Гнус

   Ему помогала смерть. Ей он не забывал принести часть добычи. Рядом с её необыкновенно длинными когтями, которыми оканчивались задние лапы, Ыых в голодное время мог найти зайца или кабаргу.

   Смерть оказалась Юёром, злым духом, вынужденным стоять на границе живого и мёртвого. Он много рассказал Ыыху о Среднем и Нижнем мире, чтобы рано или поздно медведь занял его место. Так было нужно: если не будет стража, то гнус из брюха дохлой рыбы заполнит весь мир жужжащими кровососущими облаками. И мира не станет вовсе. Наступит зима без весны, лета и осени. Будут падать серые хлопья на покрытую корками землю, а потом клубящимся пеплом снова подниматься к облакам.

   ***

   Так прошло очень много времени, может, несколько веков, и возле сосны поднялась целая гора костей.

   Великий Ыых просыпался ранней весной, когда ещё ни один медведь не разгребал лаза в свою берлогу, гулко и надсадно ревел, освобождаясь от пробки. Он знал, что под землёй беда тоже освобождается от зимнего сна.

   Её было невозможно повергнуть и разорвать в клочья. В безветренную погоду около водоёмов не стоило появляться ни одному зверю. Быстрая, но мучительная смерть забирала жизни всех, как когда-то забрала маму и громадного лося.

   Ыых обходил свои владения. В них нечасто забредали жители лесов. Все знали о беде из-под земли. Только ветер, который мог дуть неделями, позволял сунуться к озеру лосям и оленям.

   Знали об этом и люди - бесполезные, но вредоносные твари, отнимавшие жизни обитателей леса. Почти та же беда, только передвигались они не тучей да не имели крыльев. И они умели бороться с жужжащей напастью!

   Очень странно, что Юёр пугал их гораздо больше, чем гнус. Вокруг дерева с привязанным злым духом лежало много человеческих скелетов. И умерли их владельцы вовсе не от ран. Ыых сам видел, как погиб человек - охотился за куницами, которых в лесу была прорва, выбежал на серую поляну из костей, глянул в глаза Юёру и медленно осел на чужие останки.

   Великий Ыых за столетия службы Юёру многому научился. Когда была надобность, мог прикинуться комлем вывернутого из земли дерева, бурым холмом, валуном. Он не знал, что люди говорят о нём так: Великий умеет наводить морок.

   Ыых очень хотел узнать тайну - почему люди сильнее гнуса, но мрут от одного вида Юёра, поэтому скрадывал группу рыбаков несколько дней. Их собаки просто бесились от близости зверя, но ни они, ни люди не смогли увидеть Великого.

   Люди распространяли ядовитую вонь из коротких трубок, носили сетки и сетчатые рубахи. И всё равно их лица и руки были покрыты волдырями. Но они выживали там, где погибали другие существа.

   Ыых наблюдал. Ему не приходила в голову мысль, что однажды он сам на время примет человеческий облик.

   Рыбаки, за которыми следил Великий, наняли местного, полукровку, который жил за счёт того, что водил приезжих, жаждавших удачи, по фартовым местам. Рек и небольших озёр было множество, только вот не все годились для рыбалки.

   Зато одно из них, недалеко от зимовья, вполне подходило для изнеженных городских.

   Они порыбачили и теперь отдыхали. Ыых укрылся рядом. Собаки местного чуть не принялись друг друга грызть от возбуждения и злости. А потом залились воем. Но Великому было всё равно.

   Дымок костров приносил облегчение, а самый высокий пришлый, которого напарники называли Вадимом, объяснял, считая себя знатоком:

   - Гнус не комар, он не жалит, а прорезает кожу. Если самки комаров впрыскивают анестетик, то гнус исторгает яд, который расплавляет ткани, вызывает кровотечение и отёк. От пары-другой мошек просто почешешься, зато облака гнуса могут прикончить всё живое.

   - Правила надо знать! - наставительно говорил местный житель Кеша, но от него все отмахивались: кто этих правил не знает-то!

   Кеша обижался и раз за разом напоминал, что облака гнуса соображают подобно человеку, ведут происхождение от страшного подземного чудища, а поэтому гнус хоть репеллентами из самолёта поливай, не истребишь, а только обозлишь.

   - Ну вот послушайте, со мной было. Пошли с отцом лужайку выкосить. Погода ветреная, самая подходящая. Накомарники, понятно, с собой взяли. Отец и говорит: "Кеша, глянь, в лесу трава от гадья шевелится. Ползают по низу листьев. Знать, ветер стихнет, вот они нами и пообедают". Так и вышло. Только гадьё разделилось на два облака, причём одно вылетело на открытое место, хотя и сильно такие не любит, - поведал Кеша и с важным видом замолчал.

   - Ну и что? - усмехнулся Вадим. - Мораль сей басни какова?

   - А то, что гадьё заранее замыслило план нападения. И на покос вылетело, чтобы нам путь к спасению отрезать! - сказал Кеша.

   Он показался рассерженным: как так, его рассказ не произвёл впечатления!

   - Интересно. Жаль, что крездёж, - отреагировал самый молодой Илья, которому надоели сказки местного: видно, соскучился по общению в своём селе из трёх десятков изб, вот и заливает.

   - Да ты... ты хоть знаешь, с кем говоришь? - взвился Кеша. - Я, может, в здешней лесотундре главный, потому у меня есть кость той рыбы, на которой весь мир держится!

   - У нас таких костей немерено, - сказал молодой и кивнул на пакет с мусором.

   Рыбалка в топком озерце в сильный ветер оказалась на диво удачной.

   - Ты совсем глупый, - вдруг успокоился Кеша. - Давай потягаемся в сноровке: вон кривая лиственница. Видишь? Сымай сетку и иди к ней. Добредёшь и вернёшься целым - твоя взяла.

   Илья проследил взглядом дымок костра, достигавший лиственницы, усмехнулся и бодро скинул сетку. В несколько шагов достиг дерева и вдруг замер. Провёл ладонью перед лицом и заорал, заткнул уши. Над его головой появилась тонкая "ниточка", всё время менявшая свои очертания. Ниточка утолщалась, скоро это оказалась "веточка".

   Её части вращались, вытягивались, метили в глаза и уши.