Святой (ЛП)

Я фыркаю и поворачиваюсь к ней.

— И так, где другой парень?

— Кто знает? Возможно, открывает Тайную комнату или где-нибудь ему делает минет Лорел.

— Они вместе?

— Технически нет. Он бросил ее в прошлом году, но она все равно бежит к нему, когда он позовет, как жалкий маленький щенок. Она убеждена, что они созданы друг для друга, и она сберегает свою настоящую девственность для него. — Она шевелит бровями.

— Задница и рот, конечно, не включены.

— Это как-то… грустно. — Я была на ее месте и могу почти посочувствовать Лорел.

Почти.

— Не утруждай себя ни черта не чувствовать к этим двоим, кроме благодарности за то, что его здесь нет. Помнишь, как я сказала, что эти трое парней разрушают жизни? В основном это из-за Сэйнта Анжелла.

Я наклоняю голову, уверенная, что ослышалась.

— Подожди… Эта школа религиозная?

Алондра опускает руку на кулак, кладет на них подбородок и моргает на меня, как будто я сама очаровательность.

— Это его имя. — На лицо, которое я делаю, широкая улыбка искажает ее черты.

— Чертовски дорого, не так ли? Его семья основала это место, а его отец-один из самых богатых говнюков в стране. Он был соучредителем приложения NightOwl.

Вау.

— Раньше у меня там был профиль, — бормочу я, мой желудок сжимается, когда я вспоминаю, как я удалила всю свою информацию с сайта социальных сетей после аварии.

— Послушай моей совет, Мэллори. Держись подальше от Сэйнта. Это его мир. Мы все просто живем в нём.

Глава 4.

К тому времени, как в понедельник утром начнется первый день занятий, я почти забыла предупреждение Алондры. Я не могу думать ни о чем, кроме того, чтобы прийти на занятия вовремя. Я нервничаю, а когда я нервничаю, я склонна все переоценивать. В этом случае я выгладила всю свою униформу до тех пор, пока она практически не встала сама по себе, наметила весь свой маршрут до каждого из моих занятий и набрала для себя расписание с каждого часа, которое я сохранила на своем телефоне. Будет достаточно сложно вписаться в эту школу, но будь я проклята, если кто-нибудь обвинит меня в том, что я бездельничаю в учебе.

Так как я не могу спать, я рано встаю с постели, и как только я принимаю душ и одеваюсь на весь день, каждый дюйм моей внешности проверен дважды, от моих черных носков до накрахмаленной униформы и аккуратной французской косы, лежащей на спине. Я направляюсь в обеденный зал, чтобы позавтракать, как говорится в моем расписание. Мои нервы начинают переходить в возбуждение. Я усердно работала с методистом, чтобы сделать мое расписание занятий идеальным и вписать в него как можно больше продвинутых классов, чтобы я могла начать улучшать свою стенограмму, прежде чем начну подавать документы в колледжи. Моя рабочая нагрузка будет тяжёлой, но, в конечном счете, она того стоит, как только я добьюсь чего-то в своей жизни.

Когда я приближаюсь к столовой, звук сердитых голосов останавливает меня на полпути. Двое других студентов, девушка с вьющимися каштановыми волосами и высокий парень, стоят прямо за дверями в зале и о чем-то спорят. Предполагая, что это всего лишь пара дерущихся, я подхожу ближе так тихо, как только могу. Я не хочу вмешиваться или быть замеченной, но я должна пройти прямо мимо них, чтобы получить еду. Наклонив голову так, что я уставилась на носки своих дешевых черных туфель, я двигаюсь, чтобы проскочить мимо, разглаживая руками свою темно-синюю рубашку и темно-зеленую клетчатую юбку.

— Мы не закончим, пока я не скажу, что закончили.

Но слова парня возвращают мое внимание к ним, а его голос. Низкий и смертоносный. Внезапно он прижимает девушку к стене, и я замираю, в ужасе от того, что он собирается с ней делать.

— Ты все исправишь, или, клянусь Богом, в этом году ты и недели не протянешь, — шипит он. Я стою достаточно близко, чтобы ясно видеть его профиль, когда осмеливаюсь взглянуть на него. Мое сердце бешено колотится в груди, когда приходит осознание.

Это тот горячий блондин, с которым я буквально столкнулся в свой первый день здесь, с холодными глазами. Тогда он казался дерзким, но интригующим. Теперь его мускулистое тело напряжённо, широкие плечи раздраженно подергиваются под дорогой темно-синей тканью его форменного блейзера, и его дымчатые глаза горят яростью, от которой у меня кровь стынет в жилах. Я думаю, что в этот момент он действительно может быть способен на насилие.

Если слезы девушки и являются каким-то признаком, то она тоже так думает.

— Пожалуйста, прости меня! Но… но я могу потерять стипендию! Я должна была рассказать им, что я видела той ночью.

— Ты думаешь, мне не насрать на твою стипендию?

Смех, который срывается с его губ, мрачен. Мрачный, жестокий и насмешливый.

— Ты думаешь, что твоя никчемная задница что-то значит для меня? Кому-нибудь здесь?

Девушка тихо всхлипывает, и у меня поднимается температура тела. Она такая же, как я. Я изучаю ее более внимательно и вижу, что ее униформа чистая, но поношенная, и меня захлестывает волна защищенности вместе с яростью. Неужели этот богатый придурок думает, что может приставать к этой девушке только потому, что она не богата? Потому что ее родители не бизнес-магнаты, международные суперзвезды или члены королевской семьи со старыми деньгами?

Несправедливость ситуации заставляет меня стиснуть зубы, а руки сжаться в кулаки, отчего ладони болят от удара ногтями.

Мой гнев придает мне смелости, и я, не раздумывая, подхожу прямо к этой паре.

— Эй, придурок! Отпусти ее!

Девушка испуганно ахает и смотрит на меня поверх широкого плеча блондина, ее глаза широко раскрыты и встревожены. Я притворяюсь, что сейчас она не выглядит более испуганной, чем радостной моим вторжением. Тишина окутывает нас, пока я жду, что ответит парень. Я вижу, что его плечи напряжены, но он спокоен.

Так тихо. Это напоминает мне затишье перед бурей.

Этот момент неестественной тишины перед тем, как хищник нападет на свою жертву.

Я думаю нет, к черту это, знаю я совершила ошибку.

Медленно он убирает руки с плеч девушки и поворачивается ко мне лицом. Я сглатываю, и небольшая трещина страха пробегает по моей спине от льда скрывающегося за его взглядом. Его глаза завораживают, как дым и голубое пламя, горят жарче обычного огня, и когда он смотрит на меня, я чувствую, как он обжигает мою душу.

Я поднимаю подбородок и расправляю плечи, отказываясь позволить ему увидеть, как я на самом деле напугана. Это только накормило бы его эго, я знаю. Вот на чем процветают такие хулиганы, как он.

Страх и покорность. Я отказываюсь давать это, этому придурку.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнила? — наконец спрашивает он, его голос все еще тревожно мягок, его слова режут меня, как кинжалы.

— Это не твое дело.

— Я не могу просто пройти мимо, когда вижу, как какой-то титулованный член пристает к кому-то только потому, что она бедна. — огрызаюсь я в ответ. — Ты отвратителен.

Он наклоняет голову и, честно говоря, выглядит немного сумасшедшим. Немного диковатым. Немного неуравновешенным.

— Ты думаешь, я придираюсь к этой сучке, потому что она бедная? — Он ухмыляется, как будто находит это забавным.

— Мне плевать на нее.

— Тогда почему ты домогаешься до нее? — Я хочу знать.

— Дай угадаю, она задела твое остроумное самолюбие? — Я держу большой и указательный пальцы в дюйме друг от друга и стараюсь перевести взгляд на промежность его черных брюк.

Он подходит ко мне ближе, и я понимаю, что он по крайней мере на фут выше меня. Я хочу отступить, но не делаю этого. Я стою очень тихо, когда он прижимается своим лицом так близко к моему, что наши дыхания соединяются.

— Потому что она гребаная лгунья, а я ненавижу лжецов, — выплевывает он.

Краем глаза я вижу, как девушка убегает, исчезая в обеденном зале, даже не оглянувшись в мою сторону. Блядь. Теперь я застряла, разбираясь с последствиями своего большого рта, наедине с этим психопатом.