Святой

Мистер Анжелл полностью сосредоточился на мне, игнорируя своего сына.

Взгляд Сэйнта проникает в меня, но у меня такое чувство, что он здесь больше не альфа.

— Да, сэр. Я только начала этот семестр.

— А твоя семья? Я знаю твоих родителей?

Мое сердце сильно колотится в груди, и я в волнении дергаю себя за юбку платья. Здесь мне нужно быть осторожной. Я ничего не могу упустить. Ничего не могу выдать.

— Я сомневаюсь в этом, сэр, — заикаюсь я. — Моя приемная мама работает медсестрой скорой помощи в Джорджии.

Мистер Анжелл несколько мгновений молча смотрит на меня.

— Я полагаю, ты студент-стипендиат, не так ли, Мэллори?

То, как он говорит, заставляет думать, что он испытывает отвращение к этому факту.

Сглотнув, я киваю.

— Да, сэр, это так.

— А.

Выражение его лица становится холодным.

— Я всегда находил благотворительность Академии довольно ... щедрой.

Не похоже, чтобы он думал, что это хорошо.

— Что ж, я благодарна за возможность быть здесь, как бы то ни было.

— Хммм, я уверен, что ты очень гордишься тем, что привело тебя ... сюда.

Он устремляет свой ледяной взгляд на сына, когда произносит это последнее слово, и мне становится ясно, что Сэйнт делится с отцом не только своей внешностью. У них одна и та же дерьмовая, титулованная личность. Я готова выйти из этой ситуации и максимально дистанцироваться от всей семьи Анжелл.

Нацепив на себя милую улыбку , я надеюсь, что от нее у них обоих появятся пустоты, я выдавливаю:

— Мне действительно пора возвращаться на пикник. Моя приемная мама ждет меня.

Мистер Анжелл отвечает мне улыбкой, и она полна презрения.

— Рад познакомиться с вами, Мэллори. Я надеюсь, что мы скоро снова увидимся.

— Да, я тоже, — вру я сквозь зубы. Затем, повернувшись к Сэйнту, я коротко киваю ему. — Увидимся.

Его ноздри раздуваются, но он не отвечает. Он просто сердито смотрит на меня, когда я протискиваюсь мимо него, чтобы поспешить из столовой подальше от его ядовитого присутствия.

В ту ночь я лежала в постели, листая фотографии, которые сделала на свой телефон за день. Карли уже на пути обратно в Джорджию, и я так скучаю по ней, что у меня болит сердце. Мы провели остаток дня с Лони и мистером Джеймсом, становилось все более и более очевидным, что они с Карли увлечены друг другом.

Интересно, позвонит ли он ей, или они попытаются снова увидеться?

Я надеюсь, что это так. Казалось, он ей действительно понравился.

Вздохнув, я бросила телефон на кровать и уставилась в потолок. В тишине, вдали от Карли и моих друзей, мои мысли не могут не вернуться к той странной встрече с Сэйнтом и его отцом. Мистер Анжелл был еще большим придурком, чем его сын, но в нем было что-то, что заставляет меня чувствовать себя неловко даже сейчас. Что-то опасное. То, как он смотрел на меня. как будто он препарировал меня по кусочкам, все еще заставляет меня содрогаться, хотя прошли часы.

Мне почти жаль Сэйнта. Конечно, он вырос напыщенным говнюком. Яблоко мудака недалеко падает от дерева мудака.

Вытесняя события дня из головы, я сажусь и тянусь за книгой, лежащей на прикроватной тумбочке, думая, что немного почитаю перед сном. Но прежде чем мои пальцы коснулись обложки, раздается тяжелый стук в мою дверь.

Я замираю от удивления. Уже почти полночь. Кто мог беспокоить меня так поздно ночью?

Раздается второй стук, более настойчивый, чем первый. Ворча себе под нос, я соскальзываю с кровати и пробираюсь к двери. Повернув ручку, я открываю ее, готовясь выгрызть того, кто находится с другой стороны, но мои слова замирают на языке, когда меня пронзает шок.

Сэйнт стоит у моего порога и смотрит на меня сверху вниз.

— Что ты здесь делаешь, Сэйнт?

Он указывает на меня пальцем и, пошатываясь, делает пару шагов в мою сторону.

— Я пришел, чтобы спросить тебя кое о чем.

Его слова невнятны, а дыхание отдает виски, хотя он и пытался замаскировать это своей обычной жевательной резинкой с корицей. Он явно пьян и даже слегка пошатывается, когда стоит передо мной. Я закрываю глаза и молюсь о терпении.

— Уже поздно, и ты пьян. Иди в свою комнату и ложись спать.

Я двигаюсь, чтобы захлопнуть дверь перед его носом, но он прижимает к ней руку, чтобы она оставалась открытой.

— Нет. Он качает головой. — Я никуда не уйду, пока, блядь, не задам тебе свой вопрос.

Я раздраженно поджимаю губы, но знаю, что он достаточно упрям и зол, чтобы не дать мне покоя, пока я не позволю ему задать свой глупый вопрос.

— Хорошо, — вздыхаю я, протягивая руку, чтобы схватить его за локоть. — Но зайди внутрь, пока не разбудил весь этаж.

— К черту всех, — огрызается он.

— Просто заткнись и заходи, — огрызаюсь я в ответ, втаскивая его в свою комнату. Он слегка спотыкается, но находит баланс, чтобы не упасть.

Выпрямившись, он оглядывается по сторонам, изучая мое личное пространство.

— Черт, я и забыл, какой дерьмовый Тиг Холл на самом деле.

Мои руки сжимаются по бокам.

Титулованный, избалованный, неблагодарный придурок…

Он медленно поворачивается ко мне лицом. Выражение его лица сосредоточенное, его голубые глаза потемнели от алкоголя и чего-то еще, чего я не могу точно определить.

— Не могла бы ты, пожалуйста, уйти?

Я моргаю, глядя на него, уверенная, что ослышалась. Он только что сказал Пожалуйста?

— Это моя комната, Сэйнт, я ...

— Нет, дура. Я не про комнату. Я про школу!

Оу. Я полагаю, это должно было быть очевидным.

— Я уже говорила тебе раньше, я никуда не уйду.

Я складываю руки на груди и смело встречаюсь с ним взглядом.

Он крадется ко мне.

— Мэллори … пожалуйста. Я вежливо прошу тебя.

— И я говорю отвечаю, вежливо, нет. — говорю я самым фальшивым, самым сладким голосом, который я когда-либо слышала. — Мне все равно, на то что ты скажешь. Я не уеду из Ангелвью, точка.

Он смотрит на меня сверху вниз несколько мгновений, глаза блестят от разочарования, затем его веки закрываются, и он тяжело вздыхает.

— Я не хочу причинять тебе боль.

Это самая шокирующая вещь, которую он когда-либо говорил мне.

— Что это вообще значит?

Я дышу, и его глаза открываются. Я дрожу, потому что не могу избавиться от ощущения, что он сдирает с меня кожу, слой за слоем, пока не сможет заглянуть в самую мою душу.

— Сэйнт...

— Если ты не уйдешь, — рычит он — тогда я, блядь, больше не смогу держаться от тебя подальше.

— Я не понимаю...

Мои слова застревают у меня в горле, когда он обхватывает мой затылок и прижимается своими губами к моим в обжигающем, сердитом поцелуе.

Глава 20.

Я и забыла, какой он вкусный. Даже приправленные выпивкой и травкой его губы восхитительны, и я не в силах сделать ничего, кроме как растаять для него. Он как наркотик. Я знаю, что он ужасен по отношению ко мне, но мне просто так нравится потакать ему.

Его пальцы, запутавшиеся в моих волосах, не нежны, когда он наклоняет мою голову так, чтобы он мог глубже засунуть свой язык мне в рот. Моя спина ударяется о дверь, его тело прижимается вплотную к моему. Я чувствую, как его твердеющий член прижимается к моему животу между барьером моей футболки и его джинсами. В прошлый раз он не дал мне его увидеть.

Я отчаянно пытаюсь исправить это сейчас.

Это неправильно. Ужасно, ужасно неправильно. Ошибка, о которой я, вероятно, пожалею утром, но я не могу остановить свои руки, скользящие вниз по его твердому торсу. Я дотягиваюсь до его джинсов и дергаю за пуговицу, одновременно расстегивая молнию. На этот раз он не останавливает меня, что я воспринимаю как разрешение продолжать. Скользив своей рукой ниже, я протискиваюсь мимо его боксеров и обхватываю пальцами его длину.