Ментакль

  - Пропустил... Я всё пропустил. Без мозгового стержня аппарат - пустое место. А Добросила... его головы, скорее всего, больше нет.

  - У нас есть своя методика тестирования, не держите уж за дикарей. Поэтому найти человека с высокими показателями не так сложно. Ну и постараться, чтобы его потом никто не стал искать - тоже. Соглашайтесь, у нас всё продумано.

  Профессор шагнул к ограждению и опёрся на него руками. Перевалиться вниз, что ли, и попробовать утонуть? Вытащат. Их двое, справятся. Уйти от этих ребят примерно так же просто, как взлететь и умчаться в небо. Не пустят.

  - Закат прекрасный, - внезапно сказал Васин, не оборачиваясь. - Просто отличный закат сегодня, не правда ли?

  Незнакомец встал рядом, контролируя его движения: что-то почуял, чекист забугорный. Ну и ладно.

  - Неплохой, - наконец ответил он. - Здесь часто такие. Любуйтесь, я не стану торопить.

  Профессор поднял голову.

  Глубоко в небе начал дрожать басовой стеной неясный гул, такое бывает иногда возле военных аэродромов, когда самолёт набирает скорость, но ещё не преодолевает с могучим хлопком звуковой барьер.

  Гул нарастал. На Влтаве начала дрожать вода, словно шалящий мальчишка подхватил снизу таз с водой и тряс, тряс его, пока не начало выплескиваться. Дрожали металлические перила ограждения, под ногами тряслась земля. Ближайшее дерево вздрогнуло и слегка завалилось набок, не упав, но заметно покосившись от привычной вертикали.

  Одному оленю всё по колено...

  Небо треснуло ярчайшей вспышкой, разом стерев безмятежность заката, превратив жёлто-фиолетовое в белое с алым. Незнакомец едва не упал, но удержался на ногах. Его спутник уже бежал к ним, что-то крича.

  - В машину, профессор! У нас задание, что бы здесь ни творилось, - перекрикивая нарастающий гул невидимой пока бури, воскликнул спутник Васина. - Быстро в машину!

  Но Док никуда не спешил. Он стоял, задрав голову и смотрел в небеса. Такие далёкие и мирные, и такие, оказывается, близкие и опасные. Вспышка разорвала небо ещё и ещё раз, теперь было видно, что к земле несутся - в разных направлениях, изгибаясь дугами чёрных дымовых следов, несколько огромных алых теней.

  - Время собирать камни, - прошептал Васин. Налетевший ураган за спиной валил деревья, переворачивал машины, где-то рядом протяжно выл клаксон. Незнакомца свалило с ног, потащило под ноги его напарнику - так одна кегля в боулинге сшибает другую. Они покатились по покрытому трещинами асфальту, обнявшись как любовники после разлуки. Потом угодили в расщелину и пропали.

  Кирилл повернул ракеты. Немезидис больше никак не угрожал Москве, но сбитый с траектории и разрубленный на части боезарядами, гигантский метеорит никуда не делся. Да и не мог деться - этого никто и не ожидал.

  Его громадные осколки падали на Восточную Европу, на Запад, один за другим. Если везло, уходили в океан, вызывая цунами, на земле сносили мосты и дороги, превращая сельскую местность в постапокалиптический пейзаж, а если не очень - то вот так.

  Падающие звёзды. Ангелы смерти небес.

  Васина вместе с куском ограждения снесло в реку, превратившуюся из вечно сонного царства рыб и местных водяных в бурлящий страшный поток. Лысая голова мелькнула раз в этой безумной стихии и пропала навсегда.

  А потом осколок Немезидиса долетел до Праги, открылись врата ада и не хотели закрываться ещё долго. Искать стало некого, почти некому и уж совершенно незачем.

  Так бывает иногда: ничего нового под этим небом.

  Эпилог

  Город как город. Областной.

  По сравнению со столицей - тихий, если тягаться с Питером - скучный. Ни каких-либо великих людей здесь никогда не жило, ни судьбоносных - так, чтобы весь мир ах! - событий не случалось. Даже во время летнего прилёта метеорита (да-да, он астероид, но все говорят метеорит) в городе упал всего один обломок.

  Пятеро погибших - чепуха по сравнению с тем, что творилось заграницей.

  Скучное место. Был один уродливый памятник, и тот террористы взорвали. Сектанты, наверное, борцы за высокие образцы художественного вкуса. Теперь ни Стеньки с княжной больше нет, ни домика возле администрации. О последнем, впрочем, даже деловые партнёры усопшего не заплакали. Поделили все каналы поставок заново и продолжили своё дело.

  Деньги не пахнут, золото не блекнет.

  Если и есть в скучном городе самое скучное место, то это кладбище. Унылые аллеи, засыпанные снегом по колено - нет-нет, чистят! не подумайте плохого - просто то солярки нет, то водитель запил. Деревья, кресты и прямоугольные плиты, утопающие в белом. Редкие яркие пятна цветов: надо же, кто-то умудряется забраться сюда в метель, кто-то помнит. Не Пасха же, просто так бродить по погосту, да ещё и с цветами.

  Одни сонные вороны на елях, одни строчки их треугольных следов внизу. Словно пробежался кто, рассыпая в линию символы анархии.

  Странные люди, да... Вон и ещё парочка таких чудаков: высокий парень в дублёнке, с тростью, на которую припадает, идя с явным трудом. Он странный, да и его спутница - без шапки, в яркой куртке, воротника которой почти не видно от рассыпавшейся копны тёмных волос, блестящих, длинных. Красивая причёска. И сама барышня - писаная красавица, хоть в женский журнал её на обложку, хоть в мужской. А что?

  Куртка и джинсы обтягивают такую фигуру, что и последнее не грех. Раскупят со свистом.

  Странно, что нашла себе инвалида, могла бы и кого лучше... Ещё и нос свёрнут набок, не сильно, но заметно. Бандит, наверное. Но остатки совести сохранил: в свободной от трости руке завёрнутые в газету цветы. Их даже не видно, плотно закрутили в киоске, чтобы мороз раньше времени не сжёг. Потом - на могиле - это уже можно, куда деваться.