Травница

А в остальном – тишина. Такая, что слышно было, как шелестит ветер в свесившихся ветках берёзы. И слышно, как со свистом вырывается дыхание из груди.

Яррей заворочался, и тут же рана отозвалась тупой болью. Слава лесу, уже не такой ужасной, как ранее. Оборотень поправлялся. И скоро полностью оправится от ранения. Ещё немного, и он сможет уйти.

И тут же сердце сжалось. Сможет ли?

Теперь не получится оставить её. Яррей искал её всю свою жизнь. Следуя зову луны, запахам, запутавшимся в лесной чаще, внутреннему чутью. А когда нашёл…

Всё не вовремя. Отец Яррея говорил, что ничто значимое не происходит в жизни тогда, когда мы этого ждём.

Вот и случилось молодому оборотню убедиться в этом на собственной шкуре.

Ночь первой охоты. Первое полнолунье, когда ты оборачиваешься не по воле звериной сущности, а по своей собственной воле. Когда берёшь верх над звериной ипостасью. И тогда ты впервые слышишь тоску. Звериную тоску по той единственной, которую ещё не встретил, а уже полюбил.

С этой тоской жил Яррей. Волки его стаи быстро находили свою пару. А вот Яррею не посчастливилось. Его тоску слышал лес по ночам, знала луна, выглядывая из-за облаков и скорбно глядя на оборотня. Знала ли она, что творилось у него в душе?!

Акая, мать Ярра и жена вожака его стаи, уже заговорила о том, что не каждому волку суждено встретить ту единственную, дарованную луной. Но Яррей отказывался верить в это. Он слышал её тихий голос в шёпоте ветра, переливчатый смех в журчании ручья, видел её глаза в синеве небес.

И сын вожака точно знал, что встретит её. Однажды обязательно встретит. Так не бывало, чтобы вожак остался без своей истинной пары. А рано или поздно Яррей возьмёт в свои руки управление делами стаи, ответственность за волчиц и щенят. И как на него будут смотреть его сородичи, если сам Ярр не сможет совладать со своим зверем?

Полная луна вела его по лесу. Вдоль мелководной Змеевки. Ближе к человеческим деревням. Уже остались позади пограничные селения оборотней. Пора бы обернуться, но Яррей упрямо не оборачивался. Слушал, как хрустят под сапогами прошлогодние ветки.

Звериная сущность притихла. Что само по себе странно для полнолунья. Но Ярр не придавал этому значения.

Запахи и звуки были так же остры, а силой и скоростью человеческое тело мало уступало в полнолунье звериной сущности.

Яррей перепрыгнул небольшой ручей и спустя несколько мгновений оказался на открытой, залитой лунным светом поляне. И тут…

Запах. Её запах, который не спутаешь ни с чем. Звериная сущность встрепенулась.

Ветер развернулся, потянул с клочьями тумана другой запах. Знакомый. И не предвещающий ничего хорошего.

- Что тебе здесь нужно, Танарай?! – не оборачиваясь спросил Ярр, глядя куда-то в лесную чащу.

Младший сын вождя в звериной сущности выступил из темноты леса. Чёрный волк, немногим меньше волчьей ипостаси Яррея.

Старший сын вождя не любил брата, не боялся, но остерегался. Нужно бы обернуться, с волком лучше по-волчьи, но Ярр не спешил. Тянул непонятно почему.

Ветер снова бросил в лицо запах волка. Злого волка, жаждущего крови.

Как же не вовремя он решил выяснять семейные отношения.

Ярр вздохнул и потянул рубашку, но в этот момент по телу судорогой прокатилось чувство опасности. Словно шерсть на загривке встала дыбом. Он рванул рубашку, но руки и ноги тут же скрутило, завоняло кем-то… чужаком. И Яррей не смог сменить ипостась. Просто не смог.

И дальше брат бросился на него.

Яррей отбивался ровно настолько, насколько позволяли колдовские путы и человеческая сущность. По сути, почти и не отбивался. И когда в правый бок вгрызлись волчьи зубы, вырывая плоть вместе с жизнью, Ярр упал.

Словно в тумане он видел чужака-колдуна. Оборотень, которого он ранее не видел. Слышал обрывки слов…

И уже на грани жизни и смерти, словно насмешка, его окутал её запах. Запах той единственной, его истинной. Дарованной луной. И её требовательное: «Не смей умирать!»

Ярр и не смел.

Он тянулся к ней. Всё это время, блуждая между мирами, он шел к ней. И когда пришёл…

Это была насмешка луны!

Человеческая ведьма! Разве мог волк, вожак стаи, связать свою жизнь не с двуликой?

Яррей не мог в это поверить. Но едва она появлялась рядом, ему хотелось сгрести её в охапку и никогда не отпускать, когда уходила, как сейчас, Ярра разрывала тревога, а едва он ощущал на ней чужой запах…

Оборотень готов был загрызть любого и в человеческой ипостаси, если он хоть пальцем прикоснётся к его ведьме.

А то, что Ижея будет принадлежать ему, Ярр даже не сомневался.

Вот только...

Нужно было обернуться, хоть раз принять волчий облик. Вернуть своё место в стае до полнолуния, пока стая не отреклась от него. Много чего нужно было, а мысли всё время сворачивали к ней – к маленькой ведьме Ижее, запутавшейся в своих бедах. А самое ужасное, что он не мог рисковать ею. Уже и так волки приходили в деревню. Они будут охотится на неё. И пока Ярр ничего не мог противопоставить даже самому хилому волку.

Оборотень покосился на сундук. Может, там есть хоть что-то о том колдовстве, что связало его волка?! Может, есть зелье, которое снимет это заклятье?!

- Ижка! – послышался за окном противный бабский голос. – Ну сама подумай, кто тебе лучше подойдёт? Он и работящий, и сильный, и… И вообще, не тебе, бесприданнице, носом крутить! А он ходит, порог обивает…

- Баб Явга, - резко отозвалась ведьма. – Не вам считать моё добро и подбирать мне мужа. Моё приданное – моим и будет. А за первого встречного не пойду.

- Ты носом ещё покрутишь – и беду в дом накличешь. Ивек пока терпит твоё упрямство, а если…

Ярр поднялся и осторожно выглянул в окно. Внутри клокотала злость, даже ярость. И только её предупреждение, чтобы во двор не совался и никому на глаза не попадался, останавливало его от того, чтобы выйти и заткнуть бабке рот.

- А если… вот тогда и думать буду, - резко ответила Ижка, - А вам, бабушка, о сердце своём волноваться надо, а не о моих делах сердечных.

Яррей улыбнулся. Добрая, никому в помощи не откажет, а на себе кататься не позволит.

И едва Ижея стала приближаться к дому, снова лег на кровать. Иначе опять ругаться будет. Хоть ему и нравилось, как она ворчала. Как сдувала прядь с лица…

ГЛАВА 12

ГЛАВА 12

Ижка вертела в руках одолженное у Маришки зеркало и не представляла, как подступиться с ним к Яррею. Не скажешь же: «Повернись-ка так, чтобы я на тебя через зеркало посмотрела. Хочу убедиться, что ты не оборотень!»

Глупо как-то. А поймать его отражение, вроде и случайно, всё не получалось. Яррей словно чувствовал – отворачивался.

Да и сама Ижка не на то смотрела.

С самого утра, осмотрев рану чужака, знахарка заключила – вставать уже можно. И расхаживаться тоже. Понемногу. Но только никаких резких движений. Во всём должна быть мера.

Чужак тут же попросил таз и хоть немного воды. Это правильно. Бабушка тоже говорила, что болезни уходят за текучей водой. И лучше бы искупаться в речке, вот только днём нельзя – вдруг кто увидит. А ночью Ижка боялась, что не увидит она, как её подопечный удумает тонуть. Не так она была уверена в его силе.

Потому идею с тазом поддержала. Вот только теперь, глядя, как Яррей обмывается, раздевшись до пояса, травница взгляда оторвать не могла. И какое-то странное чувство растекалось по венам. Почему-то когда лежал чуть ли не в чём мать родила, Ижке не хотелось его разглядывать. А теперь...

Ижея поймала себя на том, что хотелось бы не только смотреть, но и прикоснуться к загорелой коже, стереть капельки воды, свернувшиеся на спине.

А после моргнула и отругала себя. Не о том она думала. Ох не о том…

И всё же настойчивым шёпотом память повторяла его слова: «Не прогонишь – не оставлю!» И сердце стучало так, что казалось, вот-вот вылетит. А ведь что ей было о нём известно, чтобы верить, чтобы так волноваться? Нужно было выбросить эти глупости из головы... а не получалось.