Страница 14 из 25
После перерыва все снова уселись за стол. Тут я и заметил, что рядом сидит уже не Андрей, а Ирэн. Вся такая хрупкая, красивая и ловящая похотливые взгляды от несвободных мужиков. С каждой минутой я все больше чувствовал ее волнение рядом с собой. Она молчала, но ее импульсы были очень явные. И ее коленка, неловко прижавшаяся к моей ноге, а также ее улыбка в напряжении и дрожащие губы сдавали ее с потрохами. Она все больше давала понять, что хочет принадлежать мне.
Праздник всё продолжался, подогревая тела всех и мысли некоторых нескончаемыми напитками и приятной пищей: на столах кисла водка, а коньяк светился янтарем; и огромный реестр заставленных блюд на столах не давал гостям выбора. Никто не должен был уйти с этого мероприятия голодным и трезвым. Даже развязная певица на сцене с кривой диадемой в волосах перестала стесняться своего алкогольного опьянения и задергалась мелодично нервно своему состоянию. Алмазы украшений гостей и начищенные ботинки до блеска искрили по всему роскошному залу. Но все эти звезды были только отражением уже давно протертых, потускневших и сколотых душ. И я был гармоничен среди них в своих атрибутах богатства – часах и серьге в ухе с крупным бриллиантом. В полусне ресторанных огней под ускользающие улыбки кружились гости юбиляра в танцевальной мгле. И вся эта многошумная жизнь под ослепление сцены – как большой размытый мираж в льющейся музыке.
– Роскошной жи-изни пи-ир, – мозг сам струил какую-то чушь.
С удовольствием я поздравил юбиляра с первым сильным юбилеем в его жизни, тридцатью годами. Я достойно преподнес все нужные и важные слова и не менее достойный презент. Подарком была огромная медвежья шкура, которую я накануне выкупил. Я знал, что он приобрел дом с камином, и такая роскошь ему не повредит. Свой подарок я приурочил к этому. Я видел, что он доволен, и именно этого я и ждал. Андрей же ограничился коллекционным коньяком, который Шома сможет выпить как раз валяясь на шкуре. Аплодисменты заглушили нависшую над нашим столом похоть. Ведь только скатерть хорошо прикрывала связь между нами. Никакие непринужденные pазговоpы, поздравления и аплодисменты не могли возбуждать с такой силой, как ее нога, которая периодически как будто терлась о мою.
Стоя я мог прекрасно видеть очертания груди Ирэн в белом платье с открытыми плечами, как корсет, шикарно подчеркивающее ее сияющий загар, ровную бархатистую кожу и стройность ее худеньких плеч. Она в нем была настолько тоненькая, что могла казаться балериной, если бы здесь был зал для танцев. Но меня не грудь интересовала в первую очередь. Именно ее хрупкость побуждала меня все больше и больше задумываться о похоти с ней. И, собственно, алкоголь растил эти эмоции многократно. Но я гнал от себя эти мысли все упорнее, тем более здесь было с кем трахнуться. Жадно раздевающие и откровенно намекающие отборные шалавы на туалетный мимолетный перепих.
Я смотрел в упор на одну из таких девушек, держа в одной руке фужер, после того, как отзвучали очередные овации. Медленно, не отстраняя от губ фужер, я стрелял фирменной ухмылкой, соглашаясь на близость. И, не удивительно, она все поняла без слов, одним только взглядом. Она вышла из-за стола и удалилась в холл, где туалеты. Ну и я следом пошел туда же, как только выдался момент и очередные аплодисменты скрыли мое удаление. Мое желание переспать с этой девушкой сейчас варьировалось между похотью к Ирэн – чем-то сильно запретным, и отсутствием кокаина, который мог бы меня расслабить. И после быстрого секса мы вернулись за стол, как ни в чем не бывало. И мне стало жить за ним намного проще. Я уже перестал замечать это колено, которое постоянно пыталось дотронуться до меня, и нависшую страсть тоже. Мне уже было параллельно. Я кончил и был доволен. Теперь мне хотелось напиться всласть и наесться. И когда я вернулся за стол, то залпом оросил бокал красного сухого вина вслед за шампанским и стал просто сметать еду со стола. Ирэн улыбалась, вытаращив глаза, как она это умела, и слегка дотрагивалась до моей руки.
Везде сияли пьяные улыбки на лицах под плач певицы в микрофон. Мерцали горящие электрические свечи под печальный тихий вальс. Юбилейный вечер плелся к своему завершению под льстивые взгляды официантов, расставленных по периметру зала. Кто-то с надменным взором сидел за столом и курил крепкие сигары в тусклых разговорах с соседом. Я же подшофе дрожал от разноцветного тумана цветомузыки. Меня снова знобило от бесконтрольного употребления кокаина. Я потел. Я безумно ждал окончания этого мероприятия, но и уйти раньше всех тоже не планировал, поэтому продолжал пить за юбиляра в мелкой трясучке своего тела. Андрей все также был просто приклеен к Ирэн и никуда ее одну не отпускал. Как сопровождающий шел за ней, контролировал каждое движение. Мне было забавно наблюдать, спрятавшись от ресторанного пьяного света, накуренного зала и злых лиц, за тем, как она будто пытается сбежать из-под контроля тирана, делая аккуратные шаги в мою сторону.
– Ты что от меня бегаешь?
– В каком плане?
– Ну ты делаешь вид, что не замечаешь меня. А я все хочу с тобой познакомиться поближе, но пока не удается.
– Что значит поближе? – я усмехнулся.
– Ты лучший друг моего мужчины и, как я понимаю, – его шеф.
– Шеф? Забавно, – я приподнял брови. – Насколько я помню, то мы знакомы.
– Ну мне хотелось познакомиться поближе… – она произнесла это с каким-то сожалением, покачивая вино в бокале, с которым и подошла ко мне.
– Ирэн, если ты хочешь, то, конечно, ты можешь сделать мне минет, но вряд ли Андрею это понравится, – я пытался шутить, чтобы разрядить разговор.
– Рустем, ну ты и нахал! – она улыбнулась, совершенно не оскорбившись.
– Ага, я такой! Ну так что?
– Я поняла тебя! Ты просто хам!!!
Она произнесла это с наигранной обидой в голосе и спешно стала удаляться. Я что-то бубнил вслед ее удаляющегося силуэта.
– Я может что-то не так сказал? Понимаешь…
Но она молча и быстро удалялась от меня в темноту, где пространство кружилось и кривилось в моем воображении. Зайдя за угол, где было плохо освещено, остановилась. Я завернул за ней. Она стояла в темноте ко мне спиной в метре. Ирэн повернулась, подняла глаза на меня и подошла впритык к моему телу.
– Поцелуй меня, пожалуйста.
Честно говоря, я даже не хотел спорить с ней или снова говорить об Андрее. Я послушался и наклонился к ее губам. Мы поцеловались быстро и неряшливо. Она открыто и уже без наигранной обиды заулыбалась. Улыбка переполняла ее каким-то огнем. Она была явно воодушевлена.
– Спасибо, мне это очень было нужно, чтобы кое-что понять для себя, – она ушла счастливая, оставив меня в темноте и в полном ступоре.
В моей голове кроме мыслей о порошке ничего уже не умещалось. Именно поэтому я смело могу сказать, что не думал о случившемся, находясь в состоянии полной фрустрации. У меня лишь появилась гениальная идея подняться наверх в номер и поискать там хоть полграмма прелести. На пути к мечтам о порошке я встретил Андрея, который остановил меня и завалил вопросами. Под его телом хрустели внезапные подозрения. Все его претензии сводились к моему неоднозначному общению с бандитами, как он их называл. В частности, главным из них. С тревогой он интересовался моими и другими знакомствами со всеми “мафиозниками” города, а также он высказал мне о разочарованиях в самом юбиляре, который очень дружески обнимался с подобными людьми. Да и в целом его озадачило, что такие нелюди были приглашены на день рождения Шомы. Его голова будто зудела от тысяч непоняток и блуждающих сомнений. Я же ему мог выдать сейчас только трагическую тишь. Просто потому, что в моей голове был вакуум без кокаина. И я не мог ему и об этом сказать тоже, потому что обещал давно завязать с наркотиками.
Каким-то ничтожным бредом оправданий была бы моя речь вслед за его в данную минуту. Он же погружался все больше в глубокие раздумья. Говорил мне вновь о тайнах, в которые я его не посвящаю, и о грозной правде, которую стоило бы мне ему открыть. Все его дыхание было с привкусом недоверия. Он дышал сомнением, охватывающим все больше его воспаленный мозг. Но я все также хранил завидное безмолвие четких ответов на его нескончаемые вопросы.