Страница 14 из 16
Во время первой пересадки Коув-Сейрам встал на релинг, надел шлем, а потом, выдержав паузу, положил руку мне на плечо и сказал: «Иэн, спасибо, что взял меня с собой. Это невероятное приключение». К тому времени мы были на ногах уж точно не меньше 30 часов и оба валились от усталости. Наверное, поэтому его слова особенно тронули меня. Потом он перелез через релинг и, повиснув на одной руке на первой ступени потертой деревянной лестницы, которую мотало из стороны в сторону над беснующимся морем, добавил: «Еще, Иэн, я не умею плавать». С этими словами он начал свой длинный и опасный спуск. За те десять дней, что мы провели в море, мы проделали это, наверное, раз шесть, и, хотя с каждым разом у нас получалось все лучше, ощущение смертельной опасности не покидало меня.
Я выкладывался полностью, доказывая людям из «Морского дозора», большая часть которых была на 10–20 лет моложе меня, что я прекрасно ориентируюсь в морских обычаях и порядках, нахожусь в неплохой форме и могу справляться с нагрузкой, которую выдерживали они, работая по 15 часов в сутки. Спуски по лестнице пугали меня не только потому, что обычно при этом приходилось тащить кучу дорогостоящего оборудования (квадрокоптер, камеру GoPro, профессиональные объективы), и не потому, что падение могло закончиться гибелью, – еще я ужасно боялся опозориться перед этими молодыми ребятами, которые, похоже, смотрели на мои потуги скептически и воспринимали меня как чужака.
Распорядок дня на судах «Морского дозора» был строгий: в 7:00 – общие собрания, на которых должны были присутствовать все члены команды; в течение дня каждый должен был выполнить ряд работ (я и Коув-Сейрам драили уборные). Воду экономили, и душ разрешалось принимать раз в день и не дольше трех минут. Чтобы избежать утечки важной информации, включая наше местоположение или направление движения, которая могла бы быть использована пиратами, один из офицеров просматривал все сообщения, которые члены команды отправляли через судовой сервер. (Мои сообщения никто не проверял, так как я использовал спутниковый телефон.)
Со стороны нас, наверное, можно было принять за выброшенных на необитаемый остров жертв кораблекрушения, которые заново придумывают все ритуалы и правила. Алкоголь и сигареты были под строгим запретом. Ежедневно в 16:00 на средней палубе, где находился спортзал с велотренажером, гребным тренажером, беговой дорожкой, штангами, гантелями и различными турниками, проходили добровольные групповые занятия. Вечером в воскресенье на судовом информационном стенде появлялось расписание тренировок на следующую неделю с подробным списком упражнений, среди которых было немало силовых. Поначалу я недооценил нагрузку, которую добавляла прыжкам, приседаниям, отжиманиям и прочим упражнениям постоянная качка. Так что уже на второй день на борту я буквально изнывал от боли.
По вечерам проводились заседания книжного клуба. В тот момент обсуждали «В Патагонии» (In Patagonia) Брюса Чатвина и «Счастливые острова Океании: бороздя Тихий океан» (The Happy Isles of Oceania. Paddling the Pacific) Пола Теру. Не обходилось и без кино – крутили «Невероятную жизнь Уолтера Митти», «Безумный Макс: под куполом грома» и «Идеальный шторм». Последний не показался мне уж таким увлекательным – вряд ли бы я сам выбрал его, учитывая, что картинка за бортом мало отличалась от того, что я видел на экране. В кают-компании был богатый выбор музыкальных инструментов – от акустических и электрических гитар и барабанов до кларнета и клавишных. В команде было немало талантливых музыкантов, так что музыкальные импровизации и экспромты были частым развлечением, от которого я получал большое удовольствие.
Практически все члены разношерстной команды «Морского дозора», состоявшей из представителей девяти национальностей и говорившей на двух дюжинах языков, имели высшее образование. Большинству было от 20 до 35 лет. Совещания проводились на английском, он же использовался в работе. Почти половина членов экипажей были женского пола – большая редкость для судовых команд, которые практически всегда состоят из одних мужчин. За время моего пребывания на судах у меня сложилось впечатление, что представители обоих полов находятся там в относительно равных условиях: женщины выполняют ту же работу и занимают те же должности, что и мужчины. Запрета на романтические отношения между членами команды не было, но предполагалось, что они не должны мешать работе, особенно если эти отношения между начальником и подчиненным.
Большую часть времени я проводил на мостике «Сэма Саймона» с капитаном Чакраварти. На стене за его спиной висел ламинированный плакат. В верхней части плаката красными буквами было написано: «Внимание, розыск! “Бандитская шестерка” – суда-браконьеры, ведущие незаконный вылов клыкача». Под надписью красовались фотографии шести судов[53]. Это были «Тандер», «Викинг», «Кунлун», «Йонг Динг», «Сонг Хуа» и «Перлон». Из рассказов Чакраварти я узнал, что он вырос в индийском городе Бхопал и около десяти лет плавал на танкерах, перевозивших химические вещества. Он прошел все ступени карьерной лестницы, дослужившись до капитана. В 2011-м вступил в ряды «Морского дозора».
Ему было 32. Несмотря на небольшой рост, он производил впечатление человека сильного, уверенного в себе, но при этом неизменно сохранял добродушие и был прост в обращении с подчиненными. Однажды я нечаянно опрокинул полную кружку горячего кофе на его ноутбук. Такое количество жидкости не могло не добраться до материнской платы. На этом компьютере хранились практически все записи Чакраварти о «Тандере». Он спокойно поднялся, смахнув остатки жидкости, и перевернул ноутбук в надежде избавиться от попавшей внутрь жидкости. «Все нормально, – сказал он. – Я хорошо помню все, что написал». Я почувствовал, что эта спокойная, неагрессивная реакция отчасти была инстинктивной. Но была в ней еще какая-то особая решимость и сосредоточенность – как будто все, что с ним происходило, включая и этот досадный инцидент, было частью сформулированной им когда-то для себя программы. Как это часто бывает с искателями приключений и экологами-активистами – во всяком случае теми, с которыми довелось иметь дело мне, – Чакраварти, казалось, все время двигался к какой-то внутренней цели, что было видно по его действиям и поступкам.
Это сильно отличается от собирательного образа защитников природы, который сложился в головах обывателей. Часто к ним относятся пренебрежительно, считая сопляками с татуировками, пирсингом и дредами, выставляют их взбалмошными, наивными эскапистами, бегущими от личной ответственности, «реального мира» и «нормальной работы» от звонка до звонка. В большинстве случаев это не так, в особенности если говорить о «нормальной работе» – в море они проводят на вахте куда больше стандартных восьми часов в день. Команды судов «Морского дозора» и Гринписа, о которых мне также довелось писать, состояли из людей не просто решительных, но даже амбициозных, погруженных в работу, тех, чье поведение называют «поведением типа “А”»[54]. Просто их жизненные цели отличались от мечтаний обычного офисного планктона. Наряду с участием в кампаниях по спасению океанов многие занимались еще и постоянной работой по самосовершенствованию. Их лозунги – меньше жалуйся; будь решительней; прислушивайся к мнению других; проявляй активность. «Таким образом я сам себе ежедневно напоминаю, что должен быть благодарен за возможность делать эту работу», – сказал мне один из членов команды, когда я спросил его, зачем он каждый день вызывается мыть уборные. «Если я собираюсь и дальше отстаивать эту идеологию, я должна прогнозировать возможные нежелательные последствия», – ответила мне другая участница экспедиции, когда я спросил ее, зачем она читает книгу о мировой продовольственной политике. Вряд ли это было увлекательное чтение.
53
“Interpol Purple Notice on Fishing Vessel Yongding,” New Zealand, Jan. 21, 2015.
54
Термин «поведение типа “А”» (type A behavior) предложен кардиологами М. Фридманом и Р. Розенманом (см. Friedman M., Rosenman R. H. Type A behaviour and your heart. New York: Alfred Knopf, 1974). Люди этого типа жаждут конкуренции и успеха, стараются сделать как можно больше за как можно меньшее время. Из-за постоянной нехватки времени с трудом расслабляются. Они нетерпеливы и при кажущейся самонадеянности не уверены в себе. – Прим. пер.