Страница 2 из 25
– Интересно Вы подвели. Наверное, я с Вами не соглашусь, потому что я повзрослел только лет в шестнадцать, когда четко понимал мотивы своих поступков. Позже, чем впервые познал женщину.
– Ну вот и расскажите, – все более настойчиво подводил меня к откровению доктор.
– Это что-то даст? Мои мотивы?
– Конечно. Любые проблемы растут из детства. А когда знаешь корень проблем, они решаемы, – разжевывал он мне все больше, хотя я все это знал и без него.
– Пробле-емы. Забавно.
Я оттягивал начало рассказа лишь для того, чтобы погрузиться в уже давно забытые стены детства, где ветки деревьев в нашем саду царапали по окнам, как пилой по телу. Но в удобном кресле в кабинете врача этот треск казался наполненным романтизмом. Словно дерево из воспоминаний просилось на приватный разговор.
– Я не прошу Вас все вывалить комом, – снова и снова давил на меня доктор в своих строгих очках в дорогой оправе. – Вы начните, а потом мы подкорректируем: где-то углубимся, где-то остановимся…
В этих очках глаза врача были немного выпучены. Его мягкое выражение лица отличалось от всех людей в той тусовке, к которой я привык и варился вот уже лет десять. Такому открытому и достаточно добродушному человеку можно было поведать, наверное, все свои секреты, сидя в таком прекрасном расслабляющем кресле под кружечку свежесваренного кофе, которого как раз не хватало.
– А с чего же начать?
Я задавал много вводных вопросов. И эти вопросы снова были направлены в глубь собственного сознания.
– Первое, что приходит из образа детства: дом, где жили, быт.
– Мммм… – промычал я в недоумении, почесывая вновь щетину на подбородке и скулах.
А потом настала минута молчания, которую я решительно прервал, как только почувствовал, что на меня накатывает очередная гнетущая тоска.
– Хорошо. Я вам расскажу свое детство! Только хотелось бы кофе.
Врач набрал секретаря и попросил принести два кофе. Я же, утопившись еще глубже в плюшевое кресло, мельком глазами пробежался по кабинету. Комната достаточно большая, почти пустая. Очень умиротворяющая, без резких деталей. В ней нет кричащих цветов: а-ля красные подушки и золотые вазы. Все кремосдержанное, мягкое, спокойное, нирванное. Даже тюль был не адски белого, а спокойного, молочного цвета, и он развивался от открытого окна очень плавно, как волны, лениво надвигающиеся на берег. В таком кабинете не будешь испытывать трудности с коммуникацией и, наверняка, расслабишься перед очередным откровением доктору, который, как и всегда, сделает неутешительные выводы о твоей персоне и выдуманных тобою же диагнозах самому себе. Вновь пропишет кучу сеансов наперед, обеспечив себе этим зарплату.
Вокруг стояли шкафы с огромным количеством книг. Пару названий из них я сумел прочитать издали, но с большим трудом. Все никак не могу привыкнуть, что близорукость – новое слово в моей больничной карте. Видимо, это зрительная память, когда что-то похожее в своей жизни уже видел. Старое издание Дейла Карнеги в черном переплете с крупными золотыми буквами на корешке, где он написал, как найти друзей и быть чем-то большим, чем унылым дерьмом в обществе; подозреваю, что и множество других книг по психиатрии и психологии; книги русских классиков, таких как Лев Толстой, Александр Пушкин, любимые Максим Горький и Михаил Лермонтов; и, привлекшая мое внимание, яркая обложка книги с юности, о том, как привлечь успех и деньги.
Я слегка заулыбался. Доктор заулыбался мне в ответ. Посмотрел на шкаф с книгами и задал мне вопрос.
– Какая книга у Вас вызвала улыбку?
– Вон та, – и я показал на нее пальцем. – Красный переплет. Ведь это же о самом богатом человеке из Вавилона Джорджа Клейсона?
– Да. Вы правы. Вы читали ее? – удивленные брови показались выше круглой оправы очков.
– До дыр, – я загадочно улыбался.
– Чем она Вам нравится?
– Сложно сказать чем. Я прочитал ее в юности и загорелся идеями. Мне захотелось попробовать следовать советам автора.
– Получилось?
– Вы знаете, я во всем люблю порядок. И, скорее всего, советы автора были неким учебником для меня относительно денег. Я жил по этим правилам.
– Как интересно… Откладывали десятую часть заработка?
– Да! – улыбался я. – Это же интересно! Точнее… Было интересно.
– Пожалуй, да. Но многие как загораются, так и отгорают. Значит это произошло и с Вами?
– Не так.
– А как?
– Я люблю правила. Да! Люблю… Я люблю жить в рамках. Скорее сама идея отгорела, но не желание порядка.
– Почему?
– Потому что, следуя правилу, не нужно делать выбор. Не нужно вкладывать в него свое личное решение и сомневаться в его правильности. Правилу следуют слепо, Вы же понимаете. Просто выполняют. Эта книга была одна из тех, которые дали мне норму поведения. В данном случае, конкретно в деньгах.
– Были и другие?
– Были.
– Вы стали рабом чужих правил и норм. Стали только исполнителем.
– Почему рабом? На добровольной основе. Я стал исполнителем без принуждения, полностью по согласию со своей душой и со своим телом. По собственному побуждению жить именно так, а не иначе… Мне понравилось, как Вы сказали: “Стали только исполнителем”.
– Именно. Никогда не думали об этом?
– Никогда не думал об этом. А зачем? Если все устраивает. Да и что в этом плохого? Что плохого в том, чтобы быть только исполнителем?
– А что хорошего? – его брови вновь поднялись выше оправы очков.
Я усмехнулся. Заулыбался. Вновь осмотрел шкаф, как будто в поиске ответа.
– Чтобы нащупать свой собственный ритм жизни и свои правила, нужно прожить немало лет. Я привык с детства к ответственности, постоянству и организованности. Мне важно следовать неукоснительно каким-либо правилам. И, может быть, тогда, я нащупаю и собственные. Моя жизнь тогда станет гибче и пространственнее.
– Вы во всем такой? Кажется, что это так.
– Думаю, да. Я считаю, что невозможно быть каким-то определенным только в чем-то одном. Я не думаю, что можно верить такому человеку.
– Какому?
– У которого вся жизнь не пронизана одними правилами. У которого для каждого дела разные правила. И не потому, что он может запутаться. Просто такие люди не внушают доверия.
– Доверие…
– Да. Снова оно.
– Но лучше же все-таки создать собственные правила на свою же собственную жизнь? А, Рустем?
– Создавая правила, волей или неволей станешь их рабом.
– Но следовать чужим правилам – лишать себя удовольствий!
– Не-ет. Все совершенно не так. Следовать чужим правилам – это как учиться. Изучать науки, читать чужие мысли, формулы. И лишь имея опыт чужих правил, мы можем создать свои. Точнее понять, какие они для меня. Опыт даст исключения из правил. Которыми, наверняка, я уверен, воспользуюсь.
– Вы хотите сказать, что опыта пока мало. Что Вам проще быть только исполнителем. А если правило неправильное? Ложное?
– Ложное правило, я уверен, лучше, чем никакое. Разве не так?
– А если подобное правило станет для Вас слишком личным? Некая железная установка, которую Вы уже не преодолеете, хотя будете считать его неправильным. Как тогда быть?
– Ох и закрутили Вы, доктор. Ох и проказник! – я попытался пошутить, чтобы разгрузить тяжесть диалога. – Но я отвечу. Отвечу, потому что знаю ответ на этот вопрос.
– Я в предвкушении…
– Даже у железного правила: ложного или неправильного, как и у любого правила, есть исключения. У железного правила, оно будет железным.
Мы оба поджали губы. Я был прав.
– А вот и кофе, – прервал мой сложный ответ доктор. – Но мой изначальный вопрос “почему” предназначался не желанию следовать правилам, а причине почему идеи конкретного автора больше Вам не интересны. Но я смею предположить, что стало сложнее откладывать.
– Мм?
– Много денег. Вы человек богатый. Отпала необходимость?
– А-а. Вы о книге.
– Впрочем, оставим эту интересную тему на потом, – он с нетерпением схватил кофейную чашку и сделал несколько больших глотков, судя по всему, обжег язык, отчего произнес странный возглас и, как будто, с презрением к напитку сморщился. – Вы можете начинать.