Страница 62 из 79
Словом, она была живым воплощением необычайной кротости, скромности и стыдливости. Когда я признался ей в любви, она сначала опустила глаза, потом покраснела, зажмурилась и долго-долго молчала. Наконец она подняла голову и проговорила:
— То, что вы сейчас сказали мне, вы никогда больше не будете говорить!
А когда я пожал ей руку, она опять сначала опустила глаза, потом покраснела, зажмурилась и долго-долго молчала. Наконец, она подняла голову и проговорила:
— То, что вы сейчас сделали, вы никогда больше не будете делать!
— Хорошо, ну а как же в таком случае я смогу выразить вам свою любовь?
— С меня достаточно того, что я вас вижу, и я прошу вас довольствоваться тем же.
Так вся наша любовь и состояла в молчаливом разглядывании друг друга. Я смотрел на нее, а она смотрела на меня. Но настал такой день, когда я не увидел ее, а она не увидела меня. Так мы друг друга больше и не видели.
Одним словом, моя двенадцатая любовь была чем-то вроде диеты или поста, который давно уже был необходим для моего желудка, испорченного обилием любовной пищи. С христианским смирением я выдержал этот пост. Необходимо было диетой укрепить желудок, чтобы суметь переварить тринадцатую любовь.