Страница 46 из 108
Крики умирающих нулей били по ушам, а я так боролся за жизнь, что не сразу понял — они давно не двигаются. Через несколько секунд, когда моя обессилевшая рука выронила нож и стала просто так шлёпать по кровавому месиву, я понял, что умираю уже сам.
Нет места нулям в Тенебре.
Я свалился на окровавленные трупы, с хрипом пытаясь втянуть угар. Лёгкие уже не реагировали на дым, они были единым спазмом, не вдохнуть, не выдохнуть…
По привычке погрузив пальцы в грязь, я пытался позвать Инфериор. Дай силу, землица, дай энергию.
Инфериор молчал. Словно сквозь стену говорю с ним. А я пытался вообще хоть раз говорить с ним, когда был нулём?
Соберись, Марк, человечья твоя мера! Соберись…
Надо ползти, надо жить. Скатившись с убитых, я перевернулся на спину, раскинул руки, стал смотреть на вечный дым, лениво переливающийся в вышине.
Нет сил больше двигаться, великое Небо.
Я не видел стержень духа, сил не хватало, поэтому стал его воображать. И думать о том, как я поднимаюсь туда, на своё истинное место, отмеренное мне Небом. Всемилостивым, справедливым.
Я вижу стержень. И я поднимаюсь по нему. Вижу. Поднимаюсь.
Ну же, частица сраная, давай. Какую силу ты даёшь, Абсолют?
А воля? Почему все обзывают сильной волей, а на деле…
Ну же!
Вижу стержень. Я помню, как он выглядит. И поднимаюсь. Помню, как подниматься.
Человек я, пятый перст, и это отмерено мне Небом.
Сознание подёрнулось наступающей тьмой. Воздуха не хватает, слабые лёгкие нуля не могут бороться с угарным газом. Смерть близко…
Я — человек! И я помню об этом.
Когда сила третьей меры хлынула по жилам, я выгнулся, хватая ртом спасительный воздух. Дым убьёт нуля, а человек стерпит. Ещё и встанет, пойдёт дальше.
— Кха-кха! — я перевернулся на четвереньки, снова откашливая кровь.
Перед взором открылось видение стержня духа. Всё нормально, я снова пятый перст.
Вот только мои раны всё ещё при мне, и даже так я долго не протяну.
Нельзя стоять на месте, надо двигаться. Бесы успели только стащить меня вниз со склона, и эта гора всё ещё передо мной.
Я запрокинул голову и чуть не завыл от бессилия. Да, твою нулячью меру, я не осилю это.
Хрипя от натуги, я сел на израненную пятую точку, завыл от боли, но снова полез к трупам. Они уже приняли форму бесов, но от этого живее не стали.
Рука заграбастала нож.
— Это… моё, — прохрипел я не знаю кому.
Я потом, пошатываясь, встал. Тело заваливалось на четвереньки, я снова выпрямлялся, и снова падал. Моё передвижение было больше похоже на победоносное превращение обезьяны в человека, и снова падение обратно по эволюционной лестнице.
Всё сплылось в единое серое марево, я полз и полз вверх, искренне, всем сердцем упрашивая Небо, чтобы больше вокруг не появилось ни одного беса. Второй схватки мне не выдержать.
Меня не слушались стихии земли и воды, здесь Инфериор был глух. А стихии огня и воздуха не были особо со мной дружны, хоть я и чувствовал, что стал чётче их ощущать.
Наверное, как у людей, потерявших какое-то чувство, обостряются другие. Только времени овладевать новыми навыками у меня не было.
А ещё мне не нравилось, что собственные руки казались розового оттенка. Мне оставалось надеяться, это оттого, что я весь измазан в крови.
Не хотелось бы превратиться в беса.
Как это происходит? Эти два урода, что тащили меня, говорили про господина, что он отнимет волю.
Распространяется это правило на частицы Абсолюта? Проверять не хотелось.
Судя по всему, любознательного человека, попавшего в Тенебру, первым делом кидали к ногам любого демона. Это как с цыплятами — кого увидит, вылупившись из яйца, того и признает матерью.
Так и тут. Первый же демон, уж не знаю, верховный или обычный, становится хозяином заблудшему человеку. Если тот не достиг седьмого перста.
Чувство тревоги прошлось мурашками по спине, и я, неожиданно обнаружив силы, в несколько кувырков перекатился к огромному валуну в стороне. Нырнул в тень, вжался, всей душой желая стать незаметным.
Где-то в дыму, рассекая завесу, как истребитель, пронёсся демон. Ну, навряд ли тут, в Тенебре, могут быть самолёты.
Вслед за ним ещё долго колыхались облака, а я всё вжимался, прислушиваясь к интуиции. Чувство опасности тоже стало острее — я точно знал, что демон меня не увидел.
Но на всякий случай стоит подождать.
Или не стоит?
Я, округлив глаза, смотрел, как рассекая собственный вихрящийся след, демон вернулся обратно и стал снижаться к подножию горы. Как раз к тому месту, где случилась моя стычка с бесами.
Само побоище мне не было видно из-за валуна.
— Твою мать, — выругался я, вспомнив про тела.
Исчезают тела в Тенебре, или нет? Ангелы же рассыпаются в Инфериоре красивыми светлячками, а вот бесы?
Помнится, от них оставалось что-то вроде углей. По крайней мере, так выглядел тот бес, который переносил нас с Белиаром на Древний Перевал, под Вольфград.
И поднимался я ещё недостаточно долго, чтобы тела исчезли… Чертыхаясь, я пополз к краю укрытия, чтобы выглянуть.
Демона отсюда было плохо видно, но я и не пытался смотреть прямо. Какова его сила, почувствует ли взгляд?
Тела всё ещё были там. Вот крылатый, орудуя трезубцем, потыкал им в тела, присел. Протянул руку, и задумчиво попробовал кровь.
Он только начал оборачиваться, когда я нырнул обратно. Моё сердце резко забилось, отбивая набат кровью в уши.
Что он узнал? Увидел? Догадался?
Я часто задышал, уже совсем не обращая внимания на дым. Нащупал окровавленный нож на поясе, обхватил рукоять, чтобы почувствовать себя увереннее.
Нож был с кровью Белиара. Твою мать, теперь тут намешалась и кровь бесов. И кто знает, как это повлияет на обряд?
О, Небо, давно со мной такого не было. Ещё со времён нуля я не чувствовал себя таким беспомощным. Для созданий вокруг моя сила человека — пшик. Да ещё и лакомый кусочек.
— Всё, Марк, хватит трястись, — спокойно сказал я, выравнивая дыхание.
У меня есть магия духа, огня, воздуха. Ну, теоретически. Опасность чую, ярость могу раздуть такую, что у врагов глаза на лоб полезут.