаточным звеном. Вот только, как оказалось, звеном слабым.

Постепенно на поддержание перетока энергии в агрегат начало уходить всё больше и больше моих собственных сил, а достаточно стабильное вращение сделалось прерывистым, пришлось сцепить зубы и задействовать все свои внутренние резервы. По лицу заструился солёный пот, защипало глаза, сбилось дыхание и начало ломить тело, а сердце так и вовсе забилось в каком-то совсем уж лихорадочном ритме, как если бы и в самом деле изо всех сил крутил педали, направляя в горку драндулет с гнутым «восьмёркой» колесом.

Усталость заставила потерять сосредоточенность, а недостаточная концентрация помешала удержать под контролем биение сверхэнергии; и без того уже прерывистое вращение духовного маховика сменилось резким рывком в какой-то новой плоскости. Сверкнул электрический разряд, меня ощутимо тряхнуло и откинуло от генератора. Ротор с тихим жужжанием начал замедлять вращение, потом остановился.

В голове часто-часто застучало, перед глазами начал мельтешить стробоскоп. Я согнулся в три погибели, пытаясь перевести дух, но спокойно отдышаться не дали.

– Ну-ка!

Один из аспирантов ухватил меня за руку и заставил усесться на окружённый металлической рамкой табурет. Радиоприёмник захрипел, замерцали лампочки, но вердикт остался прежним.

– Фон в норме. Не вижу особого уклона в негатив.

– Да и у меня частота вращения почти не гуляла, – высказался оператор силового агрегата. – Внеси три минуты двадцать пять секунд чистого времени и пятьсот ватт выработки.

Аспирант, уже опорожнивший оцинкованный бак, выполнил просьбу товарища и наморщил лоб.

– Мощность – всего девять киловатт? У меня больше было.

– У тебя всегда больше! Ты десять секунд на подготовку даёшь, а потом они ещё секунды две-три пыжатся! И девять киловатт чётко в стартовые двадцать процентов от пикового значения девятого витка вписываются, а двенадцать – уже нет.

– Эти нормы не учитывают реальный разброс значений! Ёлки, да мне пять минут назад бак вскипятили!

– Ну этот-то никак на самородка не тянет! Пиши итоговые девять киловатт и не выпендривайся!

– Да пишу я, пишу!

В этот момент дверь распахнулась и вошёл ассистент толстяка из двадцать второго кабинета.

– О, ты здесь! – припомнил он меня и спросил коллег. – И что у него с негативом?

– Ничего, – ответил аспирант, ответственный за радиоприёмник и гирлянду лампочек. – На уровне измерительных погрешностей.

– Да не может быть! – возмутился Андрей.

Я вытер рукавом рубахи вспотевшее лицо и спросил:

– Что за негатив-то?

– Оперирование сверхэнергией в противофазе. Собственные конструкции в этом случае так себе обычно выходят из-за проблем с фокусировкой, но зато при столкновении со стандартными взаимоуничтожение происходит. Чужую защиту взламывать – милое дело! Только в этом случае приходится атакующий стиль практиковать, без вариантов. – Аспирант протянул мне учётную книжку и указал на дверь. – Дуй в семнадцатый! А ты, Андрей, если уверен в диагнозе, выпиши ему направление в третий кабинет.

– Не могу, – досадливо поморщился тот и вдруг предложил: – Сходи сам туда, попроси посмотреть.

Я замялся.

– Как же без направления?

– Не хочешь – не ходи. Это тебе надо, не мне.

– Подумаю, – пробурчал я и отправился в семнадцатый кабинет, пребывая в отнюдь не самом добром расположении духа.

И результаты двух новых обследований его тоже нисколько не улучшили. Сначала меня попросили усилием воли поднять установленную на весы килограммовую гирю, и это задание я благополучно провалил, заработав отметку «склонность к телекинезу отсутствует». Потом на весы поставили меня самого, да ещё нацепили широкий брезентовый ремень – не иначе, страховочный монтажников-высотников; двумя цепями он крепился к вмурованным в пол железным кольцам.

– Попробуйте воспарить над полом, – предложил молодой человек, какой-то слишком уж прилизанный и манерный. – Толкните себя силой, но умоляю – предварительно не стоит её копить. Никаких выплесков, одно только ровное давление.

Ну я и надавил. Уменьшил собственный вес на пару килограммов, обзавёлся записью «склонность к левитации отсутствует» и оказался выпровожен в коридор. Чётко, быстро, по-деловому. На обитателей семнадцатого кабинета мои способности впечатления определённо не произвели.

Впрочем, а сумел ли я впечатлить хоть кого-нибудь? Даже устойчивость к гипнозу была расценена лишь как некоторое отклонение от нормы, а никак не уникальный случай.

Досадно.

Мелькнула мысль и в самом деле сходить в третий кабинет, но сразу выкинул её из головы. Ясно и понятно, что без направления там делать нечего. Проси – не проси посмотреть – толку не будет. Да и не хотелось навязываться. Никогда такого не любил.