Страница 4 из 7
Как и в известной работе «Психология переживания», Ф. Е. Василюк вступает здесь в символический диалог с Ф. М. Достоевским. Если в первом случае интерес автора был сосредоточен на Раскольникове и его переживании, то теперь в центре внимания Сонечка Мармеладова и ее сопереживание преступнику. Отношение Сони к Раскольникову могло бы послужить культурным образцом для работы православного психолога, поскольку в нем органично сочетаются опора на ценностную позицию и открытость многомерному опыту жизни. Автор уповает на встречу «милости и истины»[12], но способ встречи остается тайной, и психотерапевт всякий раз должен искать его на свой страх и риск.
Оптика русской классики позволяет Ф. Е. Василюку рассмотреть человека «сквозь чистое стекло», с которого стерта пыль экзистенциального отчаяния и постмодернистской деконструкции. За личность клиента психотерапевту порой приходится бороться, в том числе и с самим собой: с собственными поспешными оценками, желанием поучать, разочарованием или слепой жалостью. Христианский взгляд не позволяет смотреть мимо греха. Но еще важнее – смотреть глубже греха, туда, где в неуловимой правде живого чувства прорастает надежда на исцеление.
В размышлении о человеке Ф. Е. Василюк отказывается от риторики насилия и подавления. Он определяет отношения личности и переживания как отношения автора и произведения[13]. Этот творческий диалог созвучен другому диалогу: переживания и молитвы. Оба разворачиваются в измерении свободы. Молитва входит в жизненный мир, не вытесняя переживание, а наполняя и освящая его. Личность управляет переживанием, но не путем контроля, а благодаря вслушиванию: так писатель вслушивается в глубинный ход своего романа. Милость и истина призваны встретиться в сопереживании.
Ф. Е. Василюк сохраняет остроту противоречий, присущих нашему опыту. Предельное из них – разрыв между человеческим и божественным. Но реальность синергии предлагает ориентир, в свете которого открываются новые возможности. Мысль Федора Ефимовича, одухотворенная опытом Встречи, содержит призыв к смелому, ясному и цельному бытию. Знакомство с его трудами вдохновляет ответить на призыв.
Переживание и молитва: опыт общепсихологического исследования
Введение[14]
Вглядываясь в пеструю ленту истории современной психотерапии, за драматическими перипетиями, борьбой идей и людей, калейдоскопической сменой мод можно заметить и медленные, глубинные тектонические сдвиги. Они знаменуются сменой психотерапевтических «упований»: в психоанализе главная надежда возлагалась на «осознание», и все хитросплетения метода должны были, в конечном счете, подвести к процессу осознания, который-то, как верилось, и обеспечивает психотерапевтический эффект; затем на сцену психотерапии восходят, чтобы сыграть главную роль, совсем другие процессы – спонтанность, научение, коммуникация и, наконец, переживание.
Вновь появляющиеся «упования» вовсе не отменяют старых, а включают их в свою орбиту, вступают с ними в продуктивные отношения и дают им возможность раскрыть еще неисчерпанный теоретический и практический потенциал.
В синергийной психотерапии[15], ради создания которой предпринято настоящее общепсихологическое исследование, таким упованием, центром кристаллизации всей психотерапевтической теории и практики должна стать молитва (см.: Василюк, 1997а; 2003, с. 21–55).
Христианский подход в психологическом консультировании и психотерапии на Западе уже достаточно давно и основательно утвердился, издаются десятки специальных журналов, действуют специализированные центры и т. д. У нас же в стране христианская психотерапия делает лишь первые шаги и только начинает себя опознавать (см., например, специальные выпуски «Московского психотерапевтического журнала»: 2003, № 3; 2004, № 4; 2005, № 3). Процесс этого узнавания себя непростой, ибо должен вестись одновременно в нескольких контекстах, которые к тому же взаимоотражают друг друга: такова попытка рассмотреть себя сразу в нескольких зеркалах. Что это за контексты? Во-первых, православная традиция, включающая в себя и литургическую жизнь, и аскетический опыт, и догматику, и богословскую мысль, и практику социального служения и миссионерства, и опыт пастырского душепопечения (что особенно важно для психотерапии). Во-вторых, традиция современной психотерапии. В-третьих, научная психологическая традиция. В-четвертых, чрезвычайно эклектичная культура психической деятельности современного человека.
Сердце синергийной психотерапии и ее корни – в православной традиции, но формируется она на пересечении духовных, интеллектуальных и организационных влияний всех этих сильнодействующих контекстов, и в своем категориальном строе и методическом арсенале обязана стремиться к обеспечению их конфигурирования. Необходимость такого теоретического и практического конфигурирования определяет и задачу данной работы. Она состоит в том, чтобы попытаться сопоставить между собой два психотерапевтических «упования» – молитву и переживание, но сделать это не на территории религиозной традиции и не на территории профессиональной психотерапии, а на «нейтральной полосе» общей психологии.
Итак, сопоставительный общепсихологический анализ переживания и молитвы – главная цель настоящей работы. Но сначала для полноты теоретической картины придется вовлечь в анализ еще одну важнейшую общепсихологическую категорию – деятельности.
Переживание – молитва – деятельность: сопоставление категорий
Есть глубинная связь между страданием и познанием. Не только друг познается в беде; в трудную годину человек узнаёт правду и о себе самом – порой открывается жалкое и годы жжет стыдом, но иногда неожиданно для себя самого выпрямляется он в полный рост, и другой жар – жар свободы, достоинства, духа, мужества загорается в душе и преображает всего человека. Благополучие желанно и благодатно, но по-своему опасно и обманчиво. Страдание не менее опасно – оно может сломать и измельчить душу, но менее обманчиво, ибо очищает от наносного, поверхностного, обнажает сердцевину человеческого существа, в нем выговаривается глубокая и простая правда жизни. Страдание испытывает человека. Не зря слово «испытание» чувствует себя «на месте» как в жизненно-экзистенциальном контексте («испытание судьбы»), так и в контексте научно-познавательном («естествоиспытатель», «испытуемый»), а сам глагол «пытать» в славянских языках означает «спрашивать». И потому сквозь призму страдания ясно видна бывает и отдельная личность и «человеческая ситуация» вообще.
На человека обрушилась беда. Что у него в душе?.. «Нужно обязательно что-то предпринять, что-то придумать, исправить, этого не должно быть, что-то нужно делать…» – не уставая твердит один голос, побуждая человека к действию. Другой, напротив, призывает принять неизбежное: «Ничего не поделаешь, старого не вернешь, придется смириться, пережить». Но вот, бывает, и сделать ничего нельзя, и примириться невозможно – и вырывается из самых глубин души: «Господи, помоги! Спаси!» «Не верю, – твердит рассудок, – это малодушие, я должен сам найти выход, нужно что-то придумать». Но сквозь рассудок, мимо него из глубины души в глубину неизвестности несется молитва, и тогда, пусть на мгновение, во тьме отчаянья вспыхивает искра надежды.
Таковы ответы человека на ситуацию беды: действие – переживание – молитва. В попытках совладать с бедой эти формы активности могут сменять друг друга, дополнять, конкурировать или взаимодействовать, но каковы бы ни были их взаимоотношения, они не сводимы друг к другу без остатка и в совокупности покрывают собой весь круг возможных типов реагирования на беду. Так – в ситуации несчастья. Однако, похоже, эта ситуация лишь концентрированно выявляет общую истину: деятельность, переживание, молитва – три самобытных, незаместимых, не сводимых друг к другу типа активности, исчерпывающих собою весь экзистенциальный горизонт человеческой жизни.
12
«Милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются» (Пс 84:11).
13
Василюк Ф. Е., Картина Т. Д. Личность и переживание в контексте экспириентальной психотерапии // Консультативная психология и психотерапия. 2017. Т. 25. № 3. С. 11–32.
14
Текст монографии, исправленный и дополненный, публикуется по изданию: Василюк Ф. Е. Переживание и молитва. М.: Смысл, 2005.
Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). Проект № 96-03-04563.
15
Синергийная психотерапия – психотерапевтический подход, основывающийся на синергийной антропологии (см.: Хоружий, 1991; 1995; 1998; 2000; 2005). Последняя есть философская рефлексия учения о человеке, развитого в православной духовной традиции. Синергийная психотерапия – не сложившаяся система, она находится скорее на стадии проектирования.