Святой

Я поднимаю подбородок и расправляю плечи, отказываясь позволить ему увидеть, как я на самом деле напугана. Это только накормило бы его эго, я знаю. Вот на чем процветают такие хулиганы, как он.

Страх и покорность. Я отказываюсь давать это, этому придурку.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнила? — наконец спрашивает он, его голос все еще тревожно мягок, его слова режут меня, как кинжалы.

— Это не твое дело.

— Я не могу просто пройти мимо, когда вижу, как какой-то титулованный член пристает к кому-то только потому, что она бедна. —огрызаюсь я в ответ. — Ты отвратителен.

Он наклоняет голову и, честно говоря, выглядит немного сумасшедшим. Немного диковатым. Немного неуравновешенным.

— Ты думаешь, я придираюсь к этой сучке, потому что она бедная? — Он ухмыляется, как будто находит это забавным.

— Мне плевать на нее.

— Тогда почему ты домогаешься до нее? — Я хочу знать.

— Дай угадаю, она задела твое остроумное самолюбие? — Я держу большой и указательный пальцы в дюйме друг от друга и стараюсь перевести взгляд на промежность его черных брюк.

Он подходит ко мне ближе, и я понимаю, что он по крайней мере на фут выше меня. Я хочу отступить, но не делаю этого. Я стою очень тихо, когда он прижимается своим лицом так близко к моему, что наши дыхания соединяются.

— Потому что она гребаная лгунья, а я ненавижу лжецов, — выплевывает он.

Краем глаза я вижу, как девушка убегает, исчезая в обеденном зале, даже не оглянувшись в мою сторону. Блядь. Теперь я застряла, разбираясь с последствиями своего большого рта, наедине с этим психопатом.

— Ну, о чем бы ты ни думал, что она солгала, она не заслуживала твоего дерьма, —парирую я.

Он смотрит на меня так, словно хочет разорвать на части, кусочек за крошечным кусочком, и я решаю, что не дам ему такого шанса. С исчезновением девушки у меня тоже нет причин оставаться и мириться с его ядом. Повернувшись к нему спиной, я направляюсь к дверям столовой.

— Ты так легко не отделаешься, — рычит он на меня.

Я слышу, как он следует за мной, но игнорирую его, хотя чувствую, как его дыхание нагревает мой затылок и шею.

— Тебе нравится совать свой нос в дерьмо, о котором ты ничего не знаешь? — Его голос низкий и насмешливый, когда он преследует меня через двери.

— Хм? Ты любопытная сучка?

Я сглатываю и иду в столовую, как будто не слышала его. Внутри уже полно народу, и когда мы пробираемся сквозь толпу, собравшуюся за завтраком, любопытные взгляды поворачиваются к нам, и я вижу, как люди перешептываются друг с другом с выражением шока и страха.

Кто, черт возьми, этот парень? Почему я должна была открыть свой рот и разозлить его?

Он безжалостен в своем подстрекательстве ко мне, едва оставляя дюйм между нашими телами, когда мы идем.

— Ты такая же, как она, да? — безжалостно спрашивает он.

— Вот почему ты не могла заниматься своими гребаными делами, верно? Все вы, шлюхи из трейлерного парка, держитесь вместе?

Его слова раздражают меня, но они не ранят так жестоко, как, я уверена, он намеревался меня ранить. Я слышала в своей жизни и похуже. Меня называли гораздо грубее, а иногда это делала моя собственная мать. У меня кожа толще, чем у его жертв, к которым он, вероятно, привык, и поэтому я продолжаю идти, как будто ничего не случилось.

— Ты можешь игнорировать меня сколько угодно, — говорит он.

— Но это тебя не спасет. Теперь тебя ничего не спасет, сука.

Когда он называет меня словом на букву "с", мой желудок скручивается и сжимается от ненависти. Я хочу причинить ему боль. Заставь его чувствовать себя так же низко, как он заставил чувствовать себя ту девушку. Как он пытается заставить чувствовать меня.

Таким кускам дерьма, как этот парень, все сходит с рук, и это несправедливо. Он заслуживает наказания. Он заслуживает унижения.

Он заслуживает боли.

— Черт, ты не стоишь моего времени, —огрызается он, прежде чем я успеваю бросить ему оскорбление в ответ, и я чувствую, как он отворачивается от меня. Он сдался. Это значит оставил меня в покое.

Я должна отпустить его.

Я знаю, что должна позволить ему уйти и оставить все это позади.

Но, я не могу. Я просто, блядь, не могу.

На столе рядом со мной лежит яблоко. Я поднимаю его и, не обдумывая своих действий, поворачиваюсь на пятках и запускаю ему в затылок. От удара он делает неуверенный шаг вперед, и яблоко с глухим стуком падает на кафельный пол.

Весь зал погружается в гробовую тишину.

Все взгляды метаются между мной и ним. В этот момент я понимаю, к кому он направлялся, когда показал мне словесный средний палец.

Гейб Карлсон и Уильям Хэллоуэй. Они оба смотрят на меня так, словно тоже хотят напасть, и мое сердце бешено колотится, когда я осознаю реальность своей ситуации. Ужас разворачивается у меня в животе, когда я складываю два и два в голове.

Я только что сильно облажалась и не знаю, смогу ли выбраться из этой пучины дерьма.

Медленно светловолосый парень поворачивается, чтобы посмотреть на меня, гнев и недоверие окрашивают его взгляд. Гейб и Лиам окружают его с флангов, все трое нацелены на меня, как будто готовятся развязать ад. Я знаю, кто этот блондин, и никому не нужно мне говорить.

Третий “бог”, о котором упоминала Алондра.

Сам сатана.

Сэйнт — Блядь — Анжелл.

Глава 5.

Остаток моего дня - это кошмар.

Новости о том, что я сделала с Сэйнтом, распространяются по школе со скоростью лесного пожара, и к четвертому уроку я превратилась из ничтожества во врага общества номер один. Все, с кем я прохожу рядом или общаюсь, либо игнорируют меня, либо смотрят на меня так, словно я совершила какой-то непростительный грех. Я встала не на ту сторону “богов” Ангелвью и мое божественное наказание, это превратится в социального изгоя. Алондра —единственный человек, который не ведет себя так, будто я только что провела утро, пиная щенков во дворе академии.

Она нашла меня после того, как я вышла из столовой. Или, скорее, сбежала из столовой, но так, чтобы не было очевидно, что я убегаю.

— Мэллори! — воскликнула она, поймав меня перед тем, как я вошла в здание на свой первый урок английского.

— Подожди!

Я остановилась, сделав глубокий вдох и повернулась к ней. Она подбежала ко мне, ее хвост развевался за спиной, и озабоченное выражение исказило ее черты. С ней был парень, которого я еще не видела. Он был красив, что не казалось удивительным, так как в этой школе, казалось, было полно моделей Холлистер, со светло-каштановыми волосами и янтарными глазами.

Она быстро представила его как Генри Рейнольдса, одного из своих лучших друзей, прежде чем спросила: — Черт возьми, Мэллори, что ты сделала?

Я не знала, как ответить, поэтому глупо пожала плечами.

— Он вел себя как придурок по отношению к этой девушке, и я ...

Она схватила меня за плечи и встряхнула, как тряпичную куклу.

— Что я тебе говорила? Держись подальше от Сэйнт Анжелл! Он красив снаружи, но ядовит внутри. Теперь все будут против тебя, детка.

— Он не может настроить против меня всю школу. — Но как только я это сказала, паника сжалась у меня в груди.

Лони просто прижала кончики пальцев к закрытым глазам.

— О, ты, милое дитя. Он уже сделал это.

Она была права. Так чертовски права. Я вошла в свой первый класс и почувствовала себя так, словно меня расстреляли. Все уставились на меня, и, к своему ужасу, я обнаружила Лиама Хэллоуэя, сидящего в дальнем конце класса, с мрачным и недобрым выражением лица. Я прокралась к свободному месту в заднем ряду, стараясь избегать его убийственного взгляда.

Кто-то кашлянул в руку.

— Сука.

— Гребаный мусор, — выплюнул кто-то еще, даже не пытаясь скрыть этого.

Моя кровь закипела от горячего гнева. Как раз перед тем, как прозвенел звонок, в комнату вошла бледная девушка с вьющимися волосами, которую я спасла от Сэйнта, и я почувствовала, как меня накрыла небольшая волна облегчения. Конечно, она будет дружелюбна со мной?