Святой

Он сожалеет, что не помог мне? Скучает ли он по совместному плаванию?

Я стараюсь не думать о нем слишком много, зная, что это только запутает меня еще больше.

— Черт, пьяная сучка начеку, — шипит Лони. Я бросаю взгляд в том направлении, куда она смотрит, и вижу, что Лорел направляется прямо к нам. Она слегка пошатывается, очевидно, что она пьяна. Ее глаза стеклянные, а улыбка стала злее, чем когда-либо.

— Эй, тупые ублюдки, — усмехается она. — Что ты здесь делаешь? Я не думала, что у тебе хватит наглости показаться на публике, Мэллори.

Я стискиваю зубы до тех пор, пока челюсть не пронзает боль, я зла, что она вообще здесь. Зла, что она разрушает то, что должно было стать такой веселой ночью. Зла в целом, что такая сука, как она, продолжает жить своей очаровательной жизнью без последствий, когда дело доходит до разрушенных жертв, которых она оставляет после себя.

Обойдя Лони, я оказываюсь лицом к лицу с Лорел.

— Почему бы тебе не убраться отсюда, — шиплю я. —Тебя и твоих придурковатых друзей не приглашали, никто не хочет, чтобы ты была здесь.

Она смеется.

— Как будто мне не насрать, чего хочешь ты или любой другой из этих неудачников. — Она толкает меня в плечо. — Ты всего лишь шлюха из трейлерного парка.

Я не могу остановиться. Я слишком зла и толкаю ее обратно.

— Лучше шлюха из трейлерного парка, чем эгоистка, которая позволяет себя трахать только через заднюю дверь.

Она выглядит шокированной тем, что я огрызнулась в ответ. Ее лицо краснеет от ярости, ее взгляд метается по сторонам, как будто проверяя, были ли какие-нибудь свидетели того, как я выступила против нее.

— Почему бы тебе просто, блядь, не умереть? — рычит она, толкая меня еще сильнее. —Гори, как кусок дерьма, которым ты и являешься.

Ее толчок сильнее, чем я ожидала, и я теряю равновесие, слишком поздно осознав, что костер находится у меня за спиной. Я слышу, как Лони испуганно вскрикивает, когда я падаю назад, но прежде чем я попадаю в пламя, сильные руки обхватывают мои плечи, подхватывая меня.

Я запрокидываю голову, мои глаза расширяются, когда они встречаются с шоколадно-коричневыми радужками Лиама.

— С тобой все в порядке? — спрашивает он тихим голосом, его лицо так близко к моему, что его волосы касаются кончика моего носа.

Я моргаю, сбитая с толку тем, что он вообще говорит со мной, не говоря уже о таком нежном тоне.

— Эм ... да. Спасибо.

Он помогает мне восстановить равновесие, прежде чем отпускает меня, а затем бросает свой черный как смоль взгляд на блондинку, которая толкнула меня.

— Ты что, с ума сошла? — огрызается он. — Даже твой папочка не смог бы освободить тебя от обвинения в убийстве, тупая сука.

У Лорел отвисает челюсть, хотя я не знаю точно это из-за того, как Лиам говорил со мной, или из-за того, как он разговаривает с ней.

— Лиам, какого хрена? — начинает она, но он обрывает ее.

— Заткнись. Иди прыгни в океан и протрезвей.

Он бросает на меня быстрый взгляд, затем поворачивается, чтобы вернуться к Гейбу и Сэйнту. Гейб, похоже, ошеломлен всей этой сценой, а Сэйнт выглядит возмущенным. Наши взгляды на мгновение встречаются, и он плюет на землю, прежде чем развернуться и броситься к автомобильной стоянке.

Лони спешит ко мне, хватает меня за руку.

— С тобой все в порядке?

Я сглатываю, но не могу перестать смотреть в ту сторону, куда ушёл Сэйнт.

— Да, я в порядке. Я сейчас вернусь, мне нужно пописать.

Брови Лони приподнимаются, но она кивает и отпускает меня.

Я спешу через пляж, не совсем понимая, почему я делаю то, что делаю. Что хорошего может быть в погоне за Сэйнтом? Чего я вообще от него хочу?

Я все еще не знаю ответа, когда нахожу его. Он прислонился к своему черному "рейнджроверу", в одной руке косяк, в другой телефон. Я подумываю о том, чтобы развернуться, потому что это глупо.

Все в этой ситуации выглядит глупо.

Но затем его белокурая голова вскидывается, и он встает на ноги, засовывая телефон в задний карман джинсов, и смотрит на меня сквозь облако дыма и презрения.

— Какого хрена тебе нужно?

Я не отвечаю, поэтому он проводит кончиком языка по своим идеальным зубам, затем делает глубокую затяжку из косяка.

— Я бы пригласил тебя присоединиться ко мне, но кто знает, где был твой рот.

Моя поза напрягается.

— Не думала, что тебя это волнует.

— Разве похоже, что мне не насрать, сколько членов ты запихиваешь в свой большой рот? — Когда я подхожу ближе, его глаза сужаются, а челюсть сводит судорогой.

— Хотя Лиам мог бы. Этот тупой ублюдок не может видеть прямо, когда ты вываливаешь свои сиськи из купальника.

— Что?

— Я не идиот. Я знаю, куда он ходит по ночам, и куда ходишь ты. Он не скажет мне, что он с тобой сделал, но я могу себе представить. Держу пари, не потребовалось много усилий, чтобы убедить тебя открыть эту зияющую ...

Я толкаю его изо всех сил.

— Почему ты так поступаешь со мной?

Он смеется, негромко, но хрипло, смех растянутый его туманом и ненавистью ко мне. Ему действительно плевать на меня.

— Почему, Сэйнт? — требую я.

— Я предупреждал тебя. С самого начала я говорил тебе, что это произойдет.

— Потому что я бросила в тебя гребаное яблоко? Ты это заслужил, так что приди в себя!

— Потому что ты никогда не должна была быть здесь, — уточняет он, слегка наклоняя голову, темнота отбрасывает опасную тень на очертания его лица. Я ненавижу свой мозг за то, что он сразу подумал, что сейчас этот придурок выглядит прекрасно. Выглядит как падший ангел.

— Еще есть время вернуться в твой трейлерный парк, Мэллори. Я даже куплю тебе билет.

— Нет.

Я отталкиваюсь от него, мои руки сильно бьют его по груди. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он быстрее меня. Он хватает меня за запястья и тянет к себе. Наши дыхания сталкиваются, смесь травы и виски, водки и клюквы, и я даю своим легким время успокоиться, прежде чем выкрикиваю: — Я блядь. Никуда не уеду! Никуда!

Он снова смеётся, и этот смех ещё более насмешливый, чем предыдущий.

— Ты глупая маленькая мазохистка.

— Ты дерьмовый человек, Сэйнт, — говорю я задыхающимся шепотом сквозь зубы. — Мир не твой. Люди не пешки. Я не..

Он останавливает меня рукой. Не на моих губах, а на моём теле. Кончик его пальца скользит по моему бедру, крадет вздох с моих губ и румянец с моей кожи. Его прикосновение грубое. Его взгляд похож на наждачную бумагу. А его улыбка…

Я вздрагиваю с головы до ног от мрачного изгиба его губ, потому что такого просто не может быть, это невозможно. Я не понимаю как у него получается выглядеть желанным и в то же время таким ужасающим..

— Да, если бы ты не хотела этого, ты бы не пошла за мной сюда, как заблудший ягненок, — протягивает он.

Тепло заливает мое тело, и я сжимаю бедра вместе, прежде чем он сможет подняться выше. Прежде, чем он осознает, что его слова являются оружием в отношениях со мной.

— Если бы ты не была моей пешкой, ты не позволила бы мне сразу же начать действовать.

Он выглядит почти удивленным, когда я отступаю. Дрожа, я поворачиваюсь так, чтобы он не видел эмоций: стыда, отвращения, желания на моем лице.

Со мной действительно должно быть что-то не так. Что-то испортилось и сломалось глубоко в моем сердце.

Какое еще объяснение существует для бабочек в моем животе и того, как моя кожа практически требует большего от того, что было?

Все становится только хуже, намного хуже, когда я чувствую его грудь своей спиной. Он наклоняет голову, пока его губы не касаются моего уха. Сначала он не произносит ни слова. Он просто делает неглубокие выдохи в мои волосы, пока его опьяняющий аромат, аромат денег и привилегий, окутывает меня. Затем он открывает рот, его слова вырываются низким рычанием.

— Почему я так с тобой поступаю? — повторяет он вопрос, который я задала, когда думала, что одержала верх.